Тихая квартирантка - Клеменс Мишальон
Эйдан Томас.
Он никогда не говорил. Ты никогда не спрашивала. Само собой, он не хотел говорить. Какой толк от имени в сарае? Но сейчас… Сейчас ты в доме, и у человека, который тебя держит, есть имя.
Эйдан Томас.
Позже, в темноте, ты беззвучно повторяешь по слогам: Эй-дан То-мас. Э-й-д-а-н-Т-о-м-а-с. Пробуешь на слух. Постукиваешь пальцами по полу – один раз на каждую букву. Начало и конец. Рождение и смерть. Последнее слово мифа. Первое слово реальной истории.
В прошлой жизни, в пору болезненного увлечения историями о преступлениях, ты слушала подкасты и рыскала по интернет-форумам, собирая подробности, теории, прозвища. Ты знала об Убийце из Золотого штата. Унабомбере. Сыне Сэма. Мрачном Соне, Убийце с Грин-Ривер, Мяснике-пекаре. Всегда одно и то же: мужчины без имен, без лиц. Пока их не ловили. Пока они не обретали имена, профессии, биографии. Пока копы не вручали им для фотографии доску с датой и местом съемки.
Имя – первое, что связывало их с реальностью.
Ты держишься за два слова, десять букв, как за спасательный круг. Эйдан Томас.
Человек в сарае начинался и заканчивался с тобой. Но уже много лет Эйдан Томас существует без тебя. На кредитных картах, в налоговых декларациях и карточках социального страхования. В свидетельствах о браке и о рождении дочери. В мире, не имеющем к тебе никакого отношения.
Однажды Эйдан Томас вновь будет существовать без тебя.
Глава 43
Эмили
На следующий день после крика я написала Эйдану: «Надеюсь, всё в порядке». Помедлив, добавила «:)». Так у нас заведено. Мы целуемся. Касаемся друг друга. Обмениваемся секретными подарками. Ставим смайлики в конце сообщений.
Сунув мобильник в карман фартука, я всю смену ждала, когда он завибрирует. Ничего. Я вела с собой торг: вот сделаю один напиток, и он ответит. Ладно, два напитка. Пять. Если возьму туалетный перерыв, все обнулится и он ответит. Если перестану заглядывать в телефон хотя бы в течение пяти минут. Ладно, десяти. Если выключу телефон и снова включу.
Эйдан не ответил.
Он всегда отвечает.
С мужчинами такое случается, сказала я себе. С людьми вообще. Он занят. Работает. Возможно, обрыв на линии электропередачи. Сотни людей в соседнем городе без электричества, а я беспокоюсь из-за сообщения… Или он понадобился дочери. Может, она заболела. Может, он заболел. Люди порой не отвечают на сообщения, ничего страшного. Просто жизнь идет своим чередом.
Но не в его случае. С ним все по-особенному.
Прошла почти неделя. Я не видела Эйдана ни в ресторане, ни в городе.
Я знаю, что произошло. Его руки на моей коже, дыхание на моих губах. Холодная серебряная цепочка на моей шее. Его подарок. Он реален. У меня есть доказательство.
◾ ◾ ◾
Вечерняя смена. Четверг. Я высматриваю Эйдана. Он появится в любую секунду. Улыбнется с другого конца зала, рассеяв мои тревоги. Даст правдоподобное объяснение. Даже не придется спрашивать. «Ты не поверишь, что произошло, – скажет он. – Мой пикап сломался. У меня украли телефон. Он сломался. Упал в унитаз. Ты, случайно, не писа́ла?»
Хлопает дверь. Это судья Бирн. Миссис Купер. Мой бывший школьный учитель. Все, кроме него. В ресторане чертовски многолюдно, и я говорю себе, что, по крайней мере, чем меньше торчу в телефоне, тем быстрее тот загудит.
Он не гудит.
Эрик везет нас домой. Поправляя зеркало заднего вида, ловит мой взгляд.
– В чем дело, малышка? Ты весь вечер молчишь.
– Просто устала.
Я одариваю его сдержанной улыбкой и подношу к щеке тыльную сторону ладони, изображая спящего. Кивнув, он переводит взгляд на дорогу.
Я прислоняюсь лбом к стеклу. От холода немеет кожа, и я давлю еще сильнее, с радостью принимая боль и опустошение, которое наступает следом.
Мы в паре улиц от дома Эйдана. Как бы хотелось попросить Эрика, чтобы он ехал туда и высадил меня… Я постучу или позвоню в дверь. Эйдан отодвинет штору, выглянет наружу, просияет: «Я так рад, что ты пришла!» Он обнимет меня, и я вдохну его запах, ощущая ликование каждой клеточкой…
Дома говорю Эрику и Юванде, что иду спать. «Это из-за праздников. Из-за всей этой кутерьмы я как выжатый лимон. Больше похоже на кошмар перед Рождеством, да?»
Под одеялом достаю телефон. По-прежнему ничего. Со вздохом бросаю мобильник на матрас, затем снова беру и читаю последнее сообщение Эйдана: «ОК. Жди на месте. Я выйду. Сесилия спит, не хочу ее разбудить. Первый День благодарения без мамы, сама понимаешь».
Не самое лучшее из нашей переписки. Тут нет «:)», «Спокойной ночи», «Доброе утро» или «Сегодня буду думать о тебе». Нет «Надеюсь, смена прошла удачно», «Надеюсь, тебе приснятся сладкие сны», «Надеюсь, у тебя все хорошо».
Я прокручиваю переписку вплоть до первого сообщения: «Приветик! Это Эмили. Еще раз спасибо за помощь». До разговоров о краснохвостых ястребах и кошмарах с закрытыми дверями и темными коридорами.
Они реальны. Всё здесь, вся наша история. Я ему нравлюсь. Он впустил меня в свою жизнь, даже когда в его жизни было не все спокойно.
Знаю, я могла бы написать ему. Необязательно ждать, пока он выйдет на связь. Я пыталась, но каждая попытка составить идеальное сообщение заканчивалась тем, что я нажимала клавишу удаления. «Как де…» Удалить. «Просто хотела убедиться, что все…» Удалить. «Не хочу надоедать, просто надеюсь, что…» Удалить, удалить, удалить.
Я подношу руку к серебряному колье, зажимаю кулон в кулаке и держу, пока металл не нагревается от тепла кожи.
Мне это не привиделось. Я жила этим. Он подарил мне все это, никто его не вынуждал. Он поступал так, потому что хотел. Потому что я ему нравлюсь.
◾ ◾ ◾
Пятница в «Волосатом пауке». Я заставляю себя пойти. Ради команды. Как будто им есть дело.
Эйдан по-прежнему молчит.
Если б он нарочно хотел свести меня с ума, лучшего способа не придумаешь.
Сегодня только один стаканчик – нет настроения, да и Эрик захотел посидеть подольше, так что я села за руль сама.
На обратном пути к «Цивику» – галлюцинация.
И все же, клянусь, я его вижу. Белый пикап, припаркованный в конце переулка, слабо поблескивающий сквозь кусты возле «Волосатого паука».
Я оглядываюсь на вход в бар.
Эйдана здесь нет. Вокруг никого.
Я завожу «Хонду», поправляю зеркала, трогаюсь с места и…
Он исчез.
Пикапа больше нет.
Чувствуя напряжение в плечах, я смотрю в окна. Кручу головой, как на шарнире. Вглядываюсь в кусты.
