Линда Фэйрстайн - Костяной склеп
Я не обращала внимания на полуденное урчанье пустого желудка. Окружающие экспонаты вкупе с рассказами молодого ученого напрочь прогнали всякий аппетит.
Потом Зимм повел нас дальше по длинному темному коридору, и мы еще один раз свернули за угол.
— Слышали про латимерию? — спросил Зимм.
— Нет.
— Это исчезнувшее звено в эволюции рыб. Несколько столетий подряд все, кто ни пытался ее отыскать, находили лишь окаменевшие останки. Ученые думали, что она вымерла пару миллионов лет назад. В длину латимерия достигала пять футов, имела очень необычное строение плавников и была живородящей. Но в 1938 году ее подобрал один трал у берегов Южной Африки. В том районе проводил исследования один молодой ученый, который зарисовал эту рыбину и отправил ее в наш музей. С тех пор она у нас и хранится.
— Та самая рыба?
— Да. Заспиртована.
— Почему сотрудники музея так часто используют это выражение?
— Потому что спирт один из лучших консервантов. Эта красавица, несмотря на почтенные шестьдесят лет, выглядит так, будто ее только что выловили из океана. Все благодаря семидесятипроцентному раствору этилового спирта. — Сказав это, Зимм еще раз повернул за угол, и мы оказались в просторной комнате.
— Смотрите. Вот ее усыпальница.
Мы оказались перед шестифутовым металлическим резервуаром с навесной крышкой. Три фута в ширину, два в высоту, а емкость такая, что в нем вполне могла бы разместиться не только доисторическая рыбина или крупная акула, но практически любой из моих знакомых.
20
Зимм отодвинул крышку тяжелого металлического бака.
— Отойдите, — посоветовал он. — Даже запах спирта может сбить с ног.
Он оказался прав. У меня тут же перехватило дыхание, и мгновенно воскресли воспоминания о первых вскрытиях в отделении судмедэкспертизы, на которых пришлось присутствовать в период обучения.
Одной рукой прикрыв рот, другой я ухватилась за край контейнера. Мы с Майком смотрели на чудище, чей единственный остекленевший глаз бессмысленно таращился на нас. Зимм погрузил руки в мутную жидкость и вытащил латимерию, чтобы мы ее лучше разглядели. Рыбина была здоровее Катрины Грутен.
Майк больше заинтересовался контейнером, чем самой рыбой.
— Из чего он? — спросил он, постучав по его внутренней стороне.
— Бак обшит нержавеющей сталью. Трудно представить, что в помещении, где долго держится такой запах, могут работать люди, верно?
— Да, я вряд ли бы выдержал до конца дня, — признался Майк. — И как много у вас таких баков?
— Возможно, четыре или шесть. На следующей неделе уточню, — пообещал Зимм.
— А где остальные?
Зимм пожал плечами.
— Этот единственный с постоянным обитателем. Другие контейнеры перемещают при необходимости.
Мы обошли почти все помещения, но нигде не было видно похожих на металлические гробы емкостей.
— Они ведь не маленькие, их не так просто спрятать.
— Не думаю, что их кто-то намеренно прятал. — Зимм пожал плечами. — Наверняка одни стоят где-нибудь в углу какой-то лаборатории, другие — на складе. Поверьте, мисс Купер, вам нужно привести сюда целую армию, чтобы внимательно осмотреть все помещения. А мистер Мамдуба вряд ли это разрешит.
— Вы могли бы нам устроить встречу с теми друзьями Катрины, о которых вы говорили?
— Не знаю, кто из них сегодня работает. — Зимм явно был смущен, как видно, не хотел вовлекать в расследование своих знакомых.
— Мы хотим поговорить с людьми, которым доверяла Катрина. С теми, кого она, возможно, посвятила в планы отъезда в Южную Африку.
— Я уже упоминал об одной женщине, которая больше здесь не работает. Но ее имя мне неизвестно. Я знаю только, как она выглядит. И то, что она антрополог и что ее попросили уволиться и…
— Уволиться? — насторожился Майк.
— Именно. Потому она и в Лондоне.
— А что такое нужно сделать, чтобы вас уволили из Музея естествознания? — удивилась я.
— Скорее всего, украсть что-нибудь, но это не ее случай, — сказал Зимм. — Поговаривали, будто она не сошлась с кем-то из администрации.
— Мамдубой?
— Нет, но он наверняка в курсе этой истории.
Майк снова черкнул что-то в блокноте.
— А что за связи были у Катрины в отделе африканских культур?
— Я вас туда сейчас отведу, — сказал Зимм. — Может, и узнаю кого-нибудь из ее приятелей.
И мы двинулись назад, поднялись по лестнице, проследовали через центральный холл, галерею обитателей североамериканских лесов и зал биологического разнообразия, зал пернатых и, наконец, подошли к залу африканских народностей.
Зимм спросил охранника, не видел ли он интернов, но тот лишь покачал головой.
Когда я стояла перед стендом с фотографиями одной из первых африканских экспедиций, мой мобильник завибрировал и высветил на дисплее номер звонившего — Райана Блэкмера.
— Здесь сотовые работают? — обратилась я к охраннику.
— В подвале и в большинстве внутренних помещений вроде этого они не принимают сигнал. Лучше вернитесь назад, к птицам, — посоветовал он.
Я набрала номер Райана Блэкмера и сразу услышала:
— Уже битых полчаса пытаюсь тебе дозвониться. Ты что, попала в черную дыру?
— Почти угадал. В этом музее слишком толстые стены. Ты что-то хотел?
— Помнишь о назначенной на три часа встрече с сетевым педофилом? Этот тип ее отменил.
— Думаешь, что-то заподозрил?
— Нет. Просто хочет перенести на понедельник. Кажется, что-то не успевает. Вот я и решил предупредить тебя, чтобы ты не торчала зря в своем музее. И еще Сара просила передать тебе, что установили наблюдение за водителем лимузина, принадлежащего компании-устроительнице разных ток-шоу.
— В связи с чем? — спросила я.
— Продюсер, опекающий шоу под названием «Резвые крошки», привез на съемку стайку своих бойких девчушек. А со съемок одна из них, видно, самая резвая малолетка, которой пятнадцать лет от роду, свалила куда-то вместе с водителем. В последний раз ее видели, когда она делала парню минет на заднем сиденье роскошного авто. Он поставил лимузин возле отеля, где должны были подобрать маму этой малышки. Уже прошло по новостям.
— Откуда обо всем узнали?
— От матери. Она намерена подать в суд на организаторов шоу.
— А где была она сама, когда ее дочь блудила?
— У себя, в номере отеля.
— Мы тут почти закончили. И раз уж наш педофил сегодня не вышел на охоту, проведаем одну свидетельницу, — сказала я, имея в виду Рут Герст.
Перед тем как покинуть музей, мы осмотрели, благодаря нашему услужливому гиду, немало глухих коридоров и пустынных галерей. Коридор за коридором, один темнее другого, и всюду какие-то клетки, ряды шкафов, груды пустых ящиков, накрытые упаковочной пленкой. К тому моменту, когда мы подошли с ним к выходу, было почти три часа.
Зимм не знал о музейных запасах мышьяка, потому что у него в отделе яд не использовали, зато он буквально фонтанировал идеями по поводу того, где среди этих бесчисленных закоулков можно было упрятать тело.
По пути к дому Герст, одной из попечительниц музея Метрополитен, расположенному на Парк-авеню, мы с Майком сделали небольшую остановку и наскоро перекусили. Майк еще позвонил в отделение судмедэкспертизы и оставил сообщение для доктора Кестенбаума. Смысл его сводился к тому, что если доктору удастся найти на теле или вещах Катрины что-либо пригодное для ДНК-анализа, то эти данные можно сверить с образцами генетического материала, хранящегося в личных делах сотрудников Музея естествознания. Он предложил также проверить льняное покрывало на наличие следов каких-либо натуральных масел, способных подавлять другие запахи.
Портье пригласил нас в одно из самых фешенебельных зданий на Парк-авеню, расположенное к северу от 70-й улицы. Дверь нам открыла сама миссис Герст.
— Прошу вас, дорогие, входите. Я Рут Герст. А вы мисс Купер и мистер Чепмен? Заходите же.
Она выглядела так, словно недавно вернулась со светского мероприятия. Эта величавая женщина, несмотря на почтенный возраст, сохранила прекрасную осанку. Костюм из светлого твида безупречно сидел на ней, волосы были уложены в элегантную прическу, а драгоценности этой леди могли бы пустить ко дну небольшую шлюпку.
Миссис Герст провела нас в гостиную, обставленную дорого и со вкусом. Ее стены украшало несколько полотен, стоимость каждого из которых, вероятно, не уступала цене кольца с крупным изумрудом, что сверкало на искривленном артритом пальце Герст.
— Вы подруга Джейка Тайлера, я не ошиблась?
Услышав это, Майк чуть не прыснул от смеха.
— Да, мэм, — кивнула я. — Меня зовут Александра Купер.
— Надеюсь, я его вчера не замучила своей болтовней. Такого видного мужчину не стоит оставлять надолго одного.
