Фелис Пикано - Приманка
— Оставьте свои шуточки. Какие у Рэдферна планы на сегодня?
— Они с Аланой идут на благотворительный бал в «Сент-Реджис».
— А вы?
— У меня сегодня выходной.
— Они звали вас с собой?
— Они меня везде с собой зовут.
— Почему же вы не идете?
— Я же сказал: у меня сегодня выходной.
— В следующий раз, прежде чем принимать такое решение, спросите сначала меня.
— У меня уже были планы.
— Я сказал, в следующий раз спросите меня!
19
Этот разговор испортил Ноэлю остаток утра.
Он решил позвонить Алане, уговорить её пообедать с ним, сходить после обеда в кино, может быть, даже прогуляться в парке. Он был уверен: она сумеет заставить его поверить, что его работа на «Шёпот» не бесполезна, хотя она и не знала, и не могла знать, о его роли. Она сумеет его смягчить, заполнить пустой день.
Он набрал номер, но её не оказалось дома. Окку сообщил, что она на студии. Ноэль позвонил туда. Когда после долгого ожидания она подошла к телефону, голос у неё был запыхавшийся.
— Ноэль, твои снимки просто замечательны! Замечательны! Такое впечатление, что ты позировал всю жизнь! Тебя ждёт удивительная карьера! Ты сможешь зарабатывать деньги сам, и больше не будешь таким враждебным к Эрику из-за того, что тебе приходится от него зависеть.
— Как насчет того, чтобы перекусить со мной?
— Я уже ела. Разве тебя не интересуют фотографии?
— Тогда давай где-нибудь выпьем, когда ты освободишься. Я приеду за тобой.
— Я не знаю, когда мы тут закончим. Брикоффу взбрела в голову какая-то безумная идея, и он запер меня и ещё трех девушек в студии на весь день, пока он не закончит. Ленч нам приносили сюда. Я не знаю, когда мы освободимся. Он сегодня совершенно сумасшедший, — она выдержала достаточно долгую паузу, чтобы Ноэль успел понять, что она говорит серьезно. — Прости, Ноэль. Правда. Может быть, завтра.
— Хорошо, давай завтра, — но ему не удалось скрыть разочарование. Он повесил трубку, не дожидаясь, пока она закончит извиняться.
Час спустя он решил покурить травки, которую Рэнди оставил у него в квартире. Чтобы приятно расслабиться и слегка закайфовать ему потребовалось полкосяка. Он убрал остаток в свой бумажник, решив, что денёк за окном слишком хороший и солнечный, чтобы хандрить в четырех стенах. Внизу он вытащил свой «Атала» из кладовки, стряхнул с него пыль, заехал на ближайшую заправку подкачать шины и покатил в Виллэдж.
Здесь улицы были полны народу: люди гуляли, ходили по магазинам, спешили по каким-то поручениям, или просто болтались без дела, греясь на солнышке. В такие дни, как сегодня, складывалось ощущение, что население Виллэдж — это сплошь безработные или ночные служащие, или те, кому нужно ходить на работу только в дождливые, пасмурные дни. Толпа на Кристофер-стрит собралась словно в пятницу или субботу вечером. Ноэль проехался вдоль тротуара; притормозил и стянул футболку. Он приветствовал тех, кого знал, флиртовал с незнакомцами, нарезал широкие бесцельные круги по середине улицы, играя в салочки с грузовиками и автобусами, потом подкатил на угол, где компания парней курила траву, чтобы поздороваться с ними, — в общем и целом, идеально играл роль горячего сексуального парня, который раскатывает полуголым в солнечный день на своем десятискоростном велике.
Через некоторое время он выбрался на забетонированную прибрежную парковку, а оттуда поднялся на несколько ступеней вверх, к пирсу на Мортон-стрит. С края пирса он мог смотреть на Гудзон: на север вид открывался до самых Палисейдс и моста Джорджа Вашингтона, на юг — до Нью-йоркской бухты и моста Верразано, мимо статуи Свободы. Элегантные океанские лайнеры, огромные грузовые суда дальнего плавания, буксиры, быстроходные катера, патрульные брандеры, течение реки. В воздухе — самолеты всевозможных размеров, от сверхзвуковых лайнеров до юрких «Цессн», полицейские вертолеты, транспортные вертолеты аэропорта, бесчисленные воздушные змеи.
Ноэль положил велосипед на землю, свернул из своей рубашки подушку и улёгся на деревянную оградительную площадку, думая о том, что никогда бы не увидел этого места, если бы не стал частью голубой тусовки. Ему нравилось, как прохладный ветерок обвевает его обнаженную грудь, а жаркое июньское солнце льёт сверху свои лучи, нравилось, как вода тихонько плещётся об опоры пирса. Всего несколько минут прошло, а он уже чувствовал, что расслабился.
— Спишь?
Ноэль поднял взгляд: перед глазами всё плыло от ярких бликов с Гудзона, прыгающих по стоящему перед ним человеку. Вега. Что ему нужно?
— Садись.
Вега сел так близко, что его штанина коснулась волос Ноэля.
— Вид у тебя довольный, — заметил он.
— А почему нет? Такой великолепный солнечный день!
— Да, ничего.
Ноэль посмотрел на него. Вегу он не видел уже несколько недель. С тех пор, как Ноэль ушел из «Хватки», он намеренно избегал Бадди. Сейчас, за пределами бара и его освещёния, Вега казался похудевшим. Черты лица — резкие, как будто запавшие.
— Не порть мне настроение, приятель. На вот, — он вручил Веге окурок с травкой из своего бумажника, — возьми. Это тебя взбодрит. Меня вот взбодрило.
— Ты теперь куришь? — спросил Бадди, беря косяк и закуривая.
«А где твой скользкий приятель Мигель, твой подручный?» — хотелось спросить Ноэлю. Вместо этого он сказал:
— Оставь себе. Докуривай.
— Рэдферновская травка?
— Нет. Рэнди оставил.
Бадди затянулся, приканчивая окурок, подбросил его в воздух и поймал снова ртом, словно тюлень в цирке.
— Хорошая. Как тебе у Рэдферна?
— Нормально. Сегодня у меня выходной.
— Чем ты там занимаешься? Следишь за Доррансом?
Ноэль не знал наверняка, сколько он может рассказать.
— А черт его знает, чем я там занимаюсь. Рэдферн предложил мне непыльную работенку за большие бабки, чтобы быть поблизости, на случай если я всё-таки решу пустить его в свои штаны, а Лумис велел соглашаться.
— О! — звук, который издал Вега, напоминал удар в барабан низкого тона и странно резонировал.
Бадди стал разговорчивее. Он рассказал, что теперь, когда Чаффи почти всё время проводит в «Зле», а Ноэль работает на Редферна, он фактически стал управляющим «Хватки». Ему нравится там работать, и деньги хорошие.
Ноэль вдруг подумал: а может, он с самого начала ошибался в Бадди. Может быть, Вега не знал, что Малыш Ларри тоже агент «Шёпота». Если нет, это объяснило бы, зачем они с Мигелем следили за Ноэлем от «Витрины» той ночью. Конечно, враждебности Мигеля это не объясняло, но у него тогда мог быть просто неудачный вечер.
— Жалеешь, что встрял в это дело? — спросил Бадди.
Прежнее недоверие Ноэля вернулось.
— Не знаю. А что?
— Да голос у тебя не особо радостный.
— Меня не особо радует Лумис, — осмелился признаться Ноэль. — Сегодня утром мы опять с ним ругались. Иногда он просто выводит меня из себя.
— Намеренно.
— Не думаю. Мы с ним просто не можем найти общий язык.
— Раньше ведь могли. Говорю же, он делает это нарочно.
Уверенность Бадди озадачила Ноэля.
— Выкладывай, — предложил он.
— Я не уверен, что нужно, — начал Бадди. Оба сели, повернувшись друг к другу лицом. — Я ведь тебя считал страшным тупицей, — сказал Вега. — Когда я сказал, что он делает это специально, ты мне поверил. Почему?
Ноэль постарался уйти от ответа:
— Я не знаю, — но когда Бадди начал подниматься, объяснил: — Он мне врёт. Заставляет верить в одно, скрывает другое, причём важное. Вот поэтому.
Вега снова сел.
— Тебе нравится Рэнди?
— А это тут причем? А, ладно. Да, он мне нравится.
— Я знаю, что ты с ним спишь. Я хочу знать, что ты о нём думаешь.
— Я в него не влюблен или что-нибудь в этом роде. Я бы и не мог… в другого парня. Но он мне нравится, мне нравится быть с ним. Нам хорошо вместе.
Ноэль перечислил всё, что думает о Рэнди, закончив словами:
— И он никогда не просил меня ни о чём, чего бы я не хотел делать.
— Например, отсосать у него?
Ноэль отвернулся к реке.
— Я так понимаю, ты в курсе.
— Ты ему тоже нравишься. Он помогает тебе, Ноэль.
— Значит, он все-таки работает на «Шёпот»?
— Если ты до сих пор не знаешь, я не могу тебе сказать.
Ноэль даже не стал добиваться от него ответа. Он думал о Рэнди, с которым вчера виделся первый раз за всю неделю: о его красивом лице и гладкой, как шёлк, коже, о его беспечном, веселом нраве и способности находить смешное почти в чём угодно. Господи! Да Лумис, наверное, пытался внедрить его в дом Рэдферна перед тем, как появился Ноэль. Должно быть, он был внутренним агентом, пока Ноэль не заменил его, но, похоже, его работа не удовлетворила Лумиса.
Чтобы отвлечь внимание от своего молчания, Ноэль спросил:
