Плохая мать - Миа Шеридан
Она помнила эту дверь, то, как бирюзовый цвет казался таким счастливым предзнаменованием. Каким прекрасным было бы новое начало. То, как от бирюзового цвета у нее теперь всегда скручивало желудок.
— Не может быть, — прошептала она гортанным голосом.
— Что такое? — спросила Кэт, очевидно, почувствовав ее шок, когда, держа оружие, они вошли в дом.
Она моргнула, посмотрев на комнату, в которую они вошли, чувствуя себя так, словно ее перенесли назад во времени, путешествие, которое заставило ее дрожать и шататься. Это было реальным. Тот самый дом.
— Я сняла этот дом одиннадцать лет назад, — сказала она.
Кэт замерла, повернувшись к ней.
— Подожди. Что?
— Я говорила тебе, что мы с Гэвином встречались, но это было нечто большее. Мы планировали пожениться… это дом, который мы арендовали. Мы никогда здесь не жили, но…
Прежде чем Кэт смогла ответить, из соседней комнаты заиграла музыка. Взгляды Кэт и Сиенны встретились, глаза Кэт расширились, прежде чем они двинулись вперед. Сиенна знала, что комната, в которую они направлялись, была кухней, размером с обувную коробку с желтыми шкафчиками и линолеумом с кирпичным рисунком. Она знала, потому что это когда-то почти принадлежало ей.
«Как очаровательно!» — сказала Мирабель, когда вошла внутрь. Даже тогда Сиенна знала, что это было чрезвычайно щедрое описание, но розовые очки, которые она надела, означали, что она все равно согласилась. Это станет красивым и уютным. Потому что будет принадлежать им.
Кэт жестом велела Сиенне встать по одну сторону дверного проема, а сама встала по другую, крикнув:
— Полиция Рино! Покажись!
Не было слышно ни скрипа, хотя тихо играла музыка — детская версия «Кэмптаунских скачек», сопровождаемая ликующей гармошкой.
Кэмптаунский ипподром длиной в пять миль. О! Добрый день!
О, нет.
Кэт осмотрелась еще несколько раз, и они внимательно прислушались, но ничего не услышали. Сиенне удалось избавиться от шока от того, куда их… заманили, подходящее ли это слово? Это определенно было то, что она чувствовала. Однако она не могла думать о том, что это означало. Не сейчас.
Жестом и кивком они завернули за угол, каждая заняла комнату так, чтобы были видны все углы.
— Вот дерьмо, — выдохнула Кэт.
Там было окно, но оно было заколочено снаружи, сквозь него пробивались тонкие лучики света. Но с фасада дома проникало много света, и не было углов, где можно спрятаться. Они обе опустили оружие. Мужчина в центре комнаты не собирался причинять им вреда. Он был почти мумифицирован, изношенная одежда свисала с его костей. Рядом с ним стоял старый ящик, а на нем — что-то похожее на радиоприемник на батарейках. На самом деле рядом с ним была дополнительная батарейка, как будто человек, который все это устанавливал, принес запасную на случай, если мы придем поздно.
Сиенна слегка наклонилась и подтвердила свою догадку, увидев, что шнура не было, как раз в тот момент, когда песня закончилась и через несколько секунд заиграла снова.
— Она на повторе, — сказала она, выдохнув.
Кэт шагнула вперед, прежде чем медленно вытащить что-то из-под радиоприемника. Еще одна часть истории «Дэнни Боя», хотя они только что прочли предыдущую.
Сиенна уставилась на разложившийся труп, наклонив голову.
— Кэт, посмотри, — сказала она, указав на сгнившую ткань, свисающую с руки. Было трудно сказать, какого цвета материал когда-то был, но одно было ясно: на локте имелась круглая кожаная нашивка.
Кэт наклонилась, посмотрев туда, куда указывала Сиенна.
— Мистер Патч?
— Возможно, — пробормотала Сиенна, выпрямляясь.
— Давай выбираться отсюда и звонить коронеру, — сказала Кэт.
Сиенна кивнула и взяла последнюю записку Дэнни Боя. Ее мышцы болели и были напряжены, но она не торопилась, пока они шли через дом обратно к машине. Мужчина внутри никуда не собирался уходить.
Глава восемнадцатая
К счастью, закончилась еще одна глава моей жизни. Мистер Патч пропал без вести. Никто не знал, куда он делся, когда ушел из школы в тот холодный зимний день. Мама загнала его машину в наш отдельно стоящий гараж и накрыла ее брезентом, отряхивая руки и напевая, когда мы уходили. Мелодия была знакомой и навязчивой.
Ду-да! Ду-да! О! Вот так денек!
Несмотря на нежный, мелодичный голос мамы, я вздрогнул.
— Как насчет мороженого на ужин сегодня вечером, Дэнни Бой? — спросила она. — Я бы сказала, что мы это заслужили, не так ли? Мятное?
Миссис Патч появилась в новостях, ее глаза покраснели, голос дрожал, когда она говорила в микрофон о том, каким добрым и нежным человеком был ее муж, как любил учить, что общество им гордилось, а также обо всем том, что люди иногда говорили, прежде чем узнавали, что делал их любимый человек на самом деле. В душе Патч — настоящий демон. На возвышении рядом со своей матерью стояла маленькая девочка с серьезными глазами, и я задался вопросом, насиловал ли он и ее тоже, или предпочитал мальчиков и испытывал особую привязанность к таким сиротам, как я, у которых не было защиты. Но когда полиция наткнулась на большой запас детской порнографии на его домашнем компьютере, расследование застопорилось. Было ли это из-за отсутствия зацепок, или потому, что полиция тихо решила, что миру будет лучше, если он останется пропавшим без вести, я не знал. Меня заботило лишь то, что мои «репетиторские» занятия закончились. Кстати, меня до сих пор подташнивало, когда я слышал упоминание о периодической таблице элементов, поскольку именно на этой странице была открыта научная книга, которую мистер Патч принес мне домой, когда впервые изнасиловал меня. К счастью, разговоры, которые могли напомнить о тех занятиях, возникали не так часто, и, возможно, вы были бы удивлены, если бы они вообще возникали. Но это происходило. О, да. Они возникали.
«О, посмотри на этот закат. Это чистое золото.»
«Шпинат так полезен для здоровья! В нем много кальция.»
Вы поняли суть.
В любом случае, двигаемся дальше. До мистера Патча я не выносил, когда ко мне прикасались, но теперь, хотя прошло уже пару лет, я все еще отшатывался от человеческого контакта. Проблема была в том, что мне хотелось, чтобы это нравилось. Я начал обращать внимание на девочек в моей школе. У меня пересыхало во рту при виде голых ног и обтягивающих блузок. Мне нравилось, когда они проходили мимо меня достаточно близко,
