Даниэль Труссони - Ангелополис
Резиденция доктора Рафаэля Валко, Смолян, Болгария
Вера перевернула страницу, поискала взглядом следующую.
– Продолжения нет?
– Показания заканчиваются на этом месте, – пояснил Валко, забирая у нее странички и возвращая их в красную папку. – После того, как Катя рассказала об огромном яйце, я начал расследование прошлого императорской фамилии, пытаясь найти объяснение существованию артефакта.
Он нахмурился, словно бы ему припомнились все трудности поиска.
– Однако последним русским монархом, родившимся из яйца, оказался Петр Великий. Его яйцо также было золотым в алую крапинку, повторяя цвета герба Романовых, но каким образом произошло подобное рождение, документы не отразили. Романовы мечтали о новой золотой эре своего правления, о монархе, наделенном высшими силами, способностью сплотить народ вокруг династии, и разве могли они найти лучший способ для этого? Увы, золотой век так и не настал. Посему им оставалось только ждать. Ждать почти три столетия. Наконец появилось яйцо. И оказалось в руках Кати.
– Но вам должно быть известно, что произошло после того, как Катя оставила Сибирь, – произнесла дама.
– Она отказалась описывать события, происшедшие с нею после встречи с мадам Распутиной. Женщина сказала, что не может допустить, чтобы подобная информация попала в чужие руки. Впрочем, по ее словам, она довезла чемоданчик с гербом Романовых до Ленинграда и спрятала в своей квартире. Если б советские власти пронюхали об артефакте, к ней, конечно, подослали бы какого-нибудь агента.
Вера попыталась представить себе, что сей странный и удивительный предмет действительно существует и женщина поставила на кон свою жизнь, чтобы спрятать его.
– Яйцо так и не обнаружили?
– Нет, – ответил Валко. – Катя была осторожна. Но весной пятьдесят девятого года, спустя пятьдесят семь лет после кладки, яйцо лопнуло само собой. Посреди обломков скорлупы обнаружился златокожий и красноглазый мальчуган с крылышками за плечами. Катя была очарована им и воспитала ребенка как своего собственного. Она дала ангелу имя Люсьен.
У Веры отвисла челюсть. Она смотрела на Валко, ожидая, что тот продолжит рассказ. Наконец произнесла:
– То есть ребенок выжил?
– Ну да. Не только выжил, но и вырос с течением лет, как любое дитя переходя от одной стадии взросления к другой. Она попыталась воспитать его как человека. Конечно, он никогда не ходил в школу и не общался ни с кем из людей, кроме самой Кати, однако она научила малыша есть, говорить, одеваться, читать и писать. Ей хотелось, чтобы он не отличался от других людей. Когда я побывал в Ленинграде, ребенок уже полностью вырос. Мне никогда не приходилось видеть столь великолепного существа.
– Нефилима, обладающего мощью своей допотопной родни? – спросил Азов.
– Уже беглый взгляд на Люсьена дал мне понять, что он не имеет отношения к нефилимам. Ангел показался мне воплощением воина небесной рати. Описания таких существ можно найти в библейской литературе: кожа аки кованое золото, волосы аки шелк и очи огненные. Я дал телеграмму Анджеле, и, преодолев некоторые трудности, она приехала в Россию. Все это происходило в семидесятых годах, когда появление людей Запада не приветствовалось по эту сторону «железного занавеса».
– Не архангел ли, хотелось бы знать? – задумчиво проговорила Света.
– Вы правы, – ответил Валко. – И это, быть может, явилось причиной того, что Люсьену было разрешено покинуть квартиру лишь несколько раз в жизни. Я был там вместе с Анджелой в тот день, когда она познакомилась с Люсьеном. Он смотрел то на дочь, то на меня круглыми от удивления глазами, полными такого мира, такой чистоты, что мне казалось, будто я нахожусь в присутствии божества. В тот самый единственный миг я осознал суть алхимической свадьбы: обновление естества, какое вырастает из единственно идеальной встречи.
– И Анджела ощущала то же самое? – спросила Вера, которой трудно было поверить в то, что полная здравого смысла исследовательница могла поддаться нелепым мистическим переживаниям.
– Думаю, да, – заметил старик. – Во всяком случае, она убедила Катю позволить ей вывести Люсьена из дома. Ангел был восхищен чистым воздухом, холодным снегом, синим небом, простором… Он никогда не видел Неву, не прикасался ко льду, не слышал музыки в театре. Анджела показала ему человеческий мир, а он распахнул пред нею эфирный. Не могу сказать, собиралась ли Анджела с самого начала соблазнить Люсьена, но, увидев юношу, не могла удержаться от искушения. Они влюбились друг в друга на моих глазах и вскоре стали любовниками. A в семьдесят восьмом году, вернувшись в Париж, она родила от него ребенка.
Вера была ошеломлена.
– Но отцом Эванджелины был Лука Каччаторе.
– В биологическом смысле Лука не имеет никакого отношения к существованию Эванджелины. Ее реальным родителем на самом деле является Люсьен.
– А Лука знал? – спросил Азов.
Валко вздохнул.
– На сей счет ничего сказать вам не могу. После рождения Эванджелины дочь закрылась от меня.
– Но где-нибудь существует информация об этом ангеле? – заставила себя проговорить Вера.
Существование подобного создания окончательно доказало бы ее теории. Она едва ли не боялась продолжать.
– Имеются какие-нибудь фотографии? Видеосъемки? Какие-нибудь доказательства его бытия?
– Нужды в фото и видео нет, – произнес Валко и, скрестив руки на груди, посмотрел Вере в глаза. – Люсьен находится рядом с нами.
Транссибирский экспресс
Мысли Бруно занимал отчет Анджелы Валко. Он глубоко погрузился в размышления о том, что она увидела в лаборатории Годвина, и не услышал, как сдвинулась вбок металлическая дверь. К тому времени, когда он сообразил, что происходит, было поздно: близнецы Григори, окруженные целым облаком гибборимов, ворвались в вагон. Яна выхватила пистолет, и в вагоне загрохотали выстрелы. Мужчина достал оружие и перекатился по полу на подмогу девушке. Она не промахивалась, однако, как было им обоим известно, обычное оружие не причиняло вреда гибборимам. Пули для них были как комариные укусы для Бруно.
Близнецы представляли собой великолепное зрелище: невероятно высокие, тонкие, бледные, как молоко, взирающие вдаль, в пустоту, большими синими глазами. Каждый из них представлял собой идеальный образец для исследования. То, что они присутствовали, так сказать, в двух экземплярах и обладали столь возвышенной родословной, лишь делало объекты более ценными. Бруно попытался разглядеть их сквозь рой гибборимов, но нефилимы были теперь настолько надежно защищены, что он даже усомнился в том, что они по-прежнему присутствуют в вагоне. Накатила волна гнева: ублюдков следовало отловить еще в Санкт-Петербурге.
Охотник протолкнулся сквозь строй гибборимов, крикнув Яне, чтобы та следила за его тылом. Твари окружали его, рвали когтями одежду. Руки и спину ангелолога обожгло, будто он вбежал раздетым в виток колючей проволоки. Забыв обо всем, Бруно погрузился в хаос боя. Пространство наполнил порыв морозного воздуха: открылась дверь в камеру Эно. К тому времени, когда он протолкнулся сквозь строй врагов, близнецы уже вывели имима из камеры и направились по коридору, поддерживая ее.
Яна что-то выкрикнула вдалеке – слов он не разобрал, – и охотника ударила мощная волна. Он повалился на пол, зажмурился и пожелал себе не потерять сознание. Но когда открыл глаза, гибборимы валялись по всей комнате, черные, словно мухи, опаленные электрическим разрядом. Яна стояла над ним, прекрасное лицо ее выражало тревогу.
– С вами все в порядке? – шепнула она.
Взяв протянутую руку, Бруно сел. Оглядевшись внимательнее, заметил, что девушка одним махом подвергла уничтожению всю шайку врагов. Мужчина приподнял бровь, не сомневаясь в том, что похож на побитого школьника.
– Как вам это удалось?
– Есть такое заклятье от гибборимов, – с улыбкой проговорила Яна, помогая коллеге встать. – Одно из многих, известных мне.
– Жду не дождусь следующего, – проговорил ангелолог, глянув сквозь дверь на опустевшие купе.
Братьев Григори не было видно.
– Они освободили всех ваших пленников.
– Пошли, – предложила девушка. – Придется снова переловить их.
Бруно за спиной Яны спешил по вагонам поезда. Стояла тишина; пассажиры явно не подозревали о том, что происходит нечто необычное. Так как они со спутницей выглядели помятыми и запыхавшимися, то он предполагал, что им будут задавать вопросы, но этого не последовало. Люди, как правило, стремятся не замечать то, что выходит за грань обыденного.
Осмотрев весь поезд, они наконец оказались перед дверью с табличкой: «Приватный вагон». Яна набрала шифр на электронном замке. Дверь не отворилась.
