Филипп Делелис - Последняя кантата
Она указала на мрачное строение начала века, в котором располагались службы суперинтенданта лютеранской церкви Западного округа Лейпцига.
— А школы Святого Фомы уже нет? — с тревогой спросил Паскаль.
— Нет, она была перестроена еще во времена Баха, но разрушена в тысяча девятьсот втором году.
— Вот как! — воскликнул Паскаль и обернулся к Летисии: — Надеюсь, то, что вы ищете, находилось не там…
Жиль не смог удержаться от недовольной гримасы, но Летисии это удалось.
— А что осталось от эпохи Баха? — спросила она.
— Кроме самой церкви, только два дома на площади… Там, где мы с вами встретились, раньше был каменный колодец, но он уже тоже исчез…
— Давайте войдем в церковь, — решительно сказал Жиль.
Биргита нагнала его и спросила:
— Ваш друг сказал, будто вы что-то ищете? Что именно?
— Еще сам не знаю… 396. Вам это число о чем-нибудь говорит?
— 396? Нет, ни о чем.
Но тут они были захвачены музыкой — играл большой орган, установленный на центральной кафедре. «Третья соната», определила Летисия, взволнованная мыслью, что Бах именно здесь сочинял и играл это произведение. Если сама церковь не представляла собой ничего исключительного, то атмосфера, царившая в ней, навевала мысли о прошлом и чувство благоговейности, их в той или иной мере испытывал каждый входящий, и это ощущение еще больше усиливали звуки органа. Биргита подвела своих спутников к хорам, отгороженным красным шнуром, и показала им на могильную плиту в центре, на которой были выбиты слова:
ИОГАНН СЕБАСТЬЯН БАХ— 396… Свою смерть… — раздумчиво проговорил Жиль.
— Это третье место погребения Баха, — уточнила Биргита, чем невольно убила главную надежду Жиля. — Его прах был перезахоронен здесь в тысяча девятьсот пятидесятом году.
— А есть ли в церкви какие-либо предметы, связанные с Бахом? — спросила Летисия.
— Связанные с Бахом? Личных вещей нет… Но вот распятие там, перед кафедрой… эти капители… но я не совсем понимаю, что вы хотите…
— Мы хотели бы знать, что осталось… — несколько нетерпеливо оборвал ее Жиль.
— Полноте, друзья мои, — вмешался Жорж Пикар-Даван, — спокойнее! Вспомним Баха: «Ищите и найдете». Я предлагаю разделиться и обследовать каждый квадратный сантиметр церкви. Что же касается вас, мадемуазель, — обратился он к Биргите, которая с удивлением смотрела на него, — то теперь вы должны знать, что мы ищем нечто, имеющее отношение к числу 396! 3, 9, 6.
Жорж Пикар-Даван не вызвал бы большего недоумения молодой немки, если бы объявил ей, что они ищут инопланетян. Ошеломленный вид Биргиты вызвал легкую улыбку Жиля. Он пошел осматривать правое крыло церкви. Паскаль увлек Летисию на кафедры, а ее отец вместе с Биргитой поднялся на хоры.
Тихие звуки органа вдруг чудесным образом усилились и наполнили всю церковь музыкой. Волшебные флюиды, исходившие от инструмента, казалось, замедляли шаги людей. Уверенность, что развязка близка, покидала Жиля, и он уже начинал думать, что они ничего не найдут. Минут через пятнадцать он увидел Паскаля и Летисию, они спускались с кафедры. Летисия выглядела грустной, обескураженной. Проходя через центральный неф, Жиль увидел Жоржа Пикар-Давана, тот жестами — теперь орган уже заглушал голоса — объяснял что-то Биргите, как можно было догадаться, тайны готической архитектуры.
Жиль и сам не знал, почему свернул налево, почему еще раз решил осмотреть мраморный монумент, установленный в память Даниэля Лайшера, бывшего бургомистра Лейпцига. Он не знал, почему среди множества скульптур в стиле барокко он обратил внимание именно на эту деталь. Он и сам не услышал своего вопля, но пальцем показал на огромную скульптурную композицию. Застыв перед ней, он крикнул: «Здесь! Это здесь!»
Все слабея и слабея, отзвучало эхо последнего аккорда, музыка стихла. Летисия подбежала к Жилю, они позвали остальных.
— Что случилось? — задыхаясь, спросил Паскаль. — Это же сцена казни Даниила, брошенного в ров со львами. Сейчас мы ее исследуем…
— Внизу!.. Смотрите внизу!.. — бормотал Жиль.
Нужно было отойти, чтобы охватить взглядом все три части монумента. Биргита вернулась к своей обязанности гида и начала рассказывать:
— Этот монумент возведен в тысяча шестьсот двенадцатом году в память члена Городского совета Лейпцига Даниэля Лайшера. Он состоит как бы из трех частей. Внизу вы видите сцены, представляющие казнь Даниила, святого покровителя Даниэля Лайшера, скульптуру которого можно видеть на самом верху монумента, а между ними, обратите внимание, сцена из Откровения Иоанна Богослова…
Но ни Жиль, ни Летисия уже не слышали продолжения. Число 3 и Апокалипсис… вот здесь-то они и откроют секрет Баха. Средняя часть представляла зверя в день Страшного суда перед лицом Человечества.
— Не будем обольщаться, — умерил их пыл Жорж Пикар-Даван. — Сюжеты из Апокалипсиса часто встречаются на памятниках…
— Да, — согласилась Биргита, — но в данном случае есть дополнительный мотив. Вы знаете, что в эпоху барокко были распространены различные игры с числами и…
— Все это так, — неуверенно прервала ее Летисия, — но о каких числах вы говорите?
— О подсчете чисел в имени и фамилии знатных людей. Придавая каждой букве ее порядковое число в алфавите, мы находим, что Ratsherr[155] Daniel Leicher = 216, а 216 — 6x6x6. Можно предположить, что из-за этого Лайшер решил, что его число как-то связано с Апокалипсисом…
Биргита была удивлена тишиной, которая последовала после ее слов. Каждый быстро сообразил, какая связь между числом Баха 396 и числом 216: это всего лишь разные формы гематрии одного и того же числа зверя из Апокалипсиса…
— Секрет Баха здесь, в этом нет ни малейшего сомнения, — тихо проговорил Жиль, — но нам еще нужно заставить «заговорить» эти статуи…
Предложение вызвало живую поддержку. Летисия сказала, что нужно изучить текст длинной эпитафии. Ее отец спрашивал, не лучше ли будет расчленить части монумента. Его предложение напугало Биргиту, и она отправилась предупредить об этом директора «Архива Баха».
Ни всяческие манипуляции с многочисленными мраморными фигурками, ни расшифровка текста эпитафии с помощью чисел «Музыкального приношения» не принесли никакого результата. Жорж Пикар-Даван снова предложил связаться с администрацией города, чтобы заставить памятник раскрыть свой секрет, но Жиль воспротивился этому. Все четверо пошли в левый неф и сели на скамью, откуда продолжали рассматривать монумент, и им казалось, что бесчисленные элементы барокко посмеиваются над ними.
— Все это абсурд! — сказал Паскаль. — Просто смешно! Пора кончать, Летисия…
С этими словами он с такой силой сжал запястье Летисии, что она едва не вскрикнула. И она снова почувствовала напряжение, объяснить которое нельзя было только их поисками. Ей стало не по себе.
Неожиданно снова заиграл орган. Это была «Пассакалья» в до минор. Органист еще не успел сыграть первые такты, как Летисию вдруг осенило. Она повернулась к Жилю:
— Пять нот! Это пять нот дают подступ к секрету! Аккорд уменьшенной септимы — символ смерти… для монумента!
Она вскочила, подбежала к главной кафедре церкви и поднялась на нее. Отец и Паскаль недоумевающе смотрели на нее, а Жиль подошел к скульптуре. Звуки «Пассакальи» вдруг смолкли, а через несколько секунд прозвучали пять первых нот королевской темы. Это Летисия заняла место органиста. Она сыграла всю тему, которая никогда еще не была исполнена ею так умело и драматично. Слишком форсированная, она словно бы не походила на самое себя, но было совершенно очевидно, что Летисия и не заботилась об эстетике музыки. Она сыграла пять нот синхронно, наполнив церковь разнозвучным аккордом уменьшенной септимы. Ее отец сделал вид, что он затыкает уши, а два туриста торопливо покинули церковь.
И перед неверящим взглядом Жиля монумент вдруг ожил. От резонанса скрытый механизм повернул коринфскую колонну слева. Два свитка упали на пол.
46. ФАЛЬШИВАЯ НОТА
Лейпциг, наши дни
На секунду Жиль застыл, с недоверием взирая на свитки, выпавшие из тайника. Летисия оборвала игру и спустилась с кафедры, Паскаль и Жорж Пикар-Даван подошли к монументу.
Жиль наклонился и поднял два пергаментных свитка, перевязанных красной шелковой бечевкой.
С необычайными предосторожностями он развернул один из них. Это была написанная от руки партитура кантаты, которая называлась «Una Sancta Ecclesia».[156] Сверху, слева, были начертаны буквы SDG, Soli Deo gloria, а внизу, справа, подпись Иоганна Себастьяна Баха.
— Подпись его, в этом нет никакого сомнения, — прошептала Летисия. — Это неизвестная кантата. Она из числа той сотни кантат, которые так и не были найдены…
