Андрей Троицкий - Раскрутка
– Я вообще-то работу не ищу, – ответил Радченко.
– Не человек ищет работу, а работа ищет человека, – философски заметил старик и подмигнул другим глазом. – Я так тебе скажу: пока силы есть, от работы не бегай. Не бойся ее, пусть она тебя боится.
И склонился над газетой.
* * *На скоростном лифте майор Девяткин и старлей Лебедев взлетели на последний, тридцатый этаж. Возле дверей их встретил молодой человек приятной наружности, одетый в спортивный клетчатый пиджак и светлые брюки. Представившись Павлом, парнишка провел гостей через лабиринт коридоров в огромную гостиную с видом на одну из главных магистралей Москвы. Хлопнул в ладоши и, когда появилась женщина в строгом платье, попросил принести гостям кофе. Павел сказал, что отец сейчас занят, придется немного подождать.
– Папочку кормят. – Молодой человек скривил губы в презрительной ухмылке. – Кормят с ложечки.
И, попрощавшись, ушел.
– Красиво жить не запретишь, – сказал старлей Лебедев, разглядывая мебель и картины на стенах. – Господи, и откуда у людей такие бабки? На помойке, что ли, находят?
– Поищи и ты. Авось повезет.
Девяткин, усевшись в кресло, обитое гобеленовой тканью, раскрыл блокнот с записями и пробежал взглядом по рукописным строчкам. Два дня он копался в архиве, сверяя географию гастролей Дунаевой с нераскрытыми заказными убийствами, совершенными за последние три года. Математика занятная.
Итак, Дунаева рассказала, что на гастролях в Саратове, состоявшихся в марте позапрошлого года, видела в сумке своего любовника пистолет с глушителем и запасную обойму. В то время, когда проходили гастроли, в городе застрелен предприниматель Рафик Осипян. Он вместе с водителем и сыном семи лет, как всегда по четвергам, возвращался из тира. Машина выехала с территории спортивного общества. Дорога узкая, слева частные гаражи, справа заросли кустарника. Убийца вышел на дорогу, когда его и машину разделяли метров тридцать. Он произвел четыре выстрела. Два в водителя, которого убил наповал первой же пулей. Машина продолжила движение, Рафик Осипян даже не успел пригнуться. Он получил одну пулю в грудь, а вторую в лоб. Ребенок, сидевший сзади, не пострадал. Но убийцу он не видел, вспомнить ничего не мог. На месте преступления нашли гильзы, из тел извлекли пули. Боеприпасы фирменные, «астра» испанского производства.
Два месяца спустя на гастролях в Питере Дунаева видела у своего любовника другую пушку. Назвавшись агентом военной контрразведки, Перцев не прятал оружия, ствол лежал в его спортивной сумке под стопкой рубашек. Тогда же в Питере был застрелен бизнесмен Сергей Самсонов. Он поставил машину на стоянку и пешком направился к дому. В темном дворе столкнулся с неизвестным, который произвел два выстрела с расстояния пяти метров. Оба ранения смертельные. По мнению экспертов, изучивших гильзы и пули, стреляли из пистолета «глок».
Еще через полтора месяца, когда Перцев якобы вернулся из заграничной командировки, в столице было совершено покушение на Алексея Протасова, хозяина этой квартиры. Бизнесмен после бани направлялся к молодой любовнице, которой два месяца назад купил квартиру в районе Речного вокзала. На выходе из бани он отпустил охрану и водителя, сам сел за руль. Убийца ждал его в подъезде, между вторым и третьим этажом. Лифт оказался сломан, бизнесмен пошел по лестнице и получил две пули в спину. Он упал на ступеньки спиной и приготовился умереть, когда незнакомец опустил ствол и хотел добить свою жертву выстрелом в голову. Но патрон перекосило, выстрела не последовало. Человек засунул пистолет под брючный ремень и достал нож. Но тут дверь на третьем этаже распахнулась, на площадку вывалилась компания подгулявших студентов. Убийца исчез, не закончив работу. А Протасова доставили в больницу, где лучшие врачи неделю боролись за его жизнь.
– М-да, живут же люди, – вздохнул Лебедев. Он допивал кофе и любовался видом из окна. – Ох как живут. Блин, а когда нам зарплату прибавят? Одни разговоры, а денег – хрена.
– Даже если зарплату увеличат в пять тысяч раз, ты не сможешь купить последний этаж этого дома. Поэтому не вздыхай понапрасну, – посоветовал Девяткин. – Зависть укорачивает человеческую жизнь. Это научно доказанный факт.
Закончив фразу, Девяткин поднялся на ноги. Та самая женщина в строгом платье вкатила в комнату инвалидное кресло. Человек, сидевший в нем, напоминал покойника. Мертвенно бледная кожа, запавший рот, глаза, спрятанные под густыми бровями. Ноги закрыты клетчатым пледом.
– Вы обещали, что отнимете у меня только пять минут. – Протасов говорил неразборчиво и медленно, с усилием выдавливая из себя слова. – Время пошло.
– Не пять, всего две минуты. – Девяткин вытащил из папки две фотографии Перцева и подержал их перед глазами бывшего бизнесмена. – Я хочу услышать ответ: это он?
– Он, – не раздумывая, кивнул Протасов.
– Ошибки быть не может? Точно он?
Долгая пауза. Девяткин успел подумать, что Протасова чудом вытащили с того света. Он жив по недоразумению. Одна из пуль задела позвоночник. У него отнялись ноги, проблемы с координацией движений и речью. Предстоят еще две операции за границей, но врачи все равно не поставят его на ноги.
– Я не ошибаюсь, – процедил Протасов. – Ошибся один раз в жизни. В тот проклятый вечер. Когда после бани отпустил охрану.
– Еще один вопрос, последний: вы сможете опознать этого человека в суде? Если, конечно, мы его поймаем. Я думаю, так и будет.
Протасов минуту собирался с силами и наконец ответил:
– Ни в какой суд я не поеду. Авось дольше проживу. Я хочу жить.
– Больше вопросов нет, – сказал Девяткин и дал знак Лебедеву, что пора уходить.
* * *Радченко вышел из темного барака и огляделся по сторонам. Вокруг плоская песчаная отмель, со всех сторон камышовые заросли. Справа и слева приземистые постройки, сбитые из потемневших от времени досок. Над одним из бараков поднимается дымок, стало быть, это и есть коптильня. Где-то пыхтит дизель. Впереди длинный стол, над которым натянут брезентовый тент – видно, здесь кормят работяг. За ним кухня с высокой железной трубой и большая будка сортира. Еще на отмели умещается три большие армейские палатки, одна стоит особняком, ближе к камышовым зарослям. И остается много свободного места. В тени одного из бараков три мужика режутся в карты, еще двое, покуривая, болтаются возле кухни. Значит, сигареты сюда все же попадают, только не всем достаются.
– Это тебя, что ли, ночью привели? – Впереди выросла фигура долговязого мужчины в пиджаке на голое тело, офицерских галифе и фуражке, верх которой выцвел до белизны. – Тогда пошли со мной.
Дошагав до крайней палатки, человек подергал за шнурок и, когда тренькнул колокольчик, спросил, можно ли пустить парня, что привели накануне.
– Пускай, хрена ты спрашиваешь? Интеллигент вшивый.
Радченко поднял полог, сделал шаг вперед и остановился. За столом на самодельном табурете сидел мордастый дядька в шортах и майке без рукавов. На подбородке косой шрам от ножа, на щеках трехдневная щетина.
В глиняной плошке огурцы и свежие помидоры, на тарелке рыбные кости и половинка вареной картофелины. Видимо, Таран только что отобедал или позавтракал. Значит, настроение хорошее. Самое время для разговора. Хозяин кивнул на свободный табурет, достал из-под стола початую бутылку и стакан. Налил на два пальца и, влив в горло спирт напополам с водой, высосал спелый помидор.
– Ну, рассказывай. Как звать? Из каких краев будешь? Кто такой? И какая нелегкая сюда занесла?
Он положил ручищи на стол, склонив голову на бок, приготовился слушать.
– Зовут меня Дмитрием. Неделю назад приехал из Москвы в Краснодар, – начал рассказ Радченко, решив про себя, что перед ним человек тертый жизнью и проницательный. Врать надо убедительно. – А тут такая погода, прекрасная.
Радченко представился сотрудником крупной торговой фирмы и неторопливо выложил свою историю. Хотел отдохнуть, съездить к морю, а заодно повидаться со старым армейским другом, с которым не виделся… Нет, теперь уже и не вспомнить сколько лет. Зовут армейского приятеля Олегом Петрушиным, он художник, талант от бога. Но искусство не кормит, поэтому Петрушин подрабатывал в котельной истопником. Но с другом случилась беда, по пьяной лавочке его подстрелил какой-то отморозок. Радченко разыскал напарника Петрушина, посидели, выпили, и тут в голову пришла мысль…
Рассказ катился, как река по гладким камушкам. Радченко вспомнил армейские годы, одну девицу, за которой ухаживали вместе с Петрушиным. А девчонка положила глаз на молодого лейтенанта, выскочила замуж. Тогда это приключение казалось трагедией всей жизни. Потом, уже на гражданке, друзья выпили море пива в Москве, когда Петрушин учился на художника, а Радченко зачислили на экономический факультет политехнического института. Правда, позже его турнули, но это к делу отношения не имеет. Язык работал сам собой, а Радченко думал, что начал он не так, ни с того. Да и вообще история не самая убедительная. С другой стороны, ничего другого он и придумать не мог, следующим в эту палатку вызовут Гречко, зададут ему те же самые вопросы. Что тогда?
