Лев Пучков - Тротиловый эквивалент
– Нет, ты все равно – смотри там…
– Сейчас машина понравится, придется дарить, – пошутил Иванов, кивнув в сторону деда. – У нас, чеченов, есть такой славный обычай…
А мы стояли на крыльце и общались. В дом нас не приглашали – то ли полагали, что мы и сами можем, незваные, как досмотровая группа, то ли просто решили, что много чести будет. Однако, вопреки ожиданиям, хоровых воплей не последовало: Лиза бойко болтала с дамами на местном наречии, они ее в чем-то убеждали и смотрели на нашу чекистку как-то даже сочувствующе. Типа, вот ведь не повезло: нормальная с виду девчонка – а с этакими уродами водится. Знакомая ситуация, это мы уже не раз использовали. Вроде бы понимают: дамочка, хоть и тихая скромница и говорит на местном, все равно ведь федерал! Но отношение совсем другое.
– Десять, – напомнил по рации Серега.
Серега ведет хронометраж. Мы находимся во вражьем селе уже десять минут.
Это ничего, что все удрали. Кое-кто может подтянуться, если очень понадобится.
Поэтому не следует здесь особенно рассиживаться. Наши хорошо стоят, любой транспорт из села засекут. Но существует такая вещь, как рация…
У нас как раз процесс приблизился к демонстрации фото: Иванов со стороны шею тянул, очень хотел подойти, но боялся разрушить нашу «идиллию». Лиза разложила на перилах крыльца фотографии и о чем-то бойко щебетала, тыкая в них пальцем. Я чуть отступил назад и сосредоточился на лицах наших дам.
Дамы категорично качали черепами и размахивали руками – нет, мол, и все тут. Но лица и глаза их говорили об обратном. Особенно глаза. Глаза дам однозначно утверждали – врут руки, не верьте жестам…
– Бойся! – раздался из-за угла голос Глебыча.
Я на минутку оставил наших дам и отошел посмотреть, чего там бояться. А ничего особенного. Глебыч вышел из домика и держал в руках стропу из своего саперного комплекта. На другом конце стропы – «кошка», которая, судя по всему, сейчас вдета в ручку шкафа. Встав слева от двери, сапер прижался спиной к стене, махнул нам – типа, кыш, любопытные! И потянул за стропу…
Тишина. Ну и слава богу. Обычная в таких случаях перестраховка.
– Не бойся, – разрешил Глебыч, возвращаясь в дом. – Потерпите пару минут, чуток осталось…
– Движение, – сообщил по рации Серега.
– Конкретнее? – насторожился Петрушин.
– Из соседнего дома, следующего за вашим, вышел дед. Идет к «УАЗу».
– Один?
– Один. Без оружия. С палкой.
– Хорошо. Наблюдай…
– Второй, что там у нас? – нетерпеливо поинтересовался Иванов.
– Скоро заканчиваю, – ответил по рации Глебыч. – Тут шкаф остался и пара тумбочек… Сейчас…
Наш дед вышел за калитку и выпал из моего поля Зрения.
– От вас вышел еще один дед, – мгновенно доложил Серега. – Они с тем дедом, другим, стоят возле «УАЗа» и о чем-то болтают. Вижу только головы – они за машиной.
– Я сказал – дарить придется, – пожал плечами Иванов. – Может, попросим сдать сапера в обмен на машину? Как вам идея? Думаю, для деда это актуально…
– Вася – глянь, – распорядился Петрушин, кивнув на калитку. – Как бы эти пердуны нам зеркала не пооткручивали.
Вася подошел к калитке, но глядеть не стал, а грубо рявкнул:
– А ну – разойдись!
– Зачэм кричиш? – раздался возмущенный голос из-за калитки. – Кто где хочит, там и стаит, да!
– Я сказал – разойдись! – Вася к благодушию не был расположен. – До конца операции всем находиться в своих усадьбах. По домам, я сказал!
Дед вернулся, Вася тоже вошел во двор и закрыл калитку. Дед, возмущенно качая головой, решительно заковылял к гостевому дому.
– Не пускать? – уточнил Петрушин, оборачиваясь к Иванову.
– Хозяин, – Иванов пожал плечами. – Где хочет, там и ходит. Почему не пускать?
– Второй, заканчивай, – буркнул Петрушин в рацию. – Дед к тебе идет, значит, там чисто.
– Ну и что – дед? – ответил Глебыч. – Это такой мерзавец, что родную мать не пожалеет, в случае чего. А уж чужого деда… Чуток осталось, потерпите. Пару минут еще…
Наши дамы разом примолкли и с почтением уставились на деда, направлявшегося к «гостевому» дому. Хозяин, одно слово. Тут у них с этим строго.
А я сфокусировался на младшенькой. Девчонке лет четырнадцать, симпатичная такая, глазастая. Сейчас младшенькая окончательно сдавала бывшего постояльца и заодно, до кучи, вранье всего бабьего выводка. Она долго смотрела на одну из фотографий Шаха – с аккуратной бородкой и короткой прической (Серега скомпилировал), затем выразительно вздохнула и поправила непослушную челку, спрятав ее под платок. Как перед зеркалом. Глазки стали влажными, носиком шмыгнула зачем-то…
– Что и требовалось доказать, – я с плохо скрываемым торжеством посмотрел на Лизу. – В общем-то, домик теперь не обязательно досматривать.
Да, дорогой мой, все в цвет. Сдали тебя дамы, неуловимый ты наш. Ты здесь жил и к тебе неплохо относились. До того неплохо, что теперь вздыхают и шмыгают носом, глядя на твое фото. А ты ведь всего Несколько часов назад слинял, красавец! Ты чего такого сделал, маньяк, чтобы этак растревожить подростковую душу?
– Ты че там затих, Второй? – в очередной раз потеребил Глебыча Петрушин. – Пара минут давно кончилась… Второй?
– Все? – уточнила Лиза.
– Да, я же сказал…
– Отлично, – Лиза достала сигареты и закурила.
Выражение глаз наших Дам резко стало осуждающим. Типа, не ожидали. Так ты, оказывается, только прикидывалась скромницей?
– А теперь уже без разницы, – пожала плечиками Лиза, собирая фотографии. – Так что, гостиницу смотреть не будем?
– Да там Глебыч что-то застрял…
Где-то на улице, вне двора, послышался негромкий звук работающего двигателя. Мы разом навострили уши.
– Движение, – сообщил по рации Серега.
– Транспорт? – уточнил Петрушин.
– Белая «Нива», – подтвердил Серега. – Из соседней усадьбы, следующей за вашей, выехала белая «Нива». Пятидверная. Направляется к противоположной от нас оконечности села. Короче, уезжает. Она пока у нас в секторе.
– Деды перетерли, и «Нива» уехала, – нахмурился Вася. – Может, пока в секторе, пусть Саня шмальнет?
– Ты чего такой кровожадный? – вмешался Иванов. – А если там просто дед?
– А если он поехал доложить «духам», что мы здесь?
– А вот этого мы наверняка не знаем, – покачал головой Иванов. – И палить наобум не имеем права – не простят. Поэтому давайте побыстрее закруглимся и…
– Второй! – обеспокоился Петрушин. – Второй, ты заснул там, что ли?
Глебыч молчал.
– Аккумулятор… – предположил Вася.
– Исключено, – покачала головой Лиза. – Перед выездом всем заряженные вставила.
Петрушин переглянулся с Васей, и они без лишних слов рванули к «гостевому» домику. Мы с Ивановым последовали за ними…
В «гостевом» было две комнаты – спальня и зал, плюс небольшая прихожая и кухонька. Глебыч стоял в зале, спиной ко входу, и напоминал какую-то неуклюжую статую. Плечи опущены, голова застыла в одной точке, щетинистая макушка слегка подрагивает… В зале было два окна, одно из них распахнуто настежь, тихонько покачиваются тюлевые занавески… Следов, однако, на подоконнике не было…
– Стой, – едва слышно прошептал Глебыч. Все мгновенно замерли на месте, кто где оказался: мы с Ивановым на пороге прихожей, Вася с Петрушиным – у двери в зал.
– Не трогайте меня, – очень униженно попросил Глебыч. – Стол…
– Чего? – так же шепотом переспросил Петрушин.
– «Нива» ушла, – дисциплинированно доложит ли наши рации голосом Сереги. – Вы бы поторопились…
– Стол подвиньте, – прошептал Глебыч. – Поставьте передо мной. Только тихо, не заденьте меня…
Вася с Петрушиным потащили из угла стол. Мы с Ивановым обошли Глебыча и полюбовались на картинку.
Несведущего товарища картинка бы не впечатлила. В руках Глебыч держал обыкновенный с виду ватерпас. Для далеких от плотницкой деятельности напомню: это такой прибор для проверки горизонтальности и измерения небольших углов наклона. Небольшой деревянный брусок со стеклышком посередке.
Сейчас Глебыч держал этот брусок так бережно, словно это была самая дорогая для него в мире вещь. Под стеклышком тихонько подрагивал пузырек. Чуть вправо – чуть влево…
– Бумага, – прошептал Глебыч, когда Вася с Петрушиным установили перед ним стол. – Надерите бумаги, положите с обеих сторон.
– Зачем бумага? – обескураженно спросил Вася. – Куда – «с обеих»?
– На стол, – Глебыч очень осторожно вздохнул – в три приема. – Если горизонт кривой, буду подкладывать.
В тумбочке лежали несколько чистых тетрадей.
Вася надрал листов, разложил на столе с обеих сторон. – Ближе, – тихо скомандовал Глебыч. – Еще… Просвет пятнадцать сантиметров. Так… Ближе. Чтобы под основания ладоней попали…
– Готово, – Вася закончил работу и отступил от стола. – Может, я останусь?
