Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись

Я обратился к доктору Кинзлер:

— К вам пару раз приходила ее тетя, Тесс Берман.

Она подняла брови.

— Да.

— Что она вам сказала?

— В обычных обстоятельствах я бы не стала обсуждать другого клиента, но в случае с Тесс Берман и обсуждать нечего. Она была у меня пару раз, но так и не открылась. Мне показалось, она с презрением отнеслась к моей работе.

Как же я любил Тесс.

Когда мы вернулись домой, на нашем автоответчике было десять звонков, и все от разных газет и телевизионных каналов. Было там и длинное страстное послание от Паулы. Она утверждала, что Синтия обязана их каналу и должна позволить им сделать еще одну передачу в свете последних открытий. «Только назовите время и место, — говорила Паула, и я буду там с бригадой операторов».

Я смотрел, как Синтия нажимает на кнопку, уничтожающую запись. Никакого раздражения. Никаких сомнений. Одно решительное движение указательного пальца.

— На этот раз все обошлось без проблем. — Милостивый Боже, как же это у меня вырвалось?

— Что? — взглянула она на меня.

— Ничего.

— Что ты имел в виду? Что на этот раз обошлось без проблем?

— Забудь, — попросил я. — Я ничего не имел в виду.

— Ты подразумевал, что я стерла эту запись?

— Говорю же тебе, забудь.

— Ты вспомнил то утро. Когда мне позвонили. Когда я случайно стерла запись. Я же объяснила тебе, что произошло. Я была не в себе.

— Разумеется.

— Ты так и не поверил в тот звонок, верно?

— Конечно, поверил.

— И если бы мне тогда не звонили, то и письмо по электронной почте тоже отправила я? Может, одновременно я печатала послание на твоей машинке?

— Я этого не говорил.

Синтия подошла ко мне ближе, подняла руку и ткнула в меня пальцем.

— Как я могу оставаться под этой крышей, если у меня нет стопроцентной уверенности, что ты меня поддерживаешь? Доверяешь? Мне не нужны твои косые взгляды и постоянные сомнения.

— Не придумывай.

— Скажи. Прямо сейчас. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты веришь мне и не сомневаешься, будто я делала нечто подобное.

Клянусь, я готов был поклясться, но мгновенного колебания оказалось достаточно, чтобы Синтия повернулась и ушла.

Когда я тем вечером зашел в комнату Грейс, там было темно. Я ожидал застать ее у окна с телескопом, но она уже лежала в постели. Однако не спала.

— Странно, что ты здесь. — Я сел на край кровати и прикоснулся к ее волосам.

Грейс промолчала.

— Я думал, ты следишь за астероидами. Или ты уже смотрела?

— Не стала зря тратить время, — произнесла она так тихо, что я едва расслышал.

— Ты уже больше не беспокоишься об астероидах? — спросил я.

— Нет, — ответила она.

— Значит, они больше не собираются падать на Землю? — обрадовался я. — Что же, это хорошие новости.

— Может, они все еще нам угрожают, — пробормотала Грейс, пряча лицо в подушку, — но это не имеет значения.

— Что ты хочешь этим сказать, лапочка?

— Все здесь постоянно такие грустные.

— Да, детка, я знаю. Последние недели выдались трудными.

— Не важно, появятся астероиды или нет. Тетя Тесс все равно умерла. Я слышала, как вы разговаривали насчет машины, которую нашли. Люди умирают постоянно от самых разных вещей. Их сбивают автомобили. Они могут утонуть. А иногда их убивают другие люди.

— Я знаю.

— А мама ведет себя так, будто нам все время что-то угрожает. Она даже ни разу не посмотрела в телескоп. Думает, нас что-то заберет, и это появится вовсе не из космоса.

— Мы никогда не допустим, чтобы с тобой что-то случилось, — заверил я. — Мы с твоей мамой очень тебя любим.

Грейс промолчала.

— По-моему, все же стоит проверить еще разок, — предложил я, сползая с кровати и устраиваясь на коленях около телескопа. — Не возражаешь, если я взгляну?

— Да хоть до посинения, — заявила Грейс. Если бы горел свет, она наверняка заметила бы мою реакцию на такую фразу.

— Ладно. — Я устроился поудобнее, но предварительно проверил, не наблюдает ли кто-нибудь за домом. Приложил глаз к окуляру и покрепче ухватился за телескоп.

Я направил трубу в небо и увидел поток пролетающих звезд, совсем как в «Звездных войнах».

— Давай-ка теперь посмотрим в эту сторону, — предложил я, но тут телескоп соскочил с подставки, грохнулся на пол и закатился под письменный стол Грейс.

— Говорила же тебе, папа, — сказала она, — это просто хлам.

Синтия уже лежала под одеялом, натянув его до самого подбородка, завернувшись как в кокон. Глаза закрыты, но я почувствовал, что она не спит. Просто не желает разговаривать.

Я разделся до трусов, почистил зубы, откинул одеяло и улегся рядом. У кровати лежал старый номер журнала, и я принялся его перелистывать, попытался прочитать оглавление, но не сумел сосредоточиться.

Протянул руку и выключил настольную лампу. Устроился поудобнее, повернувшись спиной к Синтии.

— Я пойду и лягу с Грейс, — сказала Синтия.

— Конечно, — буркнул я в подушку, не глядя на нее. — Синтия, я тебя люблю. Мы любим друг друга. То, что происходит сейчас, разделяет нас. Мы должны что-то придумать, чтобы выдержать все вместе.

Но она молча выскользнула из постели. Полоса света из коридора как ножом разрезала потолок, когда она открыла дверь. Затем исчезла вместе с ней. «Ладно, — подумал я, — я слишком устал, чтобы ссориться, слишком устал, чтобы мириться». Вскоре я заснул.

Утром, когда я встал, не было ни Синтии, ни Грейс.

ГЛАВА 31

Даже если бы мы вечером не поссорились, я бы не удивился, не обнаружив утром Синтию рядом с собой в постели. Проснувшись в половине седьмого, я решил, что она уснула у Грейс и провела ночь в ее комнате. Поэтому не вышел сразу в холл, чтобы взглянуть на них.

Я встал, натянул джинсы, зашел в соседнюю ванную и умылся. Случалось, я выглядел и получше. Стресс последних нескольких недель оставил свои следы. Под глазами темные круги, и, похоже, я похудел на несколько фунтов. Против этого я в принципе не возражал, но предпочел бы добиться такого успеха целенаправленно, а не благодаря стрессу. Глаза красные, к тому же мне явно не мешало подстричься.

Вешалка для полотенец находится у нас рядом с окном, выходящим на подъездную дорожку. Потянувшись за полотенцем, я заметил, что дорожка выглядит иначе, чем должна бы. Обычно расстояние между жалюзи заполнено синим и серебристым, цветами наших двух машин. На этот раз — только синий цвет и асфальт.

Я раздвинул жалюзи. Машина Синтии исчезла.

Я пробормотал что-то вроде «какого черта?».

Затем пошлепал в холл босиком и без рубашки и открыл дверь в комнату Грейс. Дочь никогда так рано не вставала, и я рассчитывал обнаружить ее в постели.

Покрывало откинуто, постель пуста.

Я мог позвать жену или дочь, стоя на верхней ступеньке лестницы, но было слишком рано, и все-таки имелся шанс, что в этом доме кто-то еще спит. Я не хотел их будить.

Я сунул голову в кабинет, где никого не оказалось, и спустился в кухню.

Там все выглядело, как и накануне вечером. Вымыто и убрано. Никто не завтракал перед ранним отъездом.

Я открыл дверь в подвал и на этот раз с чистой совестью закричал:

— Син! — Это было глупо. Ведь ее машины не было около дома. Но вероятно, поскольку все происходящее не имело смысла, я подспудно решил, что ее украли. — Ты там, внизу? — Я немного подождал и снова крикнул: — Грейс!

Когда я открыл входную дверь, на пороге меня ждала утренняя газета.

Было трудно не поддаться ощущению, что я переживал эпизод из жизни Синтии.

Но на этот раз в отличие от событий двадцатипятилетней давности меня ждала записка.

Она была сложена и стояла на кухонном столе, между солонкой и перечницей. Я взял ее и развернул — написано от руки, и почерк определенно принадлежал Синтии. Вот что там говорилось:

Терри!

Я уезжаю.

Не знаю, куда, надолго ли. Знаю лишь, что не могу остаться здесь еще хоть на минуту.

Я не испытываю к тебе ненависти. Но сомнение в твоих глазах разрывает меня на части. Мне кажется, я схожу с ума, и никто мне не верит. Ведь Уидмор до сих пор ни в чем не уверена.

Что будет дальше? Кто еще залезет в наш дом? И станет следить за ним с улицы? Кто умрет следующим?

Я не хочу, чтобы это была Грейс. Поэтому забираю ее с собой. Надеюсь, у тебя хватит ума позаботиться о себе. Кто знает, может, когда меня не будет в доме, ты окажешься в безопасности.

Я хочу поискать своего отца, но понятия не имею, с чего начать. Я верю, что он жив. Возможно, именно это выяснил мистер Эбаньол после того, как посетил Винса. Мне это не известно.

Я знаю одно, нам нужно немного пространства. Нам с Гоейс надо стать матерью и дочерью, которым не о чем беспокоиться, кроме как быть матерью и дочерью.