Джон Кейз - Первый всадник
— Нет, подписались они «Белый мститель», но имени и не требовалось. Письмо послали с моего домашнего компьютера, и полиции ничего не стоило это отследить.
— Как им это удалось? — поинтересовался Фрэнк.
— Проще простого: вломились в квартиру, когда меня не было.
— Какой ужас! — воскликнула Энни.
— Меня арестовали, — продолжал Стерн. — Чуть до суда не дошло! Представляете?
— Как ты выкрутился? — спросил Фрэнк.
— Они облажались, — рассмеялся Стерн. — Когда ушли письма, я вел семинар. Прямо в заголовке: вторник, два пятнадцать. Я не мог их тогда послать.
— И что?
— Да ничего. Полиция связалась с их юристами, и знаете, что они сказали? Что я совсем сбрендил и собаку свою, наверное, сам отравил. И еще: «Может, он переставил часы на компьютере». Это, кончено, несложно, я бы мог, только зачем? Проще послать письма через анонимный сервер, никто бы меня днем с огнем не нашел!
— И на этом все закончилось?
— Нет, — покачал головой Стерн, — так продолжалось несколько месяцев. Они сходили на почту и заполнили заявку на перемену адреса. В результате я остался без почтового адреса, а на мои кредитные карты начали заказывать всякую дрянь.
— Какую?
— Порнографию. Химикаты — составляющие наркотиков. Тысячедолларовые счета за секс по телефону. Подписки на журналы для педофилов и газету «Церковь Горы».
— Что еще за «Церковь Горы»? — спросила Энни.
— Нацисты. Короче, я оказался на заметке у всех правоохранительных служб, не исключая таможню и управление по борьбе с оборотом наркотиков.
Энни закатила глаза.
— Потом они подали в суд и обвинили меня в клевете.
— В какой клевете?! — удивился Фрэнк.
— Какая разница? Им это по карману, а я едва выкрутился.
— А потом?
— Потом всё. Закончилось.
— Закончилось? — повторила Энни.
— Да, как ни в чем не бывало. Меня припугнули — и перешли к более важным делам.
— Господи, — прошептал Фрэнк.
— Вот я и страдаю паранойей, — объяснил Стерн. — Стоило вставить Соланжа в газету, как появились вы с расспросами.
— Теперь понятно, — кивнул Фрэнк.
— Я заварю еще чаю, — заявила Энни и ушла с чайником на кухню.
— Знаешь, — сказал Стерн, — они не пытались меня убить.
— Ну что ж, дело наживное.
— Если бы я представлял для них хоть малейшую угрозу, они и перед этим бы не остановились.
— Ты так думаешь?
— Уверен. Я вот о чем: я не знаю, что вы с Энни затеяли…
Фрэнк открыл было рот, но Стерн не дал себя перебить:
— И знать не хочу. Будь осторожнее. Хотя бы ради Энни.
— Не волнуйся, — ответил Фрэнк. — Я тоже к ней привязался. Ты очень поможешь, если поделишься информацией.
— Какой? Что тебя интересует? — развел руками Стерн.
— Соланж из Швейцарии?
— Переехал в Штаты в восемьдесят втором году, — кивнул Стерн. — Кажется, был на мели.
— Почему он переехал?
— Похоже, в Швейцарии ему было тесновато. Он пытался пробиться там в правительство и умудрился настроить против себя уйму народа. Тогда же и разорился.
— А чем он занимался?
— У него была гомеопатическая клиника в Монтрё. Пара его пациентов умерли — отказали почки. Побочный эффект какого-то «натурального» препарата.
— Тогда он переехал в Америку?
— Да. И сразу же открыл клинику в Лос-Анджелесе. Дела пошли в гору. Организовал радикальную группу зеленых, «Вэрдью», быстро сделался авторитетом. Начал читать лекции в США и за границей.
— Что потом?
Стерн зажег новую сигарету и затянулся.
— Дальше — больше. Кажется, в девяносто втором к ним перебежал какой-то тип из мунистов и возглавил отдел привлечения новичков.
— Возглавил отдел?
— Да, у них по всему отделы — финансирование, реклама, разведка.
— Даже разведка?
— А почему нет? — развел руками Стерн. — Целое управление, причем очень мощное. В общем, этот мунист, то есть бывший мунист, быстренько реорганизовал всю систему. Политика «Храма» стала агрессивной. Дьявольски агрессивной. Теперь их интересуют две группы людей: двадцатилетние и старики с пенсиями. Они открывают благотворительные организации для «помощи» матерям-одиночкам, «лечат» наркоманов и «заботятся» о престарелых. Таким образом устанавливают контакт с самыми уязвимыми, которых легче привлечь в свои ряды. В нескольких городах они даже открыли клубы одиноких сердец, только чтобы проверить, эффективны ли свидания как инструмент вербовки.
— Ничего себе!
— Ты еще не понял истинного размаха. За десять тысяч долларов они купили полную базу данных неплательщиков. Я имею в виду тех, кто утопал в долгах. На каждого составили досье и начали ходить по домам: «Вы жертвы! Вас не в чем винить! Во всем виновата Америка! Рвите ваши счета, собирайте вещи и езжайте с нами! У нас вы найдете работу, друзей и жилье!» Вот только умолчали о том, что работа неоплачиваемая, жилье — общежитие по четыре человека в комнате. Зато все красотки и красавцы в секте поголовно признавались им в любви. Та еще операция, я тебе скажу.
— И что дальше?
— Они достигли критической массы, — развел руками Стерн. — Никто не успел и глазом моргнуть. За каких-то два года маленькая, человек на двести, политическая организация прозеленого толка превратилась в «Храм Света» — несколько тысяч людей, все как один с сияющим взором.
— Где сахар? — крикнула Энни из кухни.
— Кончился! — ответил Стерн.
— Сколько их всего? — спросил Фрэнк.
— Утверждают, что тридцать тысяч. На самом деле, наверное, четверть.
— И какая у них иерархия?
— Обычная. Внутренний круг — самые продвинутые фанатики, их примерно тысяча в разных городах. Плюс те, которые живут при штабе. Значит, еще сотни три. Штаб у них неподалеку от Лейк-Плэсида — купили под него частную школу.
— А остальные члены?
— Они присылают взносы, подписываются на газеты, покупают витамины.
— Про витамины поподробнее, если можно, — попросила Энни, появившаяся в дверях с чайником на подносе. — Их фабрика при штабе? — Она налила себе чашку и отошла к окну.
— Фабрика как фабрика, — развел руками Стерн. — Гомеопатические средства и ароматерапия. Женьшень, масла, косметика. Витамины.
— И много они на этом зарабатывают?
— Кое-что получают. Плюс у них несколько патентов.
— На что? — спросила Энни.
— Такие штуки, которые задерживают эффект лекарств. Когда препарат помещают в полимер, чтобы он не сразу растворялся.
— Какой препарат? — быстро переспросил Фрэнк.
— Да разные. Обезболивающие, инсулин, витамин В12…
— Это называется микроинкапсуляция, — сказала Энни, глядя в окно.
— Точно! — воскликнул Стерн. — Я тут рассказывал про внутренний круг. Так вот, в нем есть еще более узкий внутренний круг. Вам надо иметь его в виду, потому что именно они до вас доберутся, если вы ошибетесь. Отдел особых проектов.
— И что это?
— Это шпики. Разведка высочайшей эффективности. Миллионы прикрытий, куча денег. И огромная сеть помощников, завербованных со стороны — журналисты, детективы, копы, ученые, кто угодно.
— Солидные ребята.
— Точно. С ними лучше не связываться. Еще у них есть группа по особым поручениям.
— Для чего?
— Убирать неугодных, — криво ухмыльнулся Стерн.
— Не может быть.
— Увидишь, — покачал головой Стерн. — Если ты их как следует достанешь, то проснешься однажды, а тебя нет — исчез.
— Вот что мне не нравится, — сказал Фрэнк, помешивая чай. — Ненавижу исчезать.
— Не смешно, — ответил Стерн.
— Я и не смеюсь. Давай лучше вернемся к деньгам. На чем они их делают? На витаминах? Патентах?
— Холодно.
— Подарки от членов, завещания…
— Холодно, холодно, — покачал головой Стерн. — Большая часть денег приходит не оттуда.
— Откуда? — озадаченно спросил Фрэнк.
Стерн притушил сигарету и тут же зажег следующую.
— От «Сорена», — сказал он. Фрэнк не сразу вспомнил.
— А, от тех японцев из твоей газеты!
— Правильно, — кивнул Стерн. — Только они не японцы. Это организация для северных корейцев, которые работают в Японии. Они берутся в Японии за любую грязную работу и отсылают большую часть денег домой.
— Финансируют «Храм Света»?
— Покрывают большую часть его расходов, — кивнул Стерн.
— Зачем им это понадобилось? — недоуменно спросил Фрэнк.
— Откуда мне знать? Но с девяносто пятого года «Храм» получил от них пятьдесят миллионов.
— Как ты выяснил?
— Приятель из министерства юстиции рассказал. Таможня проверила какого-то типа, который летал по кругу — Лос-Анджелес, Токио, Женева, опять Лос-Анджелес… ну, понятно. У него нашли кучу денег, которой не должно было быть. На допросе он все выложил.
