Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания
— Какой ты умный! — Мэйхуа вздохнула, откинув голову на спинку сиденья, погладила Мэта по волосам.
— Скоро обед, — сказал Мэт. — Нам нужно будет остановиться.
— Дальше пойдут какие-то пещеры. В путеводителе говорится, что там особая «атмосфера».
Пещеры были почти целиком скрыты в скалах, которые, словно башни, возвышались над картинно-красивым восточным побережьем. Мэт и Мэйхуа карабкались на самую высокую скалу то по шатким деревянным лестницам, то по ступеням, выдолбленным в камне, и в результате запыхались и вспотели.
— Боже мой! — задыхаясь, воскликнула Мэйхуа, — Но ведь подъем того стоит, а?
Из горного ущелья, расположенного высоко над Тихим океаном, им был виден только темный песчаный берег, омываемый прекрасными волнами. С дальних полей поднимался дымок от сжигаемой рисовой соломы, в воздухе стоял тяжелый аромат камфарных деревьев. Ничто не нарушало полуденной тишины.
— Ох!..
Мэт подбежал к Мэйхуа, которая, как зачарованная, смотрела на огромного паука, висевшего между двух ветвей в гамаке собственного изготовления.
— Не трогай его!
— Что я, с ума сошла?
Мэт вытер пот со лба. Он двигался медленно, почти безотчетно, все его чувства подчинялись мощному воздействию атмосферы этого места. Ему казалось, будто он под наркозом. Потом его осенило: воздух здесь вообще не шевелится.
— Не нравится мне это место, — надув губы, сказала Мэйхуа.
— А мне нравится. В нем… не знаю… от него исходит какая-то духовная мощь. Видела в глубине пещеры алтарь? Я думаю, это статуя богини милосердия.
— Ты изумителен. — Это правда, думала она, я в жизни не знала никого, кто был бы хоть наполовину так хорош. Такой умный, такой сексуальный. И этот синеватый подбородок, который всегда кажется плохо выбритым. Как чудесна могла бы быть жизнь с тобой.
В сознании Мэйхуа все стало путаться. Что она делает здесь? Ах да, нужно работать. Но работать не хотелось. Голова раскалывалась, подташнивало. Симптомы ломки — действие наркотика кончилось. Надо сказать что-нибудь.
— Я ревную тебя, красивый шельмец.
— У тебя нет оснований.
— Я всегда ревную. Даже тех, кто…
— Что?
— Которые сами не ревнивы. Хочешь сандвич?
Она смотрела, как он ест, чувствуя, что сама не в состоянии даже взглянуть на пищу. Глаза Мэта бегали по сторонам, как это бывало, когда поблизости находились другие женщины и он хотел, чтобы Мэйхуа помучилась.
— У тебя большие планы на будущее?
— Да, — улыбнулся Мэт.
— Так что же ты попусту тратишь время здесь, на Тайване, со своим папочкой?
— Нет выбора. Я не получил степень.
— Почему?
— Потому что не хотел. Я видел, как работают дипломированные выпускники. Здесь, на Дальнем Востоке, степени не помогают в практической деятельности. Университет только уводит людей от жизненной борьбы.
— А может быть, ты просто завалился на вступительных экзаменах?
— Тебе следует знать, что я выиграл конкурс на стипендию в университете. И отказался. Отец возненавидел меня за это, — ухмыльнувшись, сказал Мэт.
— Могу себе представить. И закончил ты тем, что стал смиренным менеджером по контрактам.
— Верно.
— Похоже, у тебя не слишком высокие амбиции.
— Пожалуй, я боюсь неудач. — Мэт перешел на серьезный тон. — Это хорошее начало для человека, которому предстоит унаследовать империю.
— Почему?
— Потому что, когда человек работает и другие это видят, работает без поблажек и не на тепленьком местечке, люди вокруг настроены более благожелательно.
— Бьюсь об заклад, ты научился этому в школе.
— Нет. В деревне, которая называлась Чаян. — Мэт повысил голос, дав понять, что не желает дальнейших расспросов. — Если собираешься стать наследником такого отца, начинать нужно с самого низа. Вот моя сестра — другое дело. Она пойдет своим путем.
— Как Диана? Ей лучше?
— Немного. Спасибо.
— Я тоже пошла своим путем.
— Да, но ты совсем другая. Диана изучает историю корейского искусства. Она будет ученой до конца своей жизни. Не то что ты.
Мэйхуа игриво хлопнула его по щеке.
— Ты думаешь, я такая тупая? Позволь сказать тебе…
Но Мэт опрокинул ее на спину, и следующие несколько минут губы Мэйхуа были слишком заняты, чтобы произносить что-либо, кроме одного: что она любит его больше всего на свете.
Они подъехали к дому в деревне Аньшо ранним вечером, когда солнце уже валилось за самый высокий хребет центральной горной гряды Тайваня. Мэт вышел из машины и с благоговейным восторгом осмотрелся.
— Какое место!
— Я рад, что вам нравится, — произнес мужской голос по-английски. — Мистер Мэт Юнг, не так ли? Меня зовут У Тайцзи.
— Здравствуйте.
— А это моя жена, Сулян.
Женщина тут же принялась болтать на тайваньском диалекте, который Мэт слышал много раз, но никогда не пытался ему научиться. У дружески положил руку ему на плечо и провел по ступеням к парадной двери.
— Хочу рассказать вам, как называют меня друзья-китайцы, — тихо сказал У. — Вам будет смешно. «Тай» — на «мандаринском» означает «слишком». Мои приятели считают, что я обладаю всеми положительными качествами, что я во всем — слишком отличаюсь. Я — выдающийся! — У захохотал. — Идемте, я хочу показать вам сад, пока еще светло.
Хозяин провел Мэта по террасе, откуда двойная лестница спускалась к бассейну, кабинкам для переодевания и бару. Мэт на секунду задержался на лестнице, наслаждаясь видом.
— Здесь красиво.
— Спасибо. Все, что посажено, имеет свой смысл. Вот бамбук, сосна и слива. Бамбук символизирует стойкость, сосна — верность, слива — нежность. Они растут вместе: «три неразлучных друга», — так мы их называем. Гранатовое дерево для того, чтобы почва была плодородной. Расспросите обо всем этом мою жену.
Сад был разбит по образцу классического северокитайского парка. Мэт увидел полукруглые арки, павильон в рощице позади водопада и причудливо украшенный пруд, в котором кишмя кишели карпы. В саду росли всевозможные виды растений, кустарников и деревьев, включая вишню и сливу. Яркие цветы молочая, рано распускавшегося на крайнем юге, оживляли красочность пейзажа. Справа, ярдах в ста от небольшой горки, в углу поместья стояла пагода — пятиэтажная, восьмиугольная, с белыми стенами и красной полосой под золотой покатой крышей.
У Тайцзи подошел к бару и разлил пиво.
— Какой была погода в Тайбэе, когда вы уезжали?
— Холодно и сыро.
— Вы удивились, попав в такой рай?
— Да, должен признаться, контраст поразительный. Здесь весна. — Мэт вскинул брови. — Но мне определенно придется свыкнуться с этим.
— Почему?
— Потому что через месяц меня переводят в контору Дэнни Каосюна. Эта работа будет менее интересна.
— Чья же это идея?
— Моего отца, полагаю, хотя он отрицал это, когда я спросил. Беда в том, что он рвется одновременно решать столько проблем, что ему не до меня.
У рассмеялся.
— И не говорите! Китайцы любят, чтобы бизнес был семейным делом, но это не всегда легко осуществить. — Он поставил на стол кружку с пивом и повернулся так, чтобы видеть Мэта. — Карты на стол. Может, поговорим, пока дамы не пришли?
— Я слушаю.
— Мы с Мэйхуа друзья Бог знает с каких пор. Она много рассказывала о вас. Вы действительно не хотите больше работать с отцом на прежнем месте?
— В общем, нет. Но возможностей маловато. Я был ленив…
— Понимаю. В молодости я жил в Мельбурне какое-то время, потом в Гонконге. Тоже лоботрясничал, наслаждаясь жизнью, и нисколько не жалею об этом. Но теперь вы хотите отпочковаться и стать самостоятельным. Мне это нравится. У вас большой потенциал. Буду откровенен: имя вашего отца хорошо известно здесь, в Юго-Восточной Азии. Счастливое имя.
— Это верно.
— Но мне приходится задумываться и над тем, кого этот талантливый молодой человек приведет с собой.
— И кого же?
— Хотелось бы, чтоб это были Люк и Хэйнс. Хороший ученый, большие деньги и специалист по компьютерам. Программное обеспечение — вот ваше будущее. Люк будет заниматься технической стороной дела, Хэйнс — следить за отчетностью. Вы будете выдавать идеи и определять курс.
— А вы?
— А я буду давать наличные в обмен на пятьдесят процентов акций. Тут есть масса деталей, которые можно обсуждать, но что вы скажете об этом плане в принципе?
У принялся за пиво, словно ответ Мэта не так уж сильно его интересовал.
— Соблазнительно.
— Продолжайте. Я уже слышу словечко «но».
— «Но» всех сортов. — Мэт улыбнулся. — Не так-то просто устроить налет на фирму собственного отца и забрать лучших его людей. Я ведь еще молод, знаете ли…
У пожал плечами.
— Эти слова означают, что вы не так уж молоды, как вам кажется. Что еще?
