Бен Элтон - До последнего звонка
Хелен утомила Ньюсона, утомила и разозлила. Если все, в чем она обвиняла Кристину, было правдой, тогда у нее были все причины злиться и не прощать ее. Но ей не обязательно постоянно быть такой занудой. И не нужно все время загружать его своими проблемами. Он не запихивал ей в рот тампон двадцать лет назад. Более того, меньше двух недель назад она обманула его, заставив заниматься с ней незащищенным анальным сексом. Это преступление, сумей он это доказать. Если бы все было наоборот и он совершил подобное с ней, это было бы преступлением на сексуальной почве и пришлось бы за него отвечать. У Хелен Смарт не было причин так себя вести.
— Хелен, пожалуйста. Сделай себе одолжение. Забудь эту историю. Ты живешь только один раз. Нужно жить в мире с собой. Мы очень скоро отсюда уйдем. Хорошо? — сказал Ньюсон, отворачиваясь.
— Мой сосок в порядке, спасибо, что спросил, — с горечью сказала Хелен.
— Я тебя не резал, Хелен. Ты сделала это сама, и я говорю, что тебе обязательно нужна помощь. Подумай о Карле.
— Знаешь что, Эд? Единственное, чему я научилась, работая на «Кидкол», — так это тому, что в случае насилия недостаточно просто стоять в стороне и качать головой. С этим нужно что-то делать.
— Я сделал то, что мог, Хелен. Разве нас собрали не за этим?
— Меня от тебя тошнит. Прощай.
Ньюсон повернулся и пошел к Кристине.
— Я заказала нам выпить и взяла пудинг, — сказала она. — Торт со взбитыми сливками и фруктами. Меренга просто восхитительна! Обожаю вкусно поесть, а ты?
Ньюсон ей улыбнулся. Ему очень нравилась эмоциональная гибкость Кристины. Да, она по большому счету пустышка, зато довольна собой, поэтому зачем стараться быть кем-то еще?
— Бедняжка Хелен, — сказала Кристина, тщательно слизывая крем с губ. — Не хотела бы я оказаться на ее месте! Ей просто необходимо прийти с собой в согласие. Так и хочется сказать: Хелен, господи, приди в себя!
— Именно это я ей и сказал.
— И правильно сделал. Вообще, ну ее, она не сможет испортить мне день, а этот день просто самый лучший. Единственный вопрос, как мы его завершим? — спросила Кристина, глядя Ньюсону прямо в глаза.
Он знал, что пришло время сделать шаг.
— Кристина?
— Да, Эд?
— Мы можем уехать отсюда?
— Куда?
— Может быть, к тебе. Или ко мне. А может, в гостиницу?
— Хорошо.
— Здорово.
— Давай поедем ко мне. Мне нужно кормить кошек своих соседок. Они обе в отъезде.
— Кошки?
— Ты такой забавный! Соседки. Поэтому мне нужно кормить кошек.
— Понятно. Отлично. Как думаешь, нужно со всеми попрощаться?
— Нет. Деньги я собрала. И ты единственный, кого мне по-настоящему хотелось увидеть. Господи, Салли Уоррен выглядит просто ужасно! Если у меня когда-нибудь будут дети, я ни за что до такого не докачусь.
Они допили и собрались уходить. Проходя полицейский кордон, Ньюсон оглянулся назад и увидел Хелен. Она смотрела им вслед, по ее щекам текли слезы. Он помолился, чтобы рядом с ней не оказалось острых предметов.
21
Ньюсон удивился, узнав, что Кристина живет с двумя соседками. Из ее рассказов о своей работе на сайте однокашников он решил, что она может позволить себе отдельное жилье. Наверное, это было бы возможно в Барнете, Вотфорде или Мордене, но Кристина была городской девушкой и ставила район проживания выше площади и комфорта. Она жила с двумя подругами в уютной, но очень маленькой квартирке в доме на Эбби-роуд.
— Это рядом с Свисс-Коттедж, милый, — пошутила она в такси, когда они ехали по Флинчли-роуд. — Можно сказать, я живу в Хэмпстеде.
Вскоре они уже тормозили около внушительного подъезда дома Кристины.
— Мои соседки — стюардессы, — сказала она, когда они вошли в старомодный лифт с большой металлической решеткой. — Я их обожаю, и мне нравится, что они так часто отсутствуют. Они подают напитки и сыр в пластиковой упаковке на тридцати тысячах футов над землей, а я наслаждаюсь полной свободой в этой прекрасной квартире. Заметь, они не жалуются. Они зарабатывают кучу денег.
Эта фраза очень много сказала Ньюсону о заработках самой Кристины, ведь он знал, что стюардессы зарабатывают вовсе не «кучу денег».
Квартира была хорошей планировки, и риэлторы обязательно обратили бы внимание на аутентичные детали — например, большие старомодные батареи и огромные старинные плинтуса. Здесь были две спальни, гостиная, крошечная кухня и ванная.
— Когда мы здесь все вместе, места действительно не хватает. Мне приходится спать вместе с Марин, потому что именно Санди нашла эту квартиру. Ее имя значится во всех документах. Парни приходят в восторг, когда я говорю, что сплю с девушкой! Я им рассказываю, как мы прижимаемся друг к другу, пьем какао и болтаем о сексе. Хотя это просто шутка. Мы здорово проводим время. «Секс в большом городе» — это мы.
Это была типичная девчачья квартира, забитая журналами, книгами в мягких обложках и обертками от печений. В гостиной стояло старое пианино, на котором явно никто не играл, потому что его крышку украшали многочисленные рамки с фотографиями стюардесс в бикини, наслаждающихся жизнью у бассейнов в жарких странах. Обеденный стол в нише у окна явно использовался не для еды, потому что на нем валялись фотографии, диски и кассеты, упаковки от нурофена и снова журналы. Повсюду были раскиданы подушки, а вокруг огромного телевизора валялись коробки от DVD. Перед телевизором стоял большой продавленный диван, на котором, по словам Кристины, все три девчонки частенько сидели и смотрели телевизор.
— Ты бы это видел. Пижамы, красное вино, шоколадные пирожные. Мы просто ужасны. У нас есть правило: если вдруг у всех троих нет парней, мы покупаем бутылку «Бейлиз» и до посинения гоняем на DVD «Грязные танцы» и «Бриолин». Кому нужны обычные мужчины, когда есть Патрик Суэйзи и Джон Траволта? К тому времени, как дело доходит до «Мы залипнем», мы начинаем подпевать — и поем каждое слово. Соседи нас ненавидят.
У стены стояла книжная полка, заваленная мягкими игрушками.
— Большинство из них не мои, — объяснила Кристина. — Их дарят девчонкам японские бизнесмены… А вот эта моя, конечно. Самый лучший и самый дорогой на свете друг, — сказала она, вытаскивая из группы слащавых тряпичных монстров старого-престарого Гарфилда с ленивыми глазами. — Поздоровайся с инспектором Ньюсоном, Гарфилд. Ты ведь его помнишь?
Ньюсон просто глазам своим не верил.
— Господи, Кристина. Это же не…
— Да, Эд. Он никуда не делся.
Это он подарил ей эту игрушку. Кристина обожала Гарфилда, как и большинство детей следующего за Снупи поколения. У нее были пенал и брелок с Гарфилдом и еще плакат на стене спальни, где Гарфилд говорил, что ненавидит утро. Ньюсон купил ей эту игрушку в подарок на Рождество и отправил уже после того, как она его бросила. Тогда ему казалось, что с его стороны это ужасно мелодраматический шаг. Он отправил вместе с подарком записку, в которой говорилось: «Я надеялся отдать тебе его лично, но этому не бывать. Счастливого Рождества разбитых сердец от того, кто всегда будет тебя любить».
Ньюсон последний раз видел этого Гарфилда двадцать лет назад, и теперь он снова ухмылялся ему, хитро прищурив глаза.
— Я так и не поблагодарила тебя за него, — сказала Кристина.
— Да. Но я не в обиде.
— Спасибо, Эдвард. — Она бросила игрушку на пол и обняла его. Через минуту они упали на продавленный диван, слившись в страстных объятиях.
После продолжительного и изощренного поцелуя, во время которого Кристина работала языком и губами так, как будто пыталась прочистить туалет, она отпустила его лицо, улыбнувшись широкой милой улыбкой, доведенной до совершенства еще в возрасте восьми лет.
— Так хорошьо? — спросила она, слегка коверкая слова.
— Да, очень.
— Я хочу продолжить с того момента, на котором мы остановились. — Кристина завела руки за шею и начала развязывать узелок бретельки.
— Этот Гарфилд ведь не твой любимчик, так? — сглотнул Ньюсон.
— Скажем так: я его сохранила. А в то время у меня таких подарков было море, как ты понимаешь.
— Не сомневаюсь.
— Я не все из них хранила двадцать лет. Но я решила, что он очень милый. Прямо как ты.
Она сняла топ, Ньюсон замер и в изумлении уставился на ее груди. Они были такие странные. Привлекательные, с этим не поспоришь, но странные. Конечно, он видел фотографии таких грудей раньше, два идеальной формы холмика, прикрепленные к грудной клетке, и немного странно, слишком высоко расположенные соски. Но он никогда не видел их вживую, и это было незабываемое зрелище. Кристина не переборщила с размером: они не казались гротескной карикатурой, как на страницах желтой прессы, но она явно выбрала себе большой размер, потому что ее груди смотрели на Ньюсона как два независимых полушария.
