Мартин Смит - Полярная звезда
— Выпьем. — Аркадию нравились люди прямые и честные.
— Поздравляю! — Подтянув стул, к ним присоединился Джордж Морган, он чокнулся своей бутылкой пива с Аркадием. — Я так понял, что вы разрешили эту загадку? Самоубийство?
— Она оставила записку.
— Вам повезла — Морган уже обрел прежнее спокойствие и невозмутимость. Не этакий чернобородый тигр вроде Марчука или гномик наподобие Гесса, нет: каменное лицо профессионала с пронзительным взглядом голубых глаз.
— Мы говорили о том, какое необычное это место — Датч-Харбор, — сказал Гесс.
— Отсюда ближе до полюса, чем до остальной территории Штатов. Странное места — Морган поддержал тему.
Другое место, подумал Аркадий. Другое. Бар в Союзе — это тихое заведение, где собираются спокойные, усталые мужчины, здесь же стоит неумолчный гам. Вдоль стойки расположилась компания в шерстяных рубашках и клетчатых кепках, крепкие бородатые длинноволосые парни, полные энергии и здоровья — как же им не хлопать друг друга по спине и не пить прямо из бутылок. А зеркало позади стойки бара чуть ли не во всю стену, казалось, удваивало число посетителей, прибавляя, значит, тем самым и шума. В углу группа алеутов играла в пул*. За столами сидели женщины, девицы с размалеванными личиками и неестественно светлыми волосами. На них почти никто не обращал внимания за исключением, пожалуй, Ридли, которого дамы взяли в кольцо. Инженер решил как-то выделить себя из толпы: в бархатной рубашке и с золотой цепью на груди он походил на принца эпохи Возрождения, болтающего с крестьянками. Вот он встал, направился к Аркадию.
></emphasis>
* Разновидность бильярда.
— Дамы желают узнать, не двухголовый ли у тебя?..
— А что здесь считается нормальным?
— Здесь нет ничего нормального. Посмотри вокруг: все эти местные предприниматели целиком и полностью зависят от вас, коммунистов. И это правда. У банкиров в ящиках столов перекатываются не доллары, а яйца наших рыбаков, потому что все деньги брошены на крабовый бум. Когда крабы уходят, народ здесь лишается своих катеров, оборудования, машин, даже домов. Если бы не рыболовство, мы бы качали газ. Но в 78-м сюда пришли русские и стали скупать все, что мы вылавливаем. Хвала Создателю за международное сотрудничество! Если бы о нас заботились Штаты, мы бы давно уже сидели в заднице. Ты скажешь, что это странно? Ты окажешься прав.
— Вы много зарабатываете?
— Десять, двенадцать тысяч в месяц.
Аркадий быстренько прикинул в уме, что по реальному курсу черного рынка он сам зарабатывал около ста долларов в месяц.
— Действительно странно, — вынужденно признал он.
В углу под свисающей с потолка лампой дневного света молча и деловито алеуты играли в пул. На них были шапочки, парки, темные очки, на всех, кроме Майка, палубного матроса с «Орла». Майк разочарованно завопил, когда его шарик, падавший в нужную ямку, столкнулся с другим, направив его прямиком в лунку, а сам упал на стартовую черту. Вдоль стены на одной длинной скамье сидели алеутские девушки в теплых куртках и весело перешептывались. В одиночестве за столиком сидела молодая белая женщина, челюсти ее усердно перемалывали жевательную резинку, глаза настойчиво следовали за каждым движением Майка, других она вокруг себя не замечала.
— Весь остров принадлежит алеутам, — вновь обратился Ридли к Аркадию. — Во время войны моряки вышвырнули их вон, потом Картер вернул им эту землю. Теперь им нет нужды ходить в море за рыбой… Майк — другое дело, он просто влюблен в море.
— А вы? — спросил его Аркадий. — Вы тоже его любите?
Ридли не только собрал свои волосы в конский хвост на затылке, не только завил подобие косичек над ушами, он, похоже, успел перезарядить бешено сверкавшие глаза. Резкая усмешка исказила его губы.
— Я дико ненавижу его. Нет ничего естественного в том, что сталь плавает по воде. Соленая вода — враг человека. От нее даже железо рвется. Жизнь слишком коротка, чтобы любить море.
— Ваш приятель Колетти работал в полиции?
— Простым патрульным, а уж вовсе не следователем-билингвом*, подобно вам. Если, конечно, не считать итальянского.
></emphasis>
* Человек, одинаково свободно говорящий на двух языках.
Принесли виски, Морган разлил.
— Чего мне не хватает в море, — продолжал Ридли, — так это цивилизации. Цивилизация — это женщины, и уж тут «Полярная звезда» одержала над нами верх. Посадите Христа, Фрейда и Карла Маркса месяцев на шесть в одну лодку, и они превратятся в таких же, как мы, примитивных самцов, сыплющих бранью.
— Ваш инженер — настоящий философ, — обратился Гесс к Моргану. — В пятидесятые годы у нас у побережья Камчатки были плавучие консервные заводы, где работало до семисот женщин и около десятка мужчин. Они упаковывали в банки крабов. Технология требовала, чтобы с мясом краба не соприкасался никакой металл, мы использовали тогда специальные линии, купленные у вас же, в Америке. Однако, в конце концов, из политических соображений ваше правительство отказало в поставке новых линий для изготовления коммунистических консервов, и все наше дело с крабами рухнуло.
Аркадий помнил, какие об этом ходили рассказы: восстания и забастовки на консервных заводах, женщины, насилующие мужчин. Не очень-то много там было от цивилизации.
— За совместные предприятия! — Морган поднял свой стакан.
В Советском Союзе в пул не играли, но Аркадий помнил американских солдат в Западной Германии, их одержимость. Похоже, Майку везло, его непрестанно жующая подружка все чаще награждала его поцелуями. А не продай царь Аляску, стал бы алеут сейчас дергать за рычаги игральной машины?
Ридли проследил за его взглядом.
— Алеуты всегда охотились на котиков, продавали их России. Охотились на каланов, моржей, китов. А теперь они зашибают деньгу, сдавая в аренду доки компании «Эксон». Кучка коренных американских капиталистов, не то, что мы.
— «Мы» — это вы и я?
— Именно. Дело в точ что между рыбаками во всем мире куда больше общего, чем среди кого бы то ни было еще. К примеру, на суше люди любят каланов. Я же когда вижу калана, я вижу вора. Если пройти мимо островов Шелихова, то они будут лежать там и ждать вас, целые банды: по тридцать, по сорок штук. И они ничего не боятся, лезут прямо на сеть. Дьявол, а ведь они весят шестьсот — семьсот фунтов каждый, как медведи.
— Он говорит про каланов, — пояснил Гесс Марчуку, крутившему в непонимании глазами.
— И вот что они делают, — гнул свое Ридли, — они не просто выхватывают рыбку из сети и удовлетворяются этим. Нет, они вырывают из ее пуза самый лакомый кусок — один! И если в сети лосось, то таким образом одним укусом они воруют пятьдесят долларов, и это еще не все. Когда эта тварь устает, она хватает последнюю свою рыбину и ныряет. А потом этот сукин сын выкидывает совершенно подлый фокус: он всплывает на поверхность с рыбиной в пасти и машет ею тебе. Как бы говоря: «А мне плевать на тебя, придурок». Вот когда пригодится хорошее ружье. Не думаю, что взрослого самца может остановить что-то кроме «магнума». А из чего стреляете вы?
— Официально они охраняются законом. — Гесс очень тщательно перевел слова Марчука.
— Да, я тоже так говорил. У нас на судне для них приготовлен целый арсенал. Конечно, они должны охраняться — Ридли издевательски кивнул.
У Ридли, как казалось Аркадию, был двойной дар: очаровательного собеседника и хладнокровного убийцы, причем и в том и в ином качестве он был настоящим поэтом. Почувствовав на себе взгляд Аркадия, он тоже вперил в него свой взор.
— Пользуясь вашей терминологией, это убийство, — сказал Ридли.
— Кого? — спросил Аркадий.
— Не кого, а чего. Каланов.
Марчук поднял стакан.
— Самое главное, это то, что мы — советские люди или американцы, — мы рыбаки, и мы заняты делом, которое нам по душе. За счастливых людей!
— Счастье — это отсутствие боли. — Ридли осушил свой стакан и поставил его на стол. — Вот теперь я счастлив. Скажи мне, — он повернулся к Аркадию, — работая на конвейере, в вечной сырости и холоде, с ног до головы в рыбьих кишках и чешуе, ты — счастлив?
— У нас на конвейере другой афоризм, — в тон ему ответил Аркадий, — «счастье — это максимальное согласие между реальностью и желанием».
— Хороший ответ. За это нужно выпить, — произнес Морган. — Толстой?
— Сталин, — ответил Аркадий. — В советской философии полно таких сюрпризов.
— Из твоих уст — пожалуй. — Это была Сьюзен. Аркадий не знал, как давно она уже стояла у их столика. Ее влажные волосы были зачесаны назад, бледные щеки еще хранили следы слез, на их почти белом фоне губы выглядели еще более красными, глаза — более карими. Этот контраст делал ее еще привлекательнее.
Ридли вместе с Колетти ушли искать партнеров в карты. Марчук вернулся на корабль сменить Волового. Как только первый помощник узнал, что Аркадий на берегу, он устремился туда, как палач за своей жертвой. И все же два часа на земле — это лучше, чем ничего. Каждая минута пребывания здесь, пусть даже в баре, была для Аркадия глотком живительного кислорода.
