Майкл Ридпат - Смертельный просчет
Приехав домой, я долго лежал в постели, наблюдая в окне за лучами автомобильных фар. Невероятно! Оуэн убийца. Убил Доминик и, возможно, Абдулатифа. А Гай его покрывает.
Он оправдал своего брата. Мол, тогда был совсем юный, взвинченный, не ведал, что творил. Но что делать мне? Как добропорядочный гражданин, я обязан был сообщить в полицию. Но я дал слово. Именно поэтому Гай и рассказал мне правду. И потом, это глупо. Куда я пойду? Британской полиции нет никакого дела до преступления, совершенного тринадцать лет назад во Франции. Можно позвонить в полицейский участок Болье-сюр-Мер или туда поехать. Вряд ли удастся заинтересовать этим французских детективов. Дело давно закрыто, а доказательств у меня нет. Даже если французские детективы возобновят расследование… Смогу ли я продолжать работать на сайте? Сумеет ли Гай должным образом управлять компанией, если его станут таскать на допросы? Я все испорчу. Работу, конечно, найду опять в каком-нибудь банке или бухгалтерии. Потеряю не только дело, в которое вложил столько сил, но и друга.
А Оуэн? Да пошёл он ко всем чертям!
Наконец я заснул. А утром в восемь тридцать уже сидел в офисе за своим столом.
Часть четвёртая
30
Март 2000 года, три месяца спустя, Кларкенуэлл, Лондон
— Сто восемьдесят миллионов! Вы считаете, сайт будет стоить сто восемьдесят миллионов?
Американка выдержала скептический взгляд Гая.
— У меня нет сомнений.
— Фунтов или долларов?
— Фунтов.
— Ого.
Мы сидели в комнате для совещаний. Гай, я, Генри Браутон-Джонс и двое представителей крупного американского инвестиционного банка «Блумфилд Вайсс», который в Штатах вкладывал средства в предприятия новых технологий, а теперь решил попробовать с Интернетом в Европе. Они осаждали нас уже два месяца. Предлагали провести первую продажу акций компании широкой публике. Так называемое первоначальное открытое предложение (ПОП). Наши акции появятся на Лондонской фондовой бирже, а также на «Ноейр маркт» во Франкфурте и привлекут деньги инвесторов.
Банковские служащие были примерно нашего возраста. Мужчина — спокойный англичанин с набриолиненными волосами и постоянно хмурым выражением лица. Он — главный. Женщина — холёная американка, тоже хмурая. В Штатах она имела репутацию серьёзного аналитика.
— А откуда у вас такая цифра? — спросил я. — На прошлой неделе речь шла о ста тридцати миллионах.
— Рынок акций интернет-компаний очень подвижный, — пояснила аналитик. — Расторопные американские инвесторы, сорвавшие в прошлом году в Штатах хороший куш на Интернете, теперь посматривают на Европу. Индивидуальные инвесторы в Англии тоже помешались на Интернете. Объёмы деловых операций превышают все мыслимые размеры. Через две недели на рынок выбросят акции сайта «Lastminute.com» стоимостью в триста пятьдесят миллионов. Их моментально раскупят. Так что сто восемьдесят миллионов для вас реальная цифра. Вполне реальная. Вероятно, мы достигнем большего.
— А сколько новых инвестиций возможно привлечь?
— Думаю, порядка сорока миллионов. Надо, чтобы курс акций повысился в первый же день, поэтому мы будем принимать не все предложения. Это очень важно. Сейчас инвесторы покупают акции, курс которых повышается просто потому, что повышается.
— Но, по моим расчётам, мы не сумеем получить достаточно прибыли, чтобы подтвердить цифры такого порядка, — произнёс я.
— Это не важно, — заметил главный. — Показывать ваши расчёты инвесторам мы в любом случае не собираемся. И вообще не беспокойтесь. Эти ребята толковые. Знают, что делают.
— Странно. Я ничего толкового в этом не вижу.
Главный нахмурился ещё сильнее.
— Дэвид, вам придётся действовать по намеченному плану. И поверить в этот план. Или выйти из игры.
— Ладно тебе, Дэвид, — вмешался Гай. — Будем работать по программе!
— Все очень просто, Дэвид, — сказал Генри. — Сейчас мы продавцы. Чем дороже продадим, тем больше получим денег.
— Удивительный довод, — промолвила аналитик и перестала хмуриться. — Самое главное, вы должны создать впечатление, что управление в вашей компании поставлено идеально. В течение трёх недель мы собираемся прощупать инвесторов по всей Европе. А у них, как правило, нюх на неэффективное управление.
— В нашей компании управление достаточно эффективное, — проговорил я обиженным тоном. — Меня только не убеждает оценка в сто восемьдесят миллионов фунтов.
— Всё в порядке, Дэвид! — воскликнул Гай. — Пусть этим занимается банк «Блумфилд Вайсс», а мы будем заниматься своим делом.
— Вот и хорошо, — подытожил главный. — Двадцатого марта мы начнём в Амстердаме, двадцать первого в Париже, двадцать второго во Франкфурте. На следующий день мы переместимся в Эдинбург, а затем в Лондон…
* * *Сайт уже оправился от потрясения. Санджей занял место Оуэна и вместе со специалистами из «Декомсалта» наладил механизм розничной продажи и управления всей системой. До Рождества нам удалось продать внушительное количество спортивной одежды и сувениров. Наступил 2000 год. Никакого взрыва компьютерной системы не случилось. И на Новый год мы тоже потрудились неплохо. В начале марта заработает наш сайт в Германии, а в конце апреля во Франции. Мы купили небольшую компанию в Хельсинки, которая занималась распространением по Интернету информационных материалов. Это позволило пользователям мобильных телефонов следить через наш сайт за результатами футбольных матчей и прочими новостями. Количество посетителей сайта продолжало неуклонно расти, что привлекало рекламодателей.
Для Гая всего этого было недостаточно. Успехи лишь разжигали его аппетит. Он жаждал расширения. Больше рекламы, больше продаж, открыть несколько офисов в Европе, поднять цены на операции по розничной торговле. На всё это нужны деньги. Но теперь, кажется, это не являлось проблемой.
Идея ПОП захватила всех. «Оркестр» был полон энтузиазма, ведь чем дороже акции, тем выше их прибыль. То же самое и банк «Блумфилд Вайсс». Ну а Гаю это нравилось, потому что он мог тратить деньги на развитие компании.
Мне это тоже нравилось: я становился мультимиллионером.
Странное ощущение. Конечно, я влез в это дело, надеясь заработать. Но не столько же. Через несколько недель мои акции будут стоить сумасшедшие деньги. Разумеется, пока все это только на бумаге, но в будущем, возможно, удастся запустить руки в сундук с настоящими деньгами. Что я буду с ними делать? Куплю «Сессну-182»? Виллу на Лазурном берегу? Отправлю детей учиться в Бродхилл? Моя жизнь изменится. Я стану богатым, как Тони Джордан. Невозможно представить.
Впрочем, для меня имело значение не столько количество заработанных денег, сколько сознание, что я этого добился.
Радовались все члены команды. Улыбались. Ещё бы, сейчас мог разбогатеть каждый. Но праздновать времени не было. Офис гудел, ребята без устали трудились по шестнадцать часов в сутки.
ПОП требовало тщательной подготовки, особенно по юридической и бухгалтерской части. Нужно было всё проверять и перепроверять. Значительная часть этой работы падала на меня. Много помогала Мел. Мы проводили с ней долгие вечера, готовя документы.
Позвонил отец, предложил пообедать, как в старые добрые времена. Я дважды отказывался, так что пришлось согласиться. К тому же у меня были припасены для него хорошие новости.
Слухи об интернетовской лихорадке долетели и до их глубинки. Даже «Дейли телеграф» посвятила этому несколько пространных статей. В общем, мой папа не мог дождаться встречи, узнать, как идут дела.
— Похоже, в конце месяца мы выпустим акции, — сказал я.
— Неужели? Вы же и года не просуществовали.
— Абсурдно, правда?
— Да. А прибыли большие?
— Пока никаких.
Отец покачал головой и принялся за еду. Сегодня разделанный краб был особенно хорош.
— Значит, просто биржевые игры?
— Да, игры. Но суммы там гуляют немалые. Хочешь знать, сколько составит твоя доля?
— Хм… да. Любопытно.
— Если мы выйдем на тот уровень, какой прогнозируют американцы, она составит около девятисот тысяч фунтов.
Папа поперхнулся крабом. Закашлялся, лицо раскраснелось. Он отпил из кружки «Гиннесса».
— Я не ослышался?
— Нет.
Его лицо осветила широкая улыбка.
— Ты хорошо сработал, Дэвид. Очень хорошо.
Я тоже заулыбался. Папа гордится мной, это так приятно. Правда, я не стал упоминать, что моя доля будет свыше десяти миллионов фунтов.
— Пока не продашь акции, деньги не считай, — предупредил я. — И ничего под это не трать.
— Конечно-конечно, — отозвался отец. — Теперь можно признаться во всём твоей маме.
— Ты до сих пор ей ничего не сказал?
