Наль Подольский - Книга Легиона
— Ну ладно, проехали, — прокурор благодушно смахнул со стола заметку в мусорную корзину. — Да вот еще что… ты Легиона-то особенно не разрабатывай. Я тебе что велел? Самоубийства копить. Вот ты и копи. Поняла? — Он поднял указательный палец и тонко улыбнулся. — Иногда следует понимать начальство буквально. Это большая премудрость, когда как понимать. Смекаешь?
На Марго этот разговор произвел неприятное, более того, жуткое впечатление. Почему он так по-свойски, по-домашнему упомянул Легиона? Человек, случайно столкнувшийся в газетной заметке со странным именем, не станет употреблять его так запросто, будто привычно. И то, что Легион связан с самоубийствами, для него тоже вроде бы само собой разумеется. А ведь он это вычитал, как потешную версию, в той же газетенке. Того и гляди, как покойный Володечка, скажет: «Не смей умышлять на Легиона!» Что это значит? Осознает ли он смысл своих слов или действует по команде, как зомби? В любом случае вывод один: его теперь надо остерегаться.
Марго явилась домой в ужасе, и Платону ее рассказ тоже не понравился.
— Вполне логично, но скверно. Такого следовало ожидать, но начинается слишком рано. Мы еще совсем не готовы.
— Мягко сказано. Я теряю голову: когда все подряд начнут действовать по его указке, весь мир превратится в одну большую психушку! И мы с тобой — если найдем в себе силы сохранить разум, нас просто уничтожат физически!
— Подожди устраивать панику, приведи себя в порядок. Истерика — это то, чего мы себе не можем позволить. Обрати внимание, он показывает нам свое слабое место. Помнишь, мы говорили о его двойственности и вероятной рефлексии? Он сейчас еще раз подтверждает эту догадку. Смотри сама: он может, или нам кажется, что может, заставить почти всякого человека сделать все, что угодно. Но на деле, чего он требует от людей? Во-первых, самоубийств, причем, строго дозированных. Я убежден, они ему абсолютно необходимы. А сверх этого он использует свои практически неограниченные возможности только ради того, чтобы предотвращать любую огласку. Значит, он осознает самоубийства как собственные преступления и стремится их скрыть, засекретить. Рано или поздно мы этим обстоятельством воспользуемся.
— Я уже говорила: ты великий утешитель… Посмотрим… Ладно, я в порядке и готова заняться делом.
— Стало быть, все в норме… Тогда давай так: подберем еще одного подходящего телепата, и я одновременно стану надзирать за Фугасом. А ты будешь искать по тюрьмам и лагерям твоего электронного… как его назвать?.. злодея, гения, мага.
Они снова вернулись к списку, оставшемуся в наследство от покойного Гронского. Там имелось теперь, после вычеркивания Володечки, четыре фамилии и два телефонных номера. Попытки по ним дозвониться никакого результата не дали. Тогда Марго по служебным каналам запросила адреса всех четверых — и получила их только два, а двое других в качестве жителей Петербурга нигде не значились.
— Они живут, как птицы небесные, — озабоченно констатировал Платон, — ищи ветра в поле. Спасибо, хоть двое нашлось.
— Начнем с женщины, — предложила Марго, — все-таки в них этот бес реже вселяется… Костоедова Елизавета Петровна… гм… императрица.
— Только с неаппетитной фамилией… ну, да ладно… поехали ее искать.
Телепатка оказалась миниатюрным и миловидным, очень юным созданием с карими глазами и добрым собачьим взглядом. Она встретила их приветливо и, еще не выяснив, кто они и зачем пришли, предложила чай из диких трав собственного сбора. Она выглядела человеком абсолютно нормальным, и только внимательно вглядевшись в ее слишком близко к переносице посаженные глаза, Марго уловила в их глубине нечто настораживающее — не то чтобы безумие, а скорее готовность к безумию.
— Господи, какая молоденькая, — удивилась Марго, прихлебывая ароматный, но безвкусный желто-зеленый напиток. — Сколько вам лет?
— Девятнадцать.
— И когда же это с вами случилось? — Марго сочувственно покачала головой.
В ответ, не спрашивая, что именно посетительница имеет в виду, Лиза звонко рассмеялась:
— Думаю, что с рождения. Сколько помню себя, всегда знала мысли всех, кого видела. И долго не могла поверить, что другие этого не могут. Я и говорить начала только после четырех лет — мне это казалось ненужным.
— Вы живете одна? А родители?
— Мать далеко, на Алтае, — ее лицо поскучнело и сделалось безучастным, — а отца вообще нет.
— Извините. Но поверьте, это не праздное любопытство.
Лиза лишь чуть заметно кивнула.
Она явно располагала к доверию, и Платон, без всякого предварительного прощупывания, коротко изложил, зачем они к ней явились. Он при этом не стал скрывать, что предлагаемая работа таит в себе определенную опасность. Ее это не испугало, но совершенно ошарашила смерть Гронского, к которому она питала огромное почтение. Что же касалось Володечки, то его судьба не вызвала у нее даже серьезного удивления.
— Он сам шел к этому, — обронила Лиза равнодушно, — он жил нечисто.
В целом услышанное не показалось ей невероятным, и она изъявила готовность помочь без всяких предварительных условий. Проблемы возникли, когда выяснилось, что от нее потребуются огромные затраты времени — недели, а быть может, и месяцы.
— Вы знаете… боюсь, что я не смогу столько. — Она искренне огорчилась.
Марго удалось без больших усилий вытянуть из нее, в чем дело. Оказалось, она вынуждена зарабатывать в качестве экстрасенса-целителя, и деньги ей нужны не только на прожитие, но главным образом для поездки в Америку, в школу неошаманизма. К весне — школа летняя — она должна накопить пять тысяч долларов, а сейчас у нее меньше трех, и потому ей приходится трудиться в поте лица.
Марго в изумлении успела уже приоткрыть рот, но была остановлена предостерегающим жестом Платона:
— Если вся загвоздка в деньгах, то мы скомпенсируем все ваши затраты, и вы поедете в свой шаманский университет. Дело настолько серьезное, что мы добудем для этого деньги.
Лиза согласилась мгновенно и даже заметно повеселела. Брать деньги за целительство — нехорошо и опасно, можно только продукты. Она, конечно, ни с кого ничего не требует и берет, кто сколько даст, но все равно очень рада, что может избежать этого.
— Если экстрасенс хочет жить чисто, ему нельзя брать никаких денег.
— Но зачем вам этот… неошаманизм? — Марго смогла, наконец, задать свой вопрос. — Вы ведь и так уже… — Она замялась, затрудняясь сколько-нибудь четко аттестовать достижения Лизы.
— Что: и так уже? — строго спросила та. — Я всего лишь человек с природными способностями. Мне нужно знание, нужны новые технологии и, главное, нужна преемственность дара. Без этого ничего не получится.
Марго не рискнула проявить дальнейшее любопытство, слишком потрясенная тем, что о шаманских делах можно говорить в терминах «новые технологии».
— А что такое неошаманизм? — задал Платон более рациональный вопрос.
— Его создатель — О’Брайен. Он возродил шаманизм на основе современных знаний. Он использует новейшие средства для выхода в высшие миры.
— А какие именно?
— Психоделическую музыку, он выпустил специальные диски. Технику йоги. Цветные стробоскопы… я не знаю всего.
— И, разумеется, химию? Какие-нибудь препараты?
— Да, конечно. Ведь классический шаманизм тоже использовал мухоморы.
— Ничего себе — шаман с лазерными дисками, — недоверчиво протянула Марго. — Я-то думала, шаман всегда с бубном.
— Дело не в бубне, а в сути. Даже в старину в Сибири бывало камлание не только с бубном, но и с луком и стрелой. Оно считалось более древним и более сильным. Суть шаманизма не в бубне, а в путешествии в параллельные миры, влияющие на события нашего мира. Бубен обтягивался шкурой трехгодовалого теленка оленя, он, как и стрела, был символическим транспортным средством, на котором совершалось путешествие в верхние миры. Так что это — всего лишь символ, помогавший совершить пространственный переход. Зная это, современный шаман в бубне не нуждается, у него есть другие средства… Я вас, наверное, утомила моими пояснениями? — В ее голосе звучал определенный апломб и удовлетворенность академической глубиной своих познаний.
— Нет, что вы… очень образовательно, — без большого энтузиазма откликнулась Марго. — Но, увы, нам пора откланиваться.
— Ну вот, — сокрушенно заявила она в машине, — мы и допрыгались до шамана с бубном.
— Не волнуйся, бубнов не будет, — утешил ее Платон. — Будут лазерные диски и стробоскопы, она же тебе все объяснила.
— Хрен редьки не слаще, — недовольно процедила Марго, и разговор оборвался.
На самом деле ее раздражала вовсе не шаманка — от нее остались, в конечном итоге, положительные эмоции. Портила Марго настроение необходимость искать электронного гения, компьютерного пакостника, отбывающего где-то в лагерях заслуженное наказание. Она хорошо помнила омерзение, которое он у нее вызывал во время следствия несколько лет назад, и отчетливое ощущение, что любые контакты с ним, даже по долгу службы, рано или поздно принесут несчастье. В свое время, упрятав его за колючую проволоку, она облегченно вздохнула, а теперь ей предстоит искать его и иметь с ним дело по собственной воле.
