Гарри Стейн - Серебряная пуля
— Это все, доктор? Вы думаете, вы сумеете спасти свой курс?
Логан пропустил мимо ушей презрительную нотку.
— Мисс Уинстон, моя главная забота — ее состояние.
— Нет. Я думаю, вас больше всего беспокоит, как сохранить ее на курсе. Но, очевидно, вопрос сейчас об этом не стоит.
— Конечно. — Даже если это было возможно с медицинской точки зрения, все равно вводить пациенту в коматозном состоянии такое лекарство! — Я буду очень тщательно следить за ее состоянием. Может быть, если она достаточно быстро оправится…
— Я хотела вам сообщить: об этом не может быть и речи.
Господи, как враждебен ее ответ.
— Почему? Кажется, она уже поддалась лечению?
— Потому что, доктор, некоторые из нас не берут на себя риск такого рода. Мы не знаем, что случилось с миссис Новик, но, вполне возможно, это ваше лекарство привело ее к потере сознания. — Она молчала, ожидая, пока до Логана дойдет сказанное. — С моей точки зрения, данный случай можно рассматривать как влияние токсичности лекарства на пациента.
Наутро в офисе Шейна Логан и не старался произвести приятное впечатление.
— Что-то надо делать с этой Мэрион Уинстон, — заявил он. — Она просто патологически враждебна.
Шейн смотрел на него через стол, как всегда заваленный черт-те чем.
— По отношению к протоколу или к тебе лично?
— И то и другое. Да это не важно. Главное — результат один и тот же. Она пытается все свалить на токсичность. — Шейн промолчал, и Логан продолжил:
— Это ложь! И вы это знаете! Шанс — один на тысячу, что это воздействие лекарства. На десять тысяч!
— Брось, Логан, — отмахнулся Шейн. — Я не настроен глотать все, что ты говоришь мне. И не собираюсь ограничивать ее в чем-то.
— Послушайте, — не унимался Логан, — все, чего я хочу, так это неукоснительного выполнения правил, которые ограничивают допуск не медицинских работников к…
— Я тебе сказал, Логан, хватит. — Шейн стукнул по столу, и разбросанные листки разлетелись. — Что за черт? Что случилось? Чего ты хнычешь, как малый из медицинской школы? Думаешь, ты первый врач, имеющий дело с отвратительной бюрократией? Или с такой вот чиновницей, вцепившейся в задницу? Как-нибудь сам разберешься.
Логан ощетинился, но постарался не показать виду.
— Не волнуйтесь, справлюсь.
— Ну и хорошо. А теперь иди. Единственное, чего я не выношу, так это нытья.
Логан остолбенел.
Каким бы неуравновешенным ни был Шейн, он никогда не обходился с ним так откровенно пренебрежительно. Дэн повернулся к двери.
— Не понимаю, что это с вами?
— Со мной? Дай-ка я тебе кое-что скажу, Логан. Ты мне принеси результаты. Только в этом случае ты можешь ожидать от меня благосклонности.
— О чем вы говорите! Мы только начали давать лекарство! Всего пять недель назад. Джуди Новик была…
— О ней забудь. Той женщины нет! Ты что собираешься делать? Таскать за собой ее труп? И показывать, какую большую работу вы проделали?
— Доктор Шейн! Это не…
— А сколько, ты думаешь, у тебя времени? На всякий случай, если ты еще не слышал, — здесь люди известны не своими пациентами. Многие лекарства за такой срок уже проявили бы себя. Убедительно бы показали, как они активны.
— Так мы на той же стадии, что и протокол Стиллмана!
— А ты думаешь, ты Стиллман? Ты думаешь, у тебя такая же возможность выбора, как у него? Или такие друзья, как у него?
Логан посмотрел на шефа.
Так вот в чем дело! Шейн хотел оставить за собой два варианта. Один на случай, если соединение Q принесет успех, и запасной — если провалится. Он, конечно, всегда был таким, даже когда упивался ролью неукротимого, независимого, стоящего вне политики. Шейн такой же политикан, как и все остальные. Но никогда раньше он так не раскрывался.
Шейн заметил разочарование на лице молодого человека и взял себя в руки.
— Слушай, Логан, ведь дело не в том, что я не понимаю твоей проблемы. Конечно, Уинстон хочет добраться до тебя, и могу держать пари, любая злобная мыслишка, мелькнувшая в ее голове, безотлагательно обсуждается с теми ребятами.
— Согласен, — кивнул Логан, хотя такое не приходило ему в голову.
— Вот что я хочу сказать. Нет лучшего совета для тебя: сосредоточься на главном. Получай результаты. Добивайся их. И тогда никто не в силах будет тебя тронуть.
— Да, я буду об этом помнить. Мы лечим рак, и мы независимы.
— Отбрось весь мусор. Это жалкий мусор! И побольше воинственности, если вообще собираешься заниматься этим делом.
— Не волнуйтесь, — ответил Логан. — Я сам буду защищать наш курс.
— Ах так? — вдруг изумился Шейн. — Ну и как, например?
— Все контакты с этой Уинстон я замкну на докторе Комо. Ни Рестон, ни я не будем иметь дело с теми пациентками, на которых эта маньячка хоть как-то влияет.
— А много таких?
— По крайней мере, половина.
Логан надеялся, что, может, эта новость заставит старшего коллегу как-то включиться в дело. На Сабрину пал груз более тяжелый, чем на любого из них, и это могло нарушить механизм работы с курсом, в котором Шейн тоже — во всяком случае, Логан так думал — был заинтересован.
Но Шейн только улыбнулся.
— Так до тебя дошло, да? Что она может взять на себя некоторых пациентов?
Логан больше не собирался скрывать свой гнев.
— Знаете что, доктор Шейн…
— Сеф.
— Доктор Шёйн, иногда вы такое же дерьмо, как и все здесь!
— Ну что ж, огромное тебе спасибо. — Он ухмыльнулся. — На твоем месте я бы побеспокоился о том, чтобы это дерьмо было твоим.
* * *2 октября 1930 года
Франкфурт
Версия соединения 452 ужасно разочаровала. Серая масса совершенно не способна рекристаллизовываться. Все модификации длины молекулы не удались/ Глубочайшее разочарование. Боюсь, герр Томас теряет терпение к этой работе.
Неужели после всего этого окажется, что комплексный подход неверен? Страшно подумать.
Эмма, как всегда, поддерживает. Но мое состояние не из легких. Как много клеветников! Как много мелочности и сплетен! Где же любовь к чистой науке?
Завтра начинаю работать над версией 453.
* * *Логан решил не говорить коллегам о стычке с Шейном. Какой смысл? Не возникнет ли угроза стабильности команды, в ней и так уже есть трещины?
Во всяком случае, убедил он себя, этот старший коллега уж слишком раздул свои сомнения насчет соединения Q. А может быть, утрирование и есть суть стиля Шейна? Но куда он денется от правды — Шейн публично поддержал протокол, и его коллеги не дадут ему про это забыть, даже если бы он сам захотел.
Но почему он должен захотеть? Еще рано, и на лекарстве, как считал сам Логан, никак нельзя ставить крест.
Он вдруг подумал, а не опускается ли он сам до уровня подозрений, ощущений, склок… И все это ему навязывает наставник, чье поведение вообще непредсказуемо, как самого нестойкого лекарства. Неужели так всегда в среде великих? Работать в состоянии хронической незащищенности, постоянно опасаясь удара в спину?
Он понимал, что не может скрыть нарастающее волнение хотя бы от Сабрины, только надеялся, что она отнесет его за счет повседневных нагрузок или усталости, а может, затянувшейся реакции на случай с Новик. В конце концов, у нее своих проблем хватало. Ответственность почти за половину пациентов, внезапно свалившаяся на нее, не оставляла времени на размышления о постороннем.
Сабрина не задавала вопросов, но она чувствовала, что происходит что-то не то. Она заметила явное нежелание Логана — а может, даже неспособность — довериться ей. Их отношения, и личные, и профессиональные, всегда строились на полном доверии. Они — две сильные личности от Бога, разные, но друг друга дополнявшие. И у каждого было то, что один мог доверить другому. Это и делало их союз одновременно и драгоценным, и хрупким. А теперь ей казалось, равновесие находится на грани риска.
— Слушай, Логан, — предложила она ему днем в среду, — может, на этот уик-энд уедем куда-нибудь? Никаких соединений Q. Просто Сабрина и Дэн.
— Я тебе как-то уже говорил, как ты здорово умеешь фантазировать. Но я дежурю в воскресенье.
— Я знаю. И я подумала, что мы могли бы уехать в пятницу, а вернуться в воскресенье. Получится почти два дня.
— Куда?
— А ты знаешь Куперстаун? Деревня возле Олбани. Там музей бейсбола.
Он улыбнулся.
— Да, Сабрина. Он называется «Зал славы».
Дэн помолчал. После беспокойных зимних месяцев так хотелось весны. И оказаться с Сабриной за пределами института, наедине, это же по-настоящему революционная мысль!
— Давай так и сделаем.
От одного вида деревни Логану стало легко. Она расположилась на берегу озера. Это не традиционный туристический центр для жаждущих посмотреть поселение девятнадцатого века, и потому здесь тихо, спокойно. В первое утро после обязательного посещения музея бейсбола они молча шли рука об руку вдоль широкой, обсаженной деревьями улицы, разглядывая пряничные домики, вдыхая весеннюю свежесть.
