Дмитрий Петров - Нелюдь
— Вы что — крестьянин? — спросил его наконец Скелет.
— Нет, — ответил человечек. — Я — инженер.
— Тогда какое вам дело до этих алкоголиков и неумех? — удивился Скелет. — Все равно мы с вами едим французскую говядину и аргентинский хлеб. Сыр у нас эстонский, а сосиски — польские… А от наших крестьян все равно пользы нет никакой. Пусть разоряются поскорее, тогда, может быть, сельским хозяйством займутся какие-нибудь латыши или японцы. Продуктов своих будет — завались.
Такие слова в русском метро не могут закончиться миром. Человечек обвинил Скелета в отсутствии патриотизма. О патриотизме всегда вспоминают, когда заканчиваются разумные аргументы…
Скелет хотел было спросить человечка, почему быть патриотом — значит рассуждать нелогично и забыть о здравом смысле. Но не стал этого делать. На него уже злобно смотрели какие-то мрачные женщины и замуторенного вида мужичонки. Ну их, решил Скелет, пусть себе тешатся глупыми мыслями… Может быть, им больше не осталось в жизни ничего другого. Надо жалеть несчастных.
Скелет уже заметил, что как только высказываешь здравые трезвые мысли, простые люди сразу же обвиняют тебя в отсутствии патриотизма и подозрительно спрашивают:
— Вы, наверное, еврей?
Даже обидно, как будто одни евреи могут рассуждать логически и нормально смотреть на вещи.
Феликс был дома, но еще спал. Пожилая женщина, его мама, сказала, что он поздно лег.
— Это ничего, — философски сказал Скелет. — На том свете выспимся. Давайте его разбудим пока что.
Мама с ужасом посмотрела на Скелета и пошла будить сына. Через несколько минут Феликс в халате появился в гостиной.
— Поздно легли вчера? — сочувственно спросил Скелет. — Все сифилитиков лечили?
Феликс кивнул и засмеялся. Лицо его было опухшим и помятым. Он и сам это почувствовал, потому что провел рукой по щекам и виновато сказал:
— Вчера ночью, вернее, под утро зачем-то выпил большой стакан крымской мадеры со льдом… Зачем, сам не знаю.
Скелет подумал, что, наверное, и сам выглядит ненамного лучше после бессонной ночи и коньяка также под утро.
— Я вообще почти не спал, — произнес он торжественно, чтобы Феликс понял, что он имеет в виду и заинтересовался.
— Вы кофе будете пить? — спросил Феликс. Он принес кофе, сахар и сливки, поставил все это на стол и уселся напротив Скелета.
— Так, судя по вашему тону, вы что-то нашли, — сказал он утвердительно.
— Нашел, — подтвердил Скелет и достал из карману карту города.
— Зачем это? — удивился доктор.
— Когда-то, — ответил Скелет медленно, — еще в школе, в девятом классе я занял первое место в районной олимпиаде по теме «Знай и люби свой город». Меня даже наградили грамотой дома пионеров.
Он развернул карту перед недоуменным взглядом Феликса.
— Но недавно я подумал о том, что не так уж хорошо знаю свой город.
— И вы приехали ко мне пополнить свои знания? — поперхнулся кофе доктор. Он понимал, что Скелет к чему-то клонит, но еще не догадался, к чему…
— Моих знаний оказалось недостаточно, — сказал Скелет спокойно, уставясь глазами в карту.
— Но вы же победитель олимпиады школьников, — произнес Феликс, принимая шутливый тон Скелета. — К тому же не какой-то, а районной. И у вас есть даже грамота…
— Все дело в том, что я занял первое место, потому что назвал все ленинские места в нашем районе, — ответил Скелет. — Так что по местам пребывания Ленина я и сейчас могу давать консультации. Но сегодня у меня другая проблема.
— Какая? — спросил Феликс, уже чувствуя по тону Скелета и по тому, как ой затягивает разговор, что тот добился какого-то успеха.
Скелет рассказал в двух словах о той операции, которую провел ночью. Конечно, он не назвал имени Клоуна или каких-то конкретных деталей. Просто описал то, что видел в котельной.
Это был жуткий рассказ, и Феликс несколько раз вздрагивал. Чего только не приходилось слышать в его нынешней работе, но такого…
— Вот у меня и остались два вопроса, — закончил Скелет свой рассказ. — Два вопроса и больше ничего.
— Какие вопросы? — оживился Феликс, но Скелет остался глубокомысленным и медлительным.
— Первый вопрос и второй вопрос, — ответил он серьезно. — Хотя эти два вопроса и слабо связаны между собой. Первый — это почему вашу Юлю оставили в живых? Почему? Они всех убивают, это теперь ясно. Почему у нее взяли только глаза и отпустили слепую? Почему не взяли почки и еще что-нибудь? Это непонятно.
— У них не было заказа на другие органы, — пожал плечами Феликс. — А долго хранить почки без соответствующего контейнера нельзя. Их и в контейнере вряд ли можно хранить больше недели. Просто не было заказа. Только на глаза.
Он уже думал об этом, так что ответ был готов заранее. Скелет покачал головой:
— Допустим. А почему оставили в живых?
Мужчины помолчали.
— И второй вопрос — главный для меня сейчас, — произнес сыщик. — Мне нужно идти дальше по цепочке в обратном направлении, раскручивать ее.
— По какой цепочке? — не понял доктор.
— По технологической, — ответил Скелет. — Я видел изрезанные и голые трупы людей. Теперь надо двигаться в обратном направлении и выяснить, где их раздевали и резали. Это ведь нельзя делать в домашних условиях?
— В принципе — можно и в домашних, — ответил Феликс. — Но квартира должна быть оборудована соответственно под операционную.
— Технически это возможно? — быстро спросил Скелет.
— Технически сейчас все возможно, — ответил Феликс. — У меня один знакомый переделал одну из своих квартир на пятом этаже под сауну с бассейном… Другое дело — сколько это будет стоить, и насколько это целесообразно.
— Вы стали бы так поступать? — спросил сыщик, напрягаясь на своем стуле и впиваясь глазами в доктора. — Вы смогли бы провести такую операцию в домашних, приспособленных условиях?
Феликс хмыкнул и передернул плечами.
— Я не стал бы проводить такую операцию, — ответил он. — А кроме того, я не специалист по внутренним органам. Я бы просто не взялся за это. Надо ведь не просто удалить почки или глаза, а сделать это так, чтобы они были пригодны для дальнейшего использования, то есть пересадки другому человеку. Я этого не смог бы.
— Я не говорю, что вы смогли бы, — ответил Скелет. — Но где это возможно осуществить? Какой врач и где может сделать такое наиболее эффективно?
— В больнице, конечно, — сказал Феликс. — В оборудованной операционной. Там лучше всего. Да, пожалуй, только там и можно делать это с гарантией успеха. Кроме глаз, наверное. Глаза можно и в домашних условиях. При наличии квалификации, конечно.
— То есть вы считаете, что все это проделывает доктор в больнице? — настаивал на точности Скелет. Он теперь был похож на гончую собаку, почуявшую верный след.
Взгляд его заострился, глаза блестели нездоровым блеском.
— Да, и не просто любой врач, — сказал Феликс. — Почки может удалить любой хирург. Вероятно, он не обязательно должен быть специалистом-урологом, а вот глаза… Удалить глаза так, чтобы их можно было потом сохранить, перевезти и пересадить — это может только офтальмолог. Окулист. Больше никто за это не возьмется, это очевидно.
— Ну вот, — произнес Скелет облегченно. — Я и сам так думал. Примерно так, — поправился он. — Остается вероятность того, что вы неправы, — продолжил он.
— То есть? — вскинул брови Феликс.
— Я имею в виду, что все может быть и не так, как мы с вами только что установили, — пояснил Скелет. — И операции делаются в какой-нибудь обычной квартире, и не врачами-специалистами. Всякое бывает. Был же у нас Кулибин — механик-самоучка… Может быть, есть и хирург-самоучка. И окулист-самоучка. Наша страна богата талантами, вы же знаете.
— Да, — вздохнул Феликс и усмехнулся. — Молодым везде у нас дорога…
— Вот-вот, — подхватил Скелет. — Вы все сами прекрасно понимаете. Так что мы рискуем пойти по ложному пути. Но мы, правда, всегда рискуем таким образом.
— С вами — никогда, — улыбнулся доктор. — Вы прекрасно доказали свои способности. Уже то, что вы нашли эти трупы и эту котельную… Вы просто Шерлок Холмс.
Феликс говорил искренно. Он именно так и считал. Точность и логичность действий Скелета вызывали в нем восхищение.
Он сравнивал свою работу с работой Скелета. Он ведь тоже отлично владел методикой лечения той или иной болезни. Но он хотя бы знал, что он лечит. Он знал описание этой болезни, знал анамнез… А Скелет расследовал то, о чем никто ничего не знает. Пойди туда, не знаю куда. И найди то, не знаю что. Пойди и найди в пятимиллионном мегаполисе нескольких людей, про которых ничего не известно.
— Ладно вам, — махнул рукой Скелет. Он прямо сидел на стуле, чуть наклонив вперед голову и почти прижав подбородок к груди. Руки его лежали на коленях, а широкие плечи были неподвижны. По его мнению, именно так сидят настоящие мужчины — техасские рейнджеры, например. Он несколько раз видел такую позу в кино у героев, которым старался невольно подражать, и постепенно выработал такую же у себя.
