Барбара Абель - Невинность палачей
До заграждения остается всего два авто. Алисия засовывает пистолет себе под сиденье и смотрит на Тео.
– Вполне может быть, что ищут не нас, – говорит она, как только Жермен устраивается на новом месте. – Самое главное – вести себя спокойно, что бы ни случилось. Ты меня слышишь?
Подросток кивает. Он бледен как смерть и смотрит на мать расширенными от ужаса глазами. Видеть его таким перепуганным больно, и сердце у Алисии мучительно сжимается. Чтобы его успокоить, она превозмогает собственный страх и говорит уверенно и спокойно, как только может:
– Чтобы все прошло гладко, мы должны нормально себя вести. Я передам полиции идентификационные карточки кассира, той грузной дамы, что умерла от инфаркта, и молодой матери, которая оставила сына дома одного. Если, как я надеюсь, они проверяют только фамилию и год рождения – совпадают они или нет с данными тех, кого они разыскивают, – мы, может, и выкрутимся. Лица в темноте не так-то просто рассмотреть, а учитывая, что на фотографиях в документах люди часто сами на себя не похожи…
– А как же документы дедушки?
– Это единственный риск. Если из пансиона уже сообщили об исчезновении пациента, что вполне возможно, мы пропали.
Она молчит секунду или две, потом продолжает:
– О том, чтобы выйти из машины, речи не идет. Если нас об этом попросят, цепляйтесь, кто за что сможет, я давлю на газ!
Она обращается к Жермен:
– Вы слышали меня? Если по какой-либо причине нас попросят выйти из машины, я попытаюсь прорваться. Пистолет у меня под сиденьем, и я ни секунды не стану думать, если вы попытаетесь привлечь к себе внимание!
– Вряд ли мне захочется. Вести с фликом светскую беседу – только зря расстраиваться!
Алисия не понимает, отчего отношение Жермен к происходящему могло так перемениться, но у нее нет времени ни думать об этом, ни требовать объяснений.
– Могу я узнать, что происходит? – сухо спрашивает Франсис.
– Папа, ни о чем не волнуйся. Все будет хорошо. Позволь мне поступить, как я считаю нужным, и ничего не говори.
Старик озадаченно смотрит на нее. Он находит эту манеру современной молодежи называть представителей старшего поколения «папами» и даже «папашами» возмутительной. И хочет уже ответить, хмурится, даже открывает рот, но потом решает промолчать и вздохом демонстрирует свое раздражение.
Всего одна машина между ними и заградительным кордоном… Алисия не может сглотнуть – до такой степени она встревожена. Такое чувство, словно внутри все высохло, а снаружи, наоборот, из каждой поры сочится жидкость. Она кладет руки на руль и крепко сжимает его, чтобы скрыть дрожь в пальцах.
– Тео! Сделай вид, что спишь! – приказывает она сыну. – И не шевелись ни под каким предлогом!
Подросток поглубже устраивается на заднем сиденье, прижимается щекой к стеклу, закрывает глаза и притворяется спящим.
Машина впереди медленно отъезжает, давая им возможность приблизиться к полицейским.
– Наша очередь! – шепчет Алисия и выезжает вперед.
Франсис Вилер
– Проверка полиции! – объявляет мужчина в форме, наклоняясь к окну. – Пожалуйста, ваши документы!
Алисия кивает. Сейчас, если бы ее попросили произнести хоть слово, она бы не смогла. Она протягивает полицейскому три идентификационные карты, выбранные из числа принадлежащих клиентам мини-маркета. Карточка отца так и осталась в рюкзаке: показывать ее слишком рискованно. Полицейский принимает документы, заглядывает в салон и быстро просматривает карточки.
– Одной не хватает, – говорит он не слишком приветливо.
Алисии снова хватает только на кивок.
– Я…
Она сглатывает несуществующую слюну, изображает улыбку, которая моментально застывает на лице, и делает еще одну попытку.
– Мне очень жаль, но отец… Отец оставил свой бумажник дома.
Полицейский строго смотрит на нее.
– Пожалуйста, подождите! – И он снова просматривает карты.
Алисия затаивает дыхание. Следующее мгновение удлиняется, как это обычно происходит в bad trip[17], трепещет, как струна времени, как резинка, растянутая до предела, до точки разрыва…
С заднего сиденья Франсис прислушивается к этому странному диалогу. Обрывки фраз, которые ему удается уловить, путаются в голове, но он догадывается, что происходит нечто необычное. Поворачивает голову и обнаруживает рядом с собой спящего подростка. И это тоже кажется ему странным. Что-то упорно от него ускользает, но знать бы, что именно… Атмосфера в этом авто угнетающая, вот это совершенно точно. Смутный образ возникает перед глазами, и он пытается его удержать. Картинка возвращается, снова исчезает, ускользает, потом появляется, все в каком-то странном ритме – похоже, что в такт миганию полицейских маячков, освещающих салон…
И вдруг на него снисходит озарение. Картинка выкристаллизовывается в сознании, и старик наконец понимает, что его так взволновало: дама, которая еще недавно сидела рядом! И с которой так приятно было беседовать…
– Жермен! – зовет он.
На переднем сиденье Алисия вздрагивает. Потом оборачивается к отцу и шепотом умоляет его помолчать.
Франсис смотрит на нее с удивлением. Эту женщину он уже где-то видел. Ах да, это та самая злючка, что недавно все испортила! Смутные реминисценции о словесной перепалке между Жермен и женщиной-водителем выскальзывают из-за кулис памяти, но они пока не на авансцене, освещенной прожекторами воспоминаний. Ощущения неясные, и эта неопределенность приводит его в раздражение. Другие образы примешиваются к воспоминанию о ссоре, но когда это было?
Какой сегодня день недели?
В попытке сосредоточиться старик вызывает в памяти лицо Жермен. Они обменялись всего парой фраз, но знакомство обещало быть приятным, и Франсису хотелось бы его продолжить. Может, они работают в одном отделе? Если так, почему никто не предупредил, что на работу приняли новенькую? Очень неприятно… Если он правильно помнит, она дала точный ответ на вопрос, когда они приедут, а это означает, что и место назначения ей тоже известно. Ей – да, а ему – нет. Просто возмутительно! И тут в памяти всплывает эпизод, когда Жермен разговаривает с женщиной за рулем и та размахивает у нее перед носом… Неужели это был пистолет? А потом она сказала…
«Я выстрелю в ту же секунду, как вы шевельнетесь!»
Сердце подпрыгивает у старика в груди. И он с ужасом смотрит на Алисию. Как он сразу не заметил? Эта злючка – совсем не та, за кого себя выдает. Она вовсе не водитель по найму и не служащая их конторы. Вообще непонятно, кто она такая, однако он уверен, что она…
Стоящий возле машины полицейский обращается к Алисии:
– Будьте добры съехать на обочину!
Алисия закрывает глаза. Черная бездна разверзается под ногами и готова ее поглотить… До Германии остаются считаные километры. Возможность выдохнуть, расслабиться – так близко. И если она сейчас сглупит, все пропало. Если подчинится, все будет кончено. У нее нет выбора. Придется нажать на газ. Она знает, что не выкрутится, что все это очень плохо закончится. Но если остается хотя бы мизерный шанс скрыться от правосудия, она обязана попробовать.
Она попросту не в состоянии подчиниться и сдаться. Просто не в состоянии. Ощущение такое, будто она стоит на краю непреодолимой пропасти, и, веля ей съехать на обочину, полицейский в то же самое время приказывает: «Прыгай!»
Но никто, будучи в здравом уме, не прыгнет по собственной воле в пропасть. Это противоестественно. Ее тело отказывается подчиняться. Она не может навязать ему свою волю, потому что и воли-то не осталось. Некоторые полагают – и даже утверждают! – что выбор есть всегда. Неправда. Бывают обстоятельства, когда ни одна из опций не обещает спасения.
Печально, но это так…
– Хорошо! – говорит она с таким видом, будто согласна выполнить требование.
За спинкой водительского сиденья Франсис с огромным интересом рассматривает мужчину в униформе, стоящего возле передней дверцы авто. Того самого мужчину, который разговаривает со злючкой-террористкой.
Он испытывает огромное облегчение.
Сейчас флики ее задержат, и славненько! Все снова встанет на свои места, и он снова увидит Жермен.
Алисия поднимает стекло и готовится выжать до предела педаль газа.
– Держитесь крепко, я стартую! – говорит она громким шепотом, чтобы пассажиры на заднем сиденье услышали.
Подросток внезапно выпрямляется и тихонько охает от страха. Франсис вздрагивает. Мальчишка возник рядом из ниоткуда, как чертик из коробочки! И когда он поворачивает голову, чтобы его рассмотреть, то замечает Жермен. Теперь она сидит впереди, на пассажирском месте.
Она здесь!
Она здесь, но почему-то молчит. Сидит очень прямо, и ее лицо кажется таким напряженным…
«Держитесь крепко, я стартую!»
Фраза Алисии резонирует у него в голове, пугает.
Недавние воспоминания внезапно выстраиваются в правильном порядке: пистолет, угрозы террористки, появление полицейского. Шок провоцирует настоящий фейерверк мыслей, перепутанных слов и образов, а где-то в глубине раздается мощный сигнал тревоги. Франсис ощущает опасность, предчувствует, что ловушка вот-вот захлопнется, иначе почему бы мальчику быть таким испуганным, почему так напряглась прелестная Жермен…
