Лев Пучков - Кровник
— Да я тебе задницей клянусь, что он спецназовец! — отчаянно крикнул Исрапи, три раза гулко бухнув себя кулаком в грудь и выставив обличающий перст в мою сторону. — Ну ты сам подумай. В ноябре прошлого года он берет в заложники семью Зелимхана, проходит каких-нибудь семь месяцев и на тебе — английский подданный! Такое что — бывает?
— Короче, что вы спорите? — вмешался один из семерых «духов», до сей поры безмолвно наблюдавший за перепалкой. — Давай отвезем их к командиру, пусть он решает… Скажет пристрелить — пристрелим. Отпустит — значит, так и надо. Его обидчик, пусть сам с ним и разбирается.
— Ты прав, — после недолгой паузы согласился пожилой чеченец. — Поедем на базу, там разберемся. — Остальное воинство одобрительно загудело.
«Ну, слава Богу!» — мысленно воскликнул я и украдкой перекрестился, хотя никогда в Бога не верил.
Исрапи досадливо сплюнул и повесил автонат на плечо.
— Тогда хоть свяжите его, — бросил он пожилому, глядя в сторону. — Он крайне опасен. Его надо спеленать по рукам и ногам, а то, пока доедем, он двадцать раз всех передушит!
— Это можно, — согласился пожилой и кивнул стоявшему неподалеку от меня Якубу:
— А ну тащи из моей машины веревку. Свяжите его…
Спустя пять минут колонна из двух «Нив» и «Лендровера» не спеша двинулась по узкому шоссе, ведущему мимо Старого Мачкоя куда-то в лес, в котором располагался отряд моего старого знакомого Зелимхана Ахсалтакова.
Тэда разместили в одной из «Нив», а меня, спеленав по рукам и ногам наподобие психбольного, запихнули на переднее сиденье «ленда», за рулем которого восседал симпатичный молодой «дух» с казацким чубом. Исрапи, заметив, что меня помещают в «ленд», поспешно занял место на заднем сиденье. Не пожелал расставаться со старым приятелем! Рядом с Исрапи восседал сосредоточенный Якуб, которому перед отправкой пожилой «чех» чего-то шепнул. По всей видимости, усомнился в лояльности рыжего по отношению к моей загадочной персоне.
Я рассеянно смотрел в окно и любовался пейзажем — рад был, что Исрапи не расстрелял меня на месте. О том, что со мной будет через сорок минут, размышлять не хотелось.
Особисты рассказывали, что, судя по слухам, на земле Старого Мачкоя меня хотят. Страстно и нетерпеливо. Что якобы на руках у селян имеется мой фоторобот, достаточно схожий с оригиналом. И под этим фотороботом компьютерным текстом выведено: «Голова эта стоит пятьдесят тысяч баксов». Для простого селянина, да по военному времени, сумма очень даже ничего… Вспомнилось вдруг лицо Ахсалтакова в тот момент, когда он, уходя с семьей по жирной грязи, обернулся. И как-то самопроизвольно заползла в душу светлая грусть, которую вредный Исрапи, наклонясь вперед и обдавая меня жарким дыханием, весьма активно усугублял:
— Зелимхан сам о тебя руки марать не станет, — пообещал он. — Нет, он у нас оратор — соберет отряд, толкнет полуторачасовую речь об оккупантах, ага… Может, даже прикажет свезти тебя в село, там тоже народ соберет и начнет опять речь толкать. Зло должно быть наказуемо — так Аллах распорядился. — Исрапи вздел ладошки к потолку, быстро пробормотал слова молитвы и продолжил свои размышления по поводу моей близкой кончины:
— Ну вот, а потом он даст команду тебя расстрелять. Хи-хи… Расстреливать тебя буду я — имею право, это я тебя узнал. Информация-то какая пришла? Будто бы из Мачкой-Артана два иностранных журналиста в нашу сторону едут. Алдату было приказано просто проверить личности. Без меня он нипочем бы тебя не узнал — ты, сучара, довольно сильно изменился, козел. На фоторобот свой не похож, гнида… Расстрелять тебя я имею право. Из-за тебя, скотина, я столько унижений вытерпел от Зелимхана! Ага, уму непостижимо…
Я глянул в зеркало. Якуб и шофер деликатно прятали улыбку, хотя, в принципе, на их реакцию распалившийся рыжий не обращал никакого внимания — настолько был увлечен предполагаемой перспективой разделаться со мной.
— В общем, я поведу тебя на расстрел, — Исрапи злорадно поцокал языком и сладострастно замычал. — Но! Но я расстреляю тебя не сразу, что ты! Такому ловкому бойцу надо воздать почести, какие он заслуживает, родной мой! А как же иначе? Так вот, сначала я тебя раздену догола и привяжу к дереву — раком привяжу, — рыжий сделал паузу, видимо, давая мне проникнуться, представить себе, как это будет выглядеть. — Ага, догола и раком, — продолжил Исрапи, решив, что я в достаточной степени представил картину грядущих испытаний. — Потом я трахну тебя в задницу, артиллерист… Ты понял? Прямо в зад! Ты понял, э?
С левой стороны сзади раздалось хихиканье — я покосился на зеркало и обнаружил, что Якуба скрутил приступ смеха.
— Э, э — ты чего смеешься? — сердито прикрикнул на соратника Исрапи. — Что я такого смешного говорю?
— Нет, нет — что ты! — Якуб с трудом подавил веселье и сделал серьезное лицо. — Просто я представил себе, как ты его будешь в задницу драть, а он будет рожи корчить… Вот я и думаю — наверно, смешно будет!
— Ну ладно, приходи посмотреть, — милостиво разрешил Исрапи. — Может, на пару его оттарабаним. Так вот, — продолжил Исрапи, — после этого я сделаю тебе «вертолет» и буду так держать, пока из тебя дерьмо не повалит… Ты хорошо позавтракал? — вдруг озаботился рыжий. — Перед отъездом из Мачкой-Артана тебя покормили? У нас гостей принято хорошо кормить…
— Да, я славненько позавтракал, — подтвердил я. — Съел три шашлыка, выпил две чашки шурпы, две лепешки навернул — у меня аппетит хороший…
— А ты после этого три кучи дерьма навалил? — вкрадчиво поинтересовался Исрапи. — Навалил или нет?
— Не-а, — решил я не разочаровывать рыжего. — Я вообще ходить по-большому завязал с некоторых пор. Не царское это дело… — Якуб побагровел и надулся, как пузырь, водила совсем отвернулся влево и подрагивал плечами — я стал считать, загадав, что если Якуб взорвется на счете 13, то мне повезет…
— Ну вот и прекрасно, — успокоился Исрапи. — У меня сходишь — гарантию даю. В моих руках и не таких понос прохватывал. А когда ты навалишь, я заставлю тебя жрать твое дерьмо!
Якуб взорвался, не дотерпев и до двенадцати.
— Ты что опять ржешь?! — возмутился Исрапи. — Что я смешного сказал?!
— Да представил, икх! Представил себе, как он будет, икх! Ой, икота напала, — Якуб поморщился и ударно икнул раз восемь подряд.
— Ну-ка, останови, — попросил он водилу. — Тут неподалеку есть ручей — Икх! Надо. Икх! Тьфу, останови!
— Какой останови! — вскинулся Исрапи. — Тут до базы ехать с полчаса — не потерпишь, что ли?
— Что же мне — икх! По-твоему, помирать, что ли? — сердито застонал Якуб и прикрикнул на водилу:
— Останови, я сказал! Икх!
Водила пожал плечами, покосился на Исрапи и остановил машину. Якуб вывалился из салона и быстренько потопал в лесополосу, забирая влево от дороги.
«Нивы», шедшие впереди, немного проехав, тоже остановились.
— Ну чего там у вас? — вьыезая из головной машины, крикнул пожилой командир.
— Да вот, на Якуба икота напала, — недовольно пояснил Исрапи, также выбираясь из салона на дорогу. — Всю дорогу ржет, как конь, а потом икает, умник…
Аккуратно высунув голову в раскрытое окно, я оглядел округу. Справа по курсу виднелись дворы. Вот он, Старый Мачкой, колыбель моей тревоги. Слышался собачий лай, звуки работающих тракторов, то ли дизелей — короче, мирный летний гомон небольшого села. Меня очень скоро провезут минуя Старый Мачкой прямиком на базу отряда Ахсалтакова, которого может хватить кондрашка при встрече со старым знакомым — от радости, естественно. Только радость та будет мстительной и злобной. Да уж…
Я засунул голову обратно и, наклонившись к водиле, оглядел часть территории слева от дороги.
— Что качаешься? — водитель незлобиво отвесил мне затрещину. — Сядь нормально, англичанин!
— И посмотреть нельзя! — обиделся я. — Перед смертью грех человека обижать — Аллах накажет.
— Нечего смотреть, — буркнул водила, поправляя свой роскошный чуб. — Сиди тихо, не касайся светлого имени своими вонючими губами, а то я тебе их отрежу.
Я сел прямо и задумался. То, что я увидел слева, неожиданно повернуло течение моих мыслей в несколько иное русло. Так, так… Метрах в двустах впереди слева к шоссе, по которому мы ехали, примыкала грунтовка, уходящая прямиком на развилку у Двойного ручья. Замечательное местечко! От этой развилки по любой из четырех самостоятельных дорог можно добраться до заставы 47-го полка. Путь отсюда до развилки и от развилки до заставы займет минут двадцать — двадцать пять — дорога сухая и ровная, без особых колдобин. Так, так…
«0-е!» — как говорит Тэд… Я даже вспотел от посетившей меня мысли. Разумеется, это далеко не самый лучший вариант. Более того, при ближайшем рассмотрении шансы на благоприятный исход настолько малы, что даже смешно становится. Однако, как ни прискорбно, другого варианта у меня нет. Если я не попытаюсь воспользоваться этим, рассчитывать более не на что. Сейчас вернется Якуб, сядет в машину, и мы проедем мимо этой грунтовки. И через двадцать пять минут будем на базе. Вот он, кстати, идет, вытирая лицо…
