Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

   – Алиска, – позвал я, не выдержав молчания.

   – Что? – не оборачиваясь, спросила Алиска.

   – Я тебе потом все расскажу.

   – Потом – это когда?

   – Когда сам все пойму…

   – Хорошо, – сказала Алиска и, вдруг остановившись, повернулась ко мне, – хорошо. Тогда объясни мне, почему ты так нервничаешь? Тебе ведь просто дали заказ на книгу. Так?

   – Так.

   – И что же тогда здесь за нервы? Просто пиши.

   И, придя домой, я попытался просто писать. Развить один из Крымских вариантов российско-украинской войны. И ничего у меня не получилось.

   Нет, все в сценарии складывалось как нельзя лучше. Действительно, в Крыму все подвешено на очень тонкой нитке, извините за банальный образ. И столько народу точит ножницы, чтобы эту нитку обрезать.

   Только мысли у меня были заняты другим. Этим дурацким мероприятием Репина и компании. Что-то меня здесь злило и выводило из себя. Встала вдруг перед глазами картинка – во всех городах Украины сегодня проходил учредительный фуршет. И В каждом городе свой Репин при поддержке своего доброжелателя образовывал и учреждал «Единение», и в каждом городе рассуждали о необходимости консолидации и борьбы за усиление четвертой власти…

   Безумие какое-то… Я мысленно ругал себя последними словами, но картинка все равно маячила перед глазами. И Репин бормотал о власти. О том, что пора, что необходимо…

   Я встал из-за стола, быстро прошел в ванную и сунул голову под ледяную струю. Вытер голову. Хрен там, успокоился!

   Даже после известия о гибели Зимнего я так не взвился.

   Что меня так задело? Что?

   Я снова вернулся в свою комнату.

   Что-то на мероприятии было не так. Нужно просто вспомнить, что именно происходило на собрании. Что-то, на что я не обратил внимания тогда, и что занозой впилось в подсознание.

   Все как обычно – слова, призывы, штампы, лозунги, построенные на этих штампах… Стоп. Там была дыра. Информационно-эмоциональная дыра. Гигантская. Настолько громадная, что я ее даже не заметил. Вернее, не обратил на нее внимания.

   У нас на носу выборы. У нас выборы Президента не только на носу, они у нас на стенах, заборах, трамваях, в телевизоре и радио. Я уже отвык от чего-либо не сдобренного предвыборной борьбой. Выбирай его. Ни в коем случае не выбирай другого. Голосуй!…

   И не слова об этом на «Единении». Ни призывов, ни агитации – только совершенно прагматические и меркантильные разговоры о призвании журналистов стать выше, круче и сильнее всех… Будто и не в Украине все это происходит.

   Даже в разговоре со мной, достаточно откровенном, Репин не упомянул о возможной поддержке кого-нибудь из кандидатов. А такие вещи сейчас принято говорит сразу, демонстрируя доступ к предвыборным деньгам.

   Странно устроена моя голова. Мне за это даже достается от любимой команды. Я обожаю красивые версии и гипотезы. Настолько обожаю, что совершенно спокойно могу пройти мимо гипотезы правильной, чтобы выйти на гипотезу красивую и изящную. Или, во всяком случае, остроумную.

   Я быстро выключил игру, открыл файл с громким названием «Война» и стал печатать. Новый вариант. Информационный.

   Еще не совсем понятно кто и зачем, но может это выглядеть так – воевать против своего же государства будут его журналисты и средства массовой информации. Независимые средства очень массовой информации. И применяться будет оружие массового информирования.

   Югославия. Ее ведь смешали с грязью не ракеты и бомбы. Ее смешали с грязью мои коллеги из мировых новостей. Никто даже и не задумался, сидя в уютных теплых комнатах и глядя в телевизоры, что показывают им вовсе не ту войну, которая идет на самом деле.

   Показал трупы, сказал, что это албанцы, и обыватель уверен, что видел именно жертву сербских этнических чисток. Показали сгоревший танк, и сразу всем становится понятным, что вся российская группировка в Чечне уничтожена.

   Беженки в добротных кожаных пальто. Сытые, ухоженные жертвы геноцида – все проглотит зритель и читатель, если ему это правильно преподнести. Да, американцы тупы от рождения. Да, они самодовольны и наглы. Но они прагматичны и знают, какое оружие бьет сильнее всего.

   И в Югославии они били именно по телевизионным вышкам и по телецентрам. Выбивали из рук противника то оружие, которое считали наиболее опасным.

   Что же будет со страной, все средства массовой информации которой ополчатся на свое же правительство?

   Малейший просчет будет раздуваться до размеров катастрофы, жесткое решение будет превращаться в жестокость. У правительства будет всего два выхода – либо попытаться заткнуть рот болтунам и клеветникам, либо пойти у них на поводу. Во втором случае – правительство просто превратится в марионетку. В первом – станет тоталитарным в глазах мировой общественности. Западные журналисты не позволят никому обижать их коллег в Украине и России. Даже, если те будут нести полную ахинею и будут продаваться кому угодно за любые деньги.

   Западные журналисты не позволят рубить ветку, на которой сидят.

   Я засмеялся. Идиотская ситуация получается. Кто-то сравнивал информационные коммуникации с нервной системой в человеческом организме.

   И каким бы сильным и смелым человек этом ни был. Каким бы мудрым и проницательным он не слыл, видеть, слышать, осязать он будет только то, что ему разрешат его нервы. И принимать решения, и действовать он будет только так, как это ему подскажут его рецепторы. И жить он будет в том мире, в реальности которого они же его убедят.

   Интересно, как отреагирует на такой вариант войны мой заказчик?

   Я уже выключал компьютер, когда пришла в голову еще одна простая мысль. Небольшой вопрос. И снова о «Единстве».

   Если кто-то действительно решил провернуть шутку с попыткой контроля над информационным пространством Украины, то какого черта он решил это сделать в такой неподходящий период?

   Вести сейчас себя таким образом, это похоже на то, чтобы встать посреди поля во время грозы с высоко поднятым ломом. Тяжело, бессмысленно и смертельно опасно.

   Что-то тут все равно не так. Не так. И мое успокоившееся было давление, снова взлетело вверх.

   Независимый журналист Сергей Репин вышел из клуба, испытывая состояние, близкое к восторгу. И восторг этот относился к нему самому, Сергею Репину.

   Все прошло более чем удачно. Те, с кем он поговорил о деле, в общем, не возражали против совместных действий. Гипотетических совместных действий, поправил себя Репин и хихикнул. Лично он не особенно верил в то, что кто-то серьезно захочет осуществлять объявленную программу. Заниматься подобной ерундой, опасной ерундой, Репин бы и сам не стал… не имея гарантий прямой и непосредственной выгоды.

   Кто-то хотел скупить компромат, и этот кто-то обратился к Репину с просьбой посодействовать в этом. Вот и все. Что потом будет происходить с информацией и с теми, кто ее продаст – Репина не интересовало. Как не интересовало его и то, зачем братья-журналисты станут продавать свои архивы. Кто только ради денег, кто – из идейных соображений и безысходности.

   Наплевать. «Наплевать!» – громко сказал Репин и огляделся. Что-то он сегодня увлекся. Проводив Аскерова на поезд, Репин отправился в клуб, где слегка отпраздновал удачное начало процесса. То, что четверо из приглашенных активно не поддержали начинание, настроения не портило. Не хотят – как хотят! Есть проблемы и поважнее!

   Вот, например, поймать тачку. Репин немного погорячился, отправившись от клуба пешком. Там дежурило несколько машин.

   Здесь же движения практически не было. Репин глянул на часы и снова засмеялся. Скоро три часа ночи. Да, погулял он славно!

   Из притормозившей рядом с Репиным машины одновременно появилось два человека. Один из них коротко ударил, второй подхватил разом обмякшее тело Репина.

   Журналиста посадили на заднее сидение. Одновременно хлопнули дверцы, и машина тронулась с места.

   …Репин пришел в себя и не сразу вспомнил, что с ним произошло. Сейчас он сидел в глубоком кресле, на ощупь кожаном, голова кружилась, и во рту был мерзкий привкус. Потом пришел страх.

   Машина, удар, неосвещенное помещение. Репин ощупал карманы – бумажник и документы были на месте. Не ограбление. Хмель куда-то делся. Но ясность мыслей не вернулась. Не ограбление, еще раз повторил про себя Репин, не ограбление.

   И это испугало еще больше. Если не ограбление, тогда что? За спиной что-то слабо щелкнуло, зажегся свет, и Репин зажмурился, прикрыв глаза рукой.

   – Как самочувствие?

   Репин обернулся на голос, но сразу никого не разглядел – резало глаза.