Илья Бушмин - Анабиоз
– И?
Опер кинул на стул. Я послушно присел. Опер уселся напротив, почесал затылок.
– Короче, так. Одна проводница вспомнила твоего брата. Он ехал в ее вагоне. Вспомнила с трудом. Сам понимаешь, времени много прошло, больше месяца, а у нее перед носом по двести человек за сутки проходит.
– И? – повторил я.
– Она сказала, что ночью твой брат был в вагоне. Спал себе спокойно. Она как раз на соседнее с ним место старика больного устраивала. Потом она не смогла вспомнить, видела твоего брата или нет. Одно она запомнила точно. Когда поезд пришел в Самару, его уже не было.
Я окаменел.
– Как так?
– А вот так, – развел руками опер. – В Самаре зашли люди, и одна баба решила устроиться на месте твоего брата. Проводница сказала, что пассажир едет до Оренбурга. Но на сиденье не было ни самого пассажира, ни его вещей. Ничего не было.
Я даже не знал, что и подумать.
– Черт… Как так вообще? Как это возможно?
– А те города, которые до Самары идут – ты все проверял?
– Да! – я был практически в отчаянии. – Кроме Рязани, потому что Сергей еще был на связи и сказал по телефону, что все в порядке, когда поезд проходил Рязань! А во всех остальных городах я был. Везде листовки с его фотографиями расклеил, больницы и морги проверил! Рязань, Сызрань…
Я осекся. А потом, осененный ответом на элементарную задачку для младших классов, посмотрел на опера.
– Новокуйбышевск. Единственный город, который я проскочил, потому что там поезд делает всего лишь минутную остановку. Сергей вышел там.
Ирония судьбы. Я решил проверять каждую станцию, через которые пролегал маршрут поезда «Москва-Оренбург». До слишком понадеялся на самарский след – и решил пропустить Новокуйбышевск. Я лишь вышел там покурить – после чего благополучно проскочил его. Тот самый городок, где Сергей по какой-то причине покинул состав.
Предвкушение, что очень скоро я найду брата, придало мне сил. Я упросил оперов подбросить меня до квартиры, хозяйка которой, мой личный эскулап Лидия Михайловна, мечтала избавиться от меня как можно скорее. Теперь ее мечта исполнится. Я добрался до ее жилища и в сопровождении опера поднялся наверх. В его задачи входило объяснить ошарашенной хозяйке, что новые узоры на моей физиономии санкционированы правоохранительными органами, и уголовное преследование мне – а заодно и ей, за укрывательство – не угрожает.
Опер был так любезен, что лично посадил меня на первый же поезд, идущий в сторону Новокуйбышевска. Напоследок он пожал мне руку.
– Спасибо за сотрудничество.
– Да уж, – я осторожно потрогал распухшее и саднящее лицо.
– Из тебя, кстати, неплохой опер бы получился. Ну, если когда-нибудь еще окажешься в наших краях… – я ожидал, что он скажет «забегай», но опер в наколках хмыкнул и закончил предложение: – …Ничего больше не натвори.
Это был общий вагон. Я уселся на свое место. Мне повезло, оно было у окна. Водрузив рюкзак на колени, я смотрел сквозь мутное, в разводах стекло на удаляющиеся строения железнодорожного вокзала Самары. И гадал, что меня ждет в Новокуйбышевске, конечном пункте моего путешествия. Ни о чем кроме этого я был просто не в состоянии думать. Либо радость, либо неизвестность, либо ужасная правда. Одно из трех.
Я сидел в оцепенении, пка не зазвенел сотовый телефон. Мое сердце екнуло в истерзанной побоями груди, когда я увидел номер абонента и имя, под которым тот был записан в телефонной книжке. «Женя».
– Привет, – сказал я и соврал: – Я как раз хотел тебе звонить. Я сейчас еду из Самары в Новокуйбышевск. Появилась кое-какая информация…
– Я беременна, – донесся из динамика безжизненный голос Жени. И после этой фразы мои собственные слова застряли в глотке.
Круг первый
1
Голова раскалывалась. Я отправился в тамбур, распугав своей побитой рожей двух женщин, бредущих с сумками по вагону. Мне было тесно дышать в духоте вагона. Уже у выхода в тамбур я наткнулся на энергичную женщину с тележкой.
– Пирожки горячие, сок, холодное пиво! – заунывно, напоминающим плач муэдзина на минарете пела она.
Искушение слишком большое. Я взял бутылку пива, осознав при этом, что последнее время не могу смотреть на пойло. Алкоголь перестал приносить то, что он всегда приносил. Это было странно и лишало опоры. Но не сейчас. Я прошел в тамбур, откупорил бутылку с помощью зажигалки и выпил почти залпом.
– Как такое возможно вообще? – говорил я Жене пять минут назад по телефону. – Ты… ты вообще уверена?
– Я сделала несколько тестов подряд. А сегодня была на УЗИ. Ошибки быть не может.
Женя, судя по голосу, едва держалась, чтобы не расплакаться.
– Я на шестой неделе, Леш.
Услышанное я осознал не сразу.
– Что?
– Шестая неделя.
– Но… – на мгновение я онемел. При первых ее словах «я беременна» я сразу нарисовал себе самый паршивый сценарий. Сейчас оказывалось, что реальность была гораздо более драматичной. – Подожди. То есть… ребенок… это не от меня?
– Конечно, не от тебя! – голос Жени звенел. – Сергей.
– Господи, – только и сказал я.
– У меня цикл нестабильный. Ну, ты понимаешь, о чем я? Задержка на пару недель – это ничего особенного. Я сначала значения не придала. Но потом пошла третья неделя… Я сделала тест. И оказалось то, что оказалось.
Я молчал. Захотелось закрыть глаза.
– Я сейчас одна, – Женя всхлипнула. – Совсем одна. Съемная квартира, откуда придется съезжать, когда оплаченный срок закончится. А это будет очень скоро… У меня нет денег, чтобы жить здесь дальше. Это все тяжело говорить, понимаешь?
– Наверное.
– Леш, что мне делать? – она больше не могла сдерживаться. – Я в панике вообще. У меня фиговая работа, мне придется возвращаться к родителям. Отец ребенка Сергей, а он, скорее всего… Ну, ты понимаешь. Его нет. А я не могу одна растить ребенка. Я не смогу. Я не справлюсь.
– Даже не думай, – отозвался я, безуспешно пытаясь справиться с осаждавшей меня головной болью.
– Что?
– Даже не думай, если ты об аборте.
– Легко говорить, да? – закричала Женя. – Ты понимаешь вообще, о чем я говорю? Я одна! И я один на один со всем этим! Как ты можешь —
Я больше не мог это слушать. Я нажал кнопку и отключил телефон. Отлично зная, что прямо сейчас где-то в Москве Женя, отшвырнув сотовый в сторону, паникует, рвет и мечет.
Стоя в тамбуре с холодной бутылкой в руках, я слушал свист бьющих в щели струй воздуха и смотрел на проползавшие за зарешеченным толстым оконным стеклом жидкие леса, угрюмые заброшенные руины сельскохозяйственных объектов и вырастающие из земли уродливые скелеты ржавеющей аграрной техники. Голова продолжала раскалываться.
Брат исчез. Отец умер. Сам я переспал с невестой собственного брата. Мать превратилась в угасающий призрак, живущий ушедшими воспоминаниями о событиях и людях, которых больше нет рядом. Невеста брата заявила, что беременна…
Это был какой-то фарс. Вдруг это ощущение накатило и застыло, заставив прочувствовать его во всей красе. Такое чувство, что все вокруг являлось сплошной фантасмагорией и не имеющим ничего общего с моей реальной жизнью фарсом. Безумие наваливалось со всех сторон, и это было настолько дико, что мне хотелось лишь одного. Открыть глаза и наконец проснуться.
Я допил пиво, прижимаясь спиной к грязной стене вагонного тамбура. Закурил, не обращая внимание на предупреждающую табличку.
Ощущение искусственности всего вокруг не отпускало. Наоборот, оно увеличивалось и разрасталось. Грязные громыхающие поезда. Однотипные пейзажи за заляпанными и пыльными окнами. Окинь свою жизнь. Ночные улицы, кабаки, менты, бандиты. Драки и душные тупые разговоры. Бесконечная примитивная безликая музыка с такими же глупыми и нелепыми, словно подобранными генератором случайных чисел, словами. Какие-то люди, мелькающие перед глазами – не только здесь, в поезде, но и вообще в течение все жизни. Все они смешались в одну безликую серую массу. Шаблонные гопники, шаблонные девушки, шаблонные друзья и такие же шаблонные враги. Странные и картонные люди, предсказуемые до отвращения, словно говорящие головы.
Сейчас я отчетливо почувствовал, даже прочувствовал, чуждость всего этого. Нелепый карнавал. Навязанный фильм, спектакль, в который меня окунули с головой и каким-то чудовищно подлым и коварным образом заставили поверить, что это и есть настоящая, реальная жизнь.
Все это не было моей жизнью. Все мое нутро протестовало. Вокруг было слишком до хрена неправильного, тупого и наигранного, чтобы это можно было называть реальной жизнью. Нет, это была лишь жалкая пародия на нее. Как в плохом фильме, где и актеры играют вроде бы сносно, и сюжет продвигается бодренько и динамично – а ты сидишь перед экраном, нога на ногу, и просто не веришь им всем. Халтура. Пародия. Словно придуманная существом, которое пыжилось нарисовать правдоподобную картинку бытия, но у него не хватило фантазии и таланта, чтобы воссоздать эту картинку во всей красе, и вместо зарисовки получилась неумелая карикатура.
