Стюарт Вудс - Полицейская сага
Санни услышал, как назвали его фамилию. Это Холмс зачитывал перечень наград. Санни опять позволил себе отключиться, но внезапно насторожился и стал внимательно прислушиваться. Холмс говорил то, что ему страшно хотелось услышать.
— Сегодня утром городской совет Делано проголосовал за то, чтобы предоставить преимущественное право занятия муниципальных должностей возвращающимся ветеранам, а среди ветеранов — тем, кто непосредственно принимал участие в боевых действиях, — заявлял Холмс.
Санни заскрежетал зубами. Позавчерашний разговор с Холмсом вряд ли можно считать удачным, подумал он. Холмсу он чем-то не понравился, чувствовалось явное недоверие. Ощущение это было ему знакомо: такое же чувство тревоги всегда вызывало у него общение со своим ротным командиром в Бельгии. Санни подозревал, что именно этот его командир роты торпедировал награждение Почетной медалью Конгресса, даже несмотря на то, что в это время он находился в госпитале, и на его место была прислана замена.
А Холмс продолжал:
— Сегодня я имею возможность объявить во всеуслышание, что первая же имеющаяся у нас вакансия предоставляется ветерану. Из числа имеющихся кандидатов на вакантную должность в городской полиции принят старшина Санни Баттс.
— Старшина Баттс, два шага вперед, марш! — скомандовал Билли Ли, самый старший по званию офицер из более, чем двухсот ветеранов города, человек, которого Санни знал лишь как спортсмена из средней школы, когда сам он учился в начальной.
Санни вышел из строя, и Холмс пожал ему руку.
— Поздравляю, сынок. Надеюсь, что мы и впредь будем гордиться тобой. В понедельник в восемь утра доложишься начальнику полиции Томасу.
— Спасибо, сэр. Я буду хорошо работать, сэр.
Санни весь размяк, словно гора с плеч свалилась. Его очень тревожила и мучила проблема работы. До войны он подавал в аптеке соду и раскладывал товар на полках, и единственной для него перспективой, если бы не выгорела возможность служить в полиции, была фабрика, но при одной только мысли о фабрике его бросало в дрожь. А теперь он получил работу, исполняя которую, он будет пользоваться таким же уважением, какое он заслужил своими подвигами на поле боя.
Полковник Ли выстроил группу в одну колонну и промаршировал с нею по всему полю. И когда они прошли за ограду и дошли до самой дренажной канавки, строй распался, люди стали подходить, жать Санни руку и приносить поздравления. А когда толпа стала редеть, Санни обнаружил, что рядом с ним очутился жилистый, сморщенный человечек в форме старшего лейтенанта времен первой мировой войны. Человек этот несколько секунд тряс Санни руку, и только тогда Санни узнал его. Господи, да это же Фокси Фандерберк!
— Старшина, вы славно послужили своей стране, — говорил Фокси, — и я надеюсь, что ваша служба в полиции будет столь же славной.
— Спасибо, сэр. Я сделаю все, что в моих силах.
Когда он был еще мальчишкой, его одолевал безумный страх при одном только виде Фокси Фандерберка; и не только он один, но и любой из ребят готов был обосраться от непонятного и беспричинного, казалось бы, ужаса. А теперь этот старый пердун жмет ему руку.
— И не забывайте, что мой опыт всегда в вашем распоряжении. Если понадобится помощь, просите, не стесняйтесь.
— Да, сэр. Само собой.
Какого черта он тут мелет? Какой еще опыт? Но прежде, чем Санни успел задуматься всерьез, затянутая в форму фигура сделала поворот «кругом» и строевым шагом удалилась.
Санни едва сдержался, чтобы не расхохотаться во весь голос.
А в дальнем углу поля формировалась еще одна группа бывших солдат. Все они были черные. И черные жители Делано постепенно заполняли трибуны. Тут же болталось несколько любопытствующих белых. Холмс почти слово в слово повторил свою благодарственную речь и особо выделил немногих награжденных. Среди них был и Маршалл Паркер.
Маршалл, принимавший участие в одном из тяжелейших боев в день высадки на европейском континенте и награжденный Бронзовой звездой, обратил внимание на то, что в обращении Холмса к черным ветеранам Делано ничего не говорилось о муниципальных должностях. Неважно; он накопил денег, и у него есть собственные планы. До войны он даже не осмелился бы предположить, что заведет собственное дело, но служба в армии переменила его так же, как и его черных ровесников, и вообще война, как он полагал, для всех для них многое переменила к лучшему. Холмс поддержал его и даже сделал намек, что под разумное начинание может быть предоставлен кредит.
И когда Маршалл Паркер стоял на солнце и слушал обращение Холмса, а потом ему стали пожимать руки и сам банкир, и полковник Ли, его охватило редкое для него прежде чувство — чувство оптимизма.
Хью Холмс и Билли Ли сидели в кабинете у Холмса и потягивали «бурбон». Билли откровенно смеялся.
— Хитрый же вы человек! Я никогда не знал, что у вас тут тайный склад виски!
— Когда вы были тут в последний раз, вы были слишком юным, чтобы знать об этом!
— Минутку! Мне тогда было уже двадцать восемь!
— Еще не тот возраст, чтобы знать мои секреты.
— Польщен, что дорос до того возраста, когда меня можно в них посвящать.
— Ну, что ж, если у кого-то и были раньше сомнения насчет вас, причем думаю, что у немногих, то теперь ваш боевой послужной список полностью их устранил. Ваш папа по-настоящему гордился бы вами.
— Спасибо, сэр!
— Ну и девушку вы себе отхватили!
Патриция в это время гуляла по саду вместе с Вирджинией, смотрела азалии и все прочее.
— Уж поверьте, я знаю, на ком женился. Она предпочла бы сейчас находиться здесь с нами, а не разглядывать клумбы. И сегодня вечером мне придется ввести ее в курс дела и рассказать ей обо всем, о чем мы тут будем говорить.
— Так вот она какая?
— Да, сэр, и я этому рад. Она умнее меня.
— Да вы счастливчик! Она в огромной степени сможет вам помочь. И, думаю, ни в малейшей степени не повредит даже то, что она иностранка.
— Повредит?
— Вас ведь до сих пор интересует политика?
— Больше, чем когда бы то ни было.
— Отлично. У вас есть планы? Не собираетесь возвращаться к Блэкберну, Хеджеру и так далее, и тому подобное?
— Они хотят, чтобы я вернулся. Обещают полное партнерство в течение года.
— А что вы думаете насчет конгресса?
— Эта мысль приходила мне в голову.
Холмс покачал головой.
— Насколько я могу судить, лишь одно место в районе Атланты находится в достаточно слабых руках, чтобы переменить в этом году хозяина, а вы в том округе никогда не жили. И на него претендуют уже по крайней мере два достойных кандидата, оба ветераны и потомственные жители. Вы там окажетесь в весьма невыгодном положении.
— Вы правы. Но я думал выдвигаться отсюда.
— Вместо Джо Коллинза? Выбросьте это из головы. Даже я не сумел бы провести вас в ущерб Джо. Он тут проделал слишком хорошую работу, и это мой добрый друг.
— Так что же, по-вашему, мне следует делать?
— А вас, что, интересует только Вашингтон, или у вас есть хоть какой-то интерес к политической жизни нашего штата Джорджия? Скажем, с перспективой на пост губернатора?
— Это меня интересует, и очень.
— Отлично. Мне представляется, это более подходящая цель, даже если в итоге намечается Вашингтон. Начинать надо с сената штата, тем более, Уолтер Джордж уже довольно стар. На несколько лет этот пост вполне сгодится, тем более, это отличный трамплин для поста губернатора или, для начала, вице-губернатора. Предупреждаю, придется потерпеть еще восемь лет. Старик Джин Толмедж делает последнюю попытку на своем месте, и он, по-моему, выиграет. Правда, здоровьем он не блещет, может не дожить до конца срока. Вице-губернатором будет, очевидно, избран Мелвин Томпсон, и если Джин умрет при исполнении служебных обязанностей, губернатором станет именно он, но его, как такового, вряд ли изберут на этот пост. По моим расчетам, следующим будет Герман Толмедж. Ну, а к тому времени, как окончится срок пребывания Германа в этой должности, вы как раз и будете готовы.
— Так с чего же, по-вашему, мне следует начать?
— С выдвижения своей кандидатуры в сенат штата.
— По какому округу?
— По этому округу.
У Билли в горле встал ком.
— Вы, что, собираетесь в отставку?
— Собираюсь. Мне семьдесят. Я проработал с этими мерзавцами уже тридцать пять лет. Я останусь в совете штата по вопросам образования и буду совать нос и в другие дела, но готов уйти из сената, если буду знать, что меня заменит подходящий молодой человек.
Билли притих.
— Ну, как?
— Это блестящая возможность, мистер Холмс, но…
— Что вас тревожит? Полагаете, что Патриция не захочет переехать из Атланты в Делано?
— Вовсе нет. Ей даже в какой-то мере предпочтительнее жить здесь. — Билли беспокойно заерзал. — Мистер Холмс, после смерти отца вы стали для меня самым близким человеком. Даже когда мама вышла замуж за мистера Фаулера, человека очень хорошего, я все же был ближе к вам, и хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарен за все те советы, что вы мне все эти годы давали, и за все ваши старания в связи с армией и всем остальным…
