Чарльз Маклин - Молчание

И все же Карен была уверена, что ей не послышалось.

— Нед грустит, потому что мы не можем найти его «защитное» одеяльце. Без него он не уснет. Мы подумали, что, может, где-нибудь, когда вы путешествовали…

— Такое уже бывало, — прервала ее Карен. — Я абсолютно уверена… Солнышко, а оно не осталось в машине, когда мы ездили на пляж?

Она повернулась к Хейзл.

— Вы не проверили в «вольво»?

— Мы все обыскали, — ответила девушка. — Нед полагает, что он, скорее всего, забыл его в доме у своего друга.

— У своего друга? — Карен рассмеялась, глядя на висевший на стене плакат с изображением слоненка Бабара.[44] — У какого такого друга?

— «Они» сегодня общались — Нед и его воображаемый друг, — с лукавым видом сообщила Хейзл. — Как раз перед вашим приходом, миссис Уэлфорд.

Приглушенные голоса, обеспокоенный взгляд мальчика… ему пришлось спрятать от нее Мистера Мэна, срочно его удалить. А вдруг Хейзл тайными путями проникла в «их» частный мир? Вдруг удостоилась чести уже не просто подслушивать «их» беседы, а задавать вопросы и получать ответы?

Девица все знала. Она выстраивала против нее дело.

— У воображаемых друзей не бывает домов, — холодно проговорила Карен. — Должно быть, он имел в виду церковь. Мы заезжали по пути в церковь Девы Марии, и он… — Она ясно увидела, как сама подбирает со ступеней церкви истрепанное зеленое одеяло. — Нед, солнышко мое, утром мы съездим туда и проверим. Если кто-то занес одеяльце в церковь, то можешь быть спокоен, у отца Майкла оно не пропадет.

Карен стиснула ладошку сына. Обращенный на нее взгляд мальчика был полон укора. Неду она готова была простить что угодно.

— Я тебе почитаю, солнышко. Мамочка побудет с тобой, пока ты не заснешь. Все в порядке, Хейзл, ты можешь идти.

Няня пожала плечами, отвернулась поправить шторы, затем обошла кроватку с другой стороны и присела на корточки поцеловать Неда и пожелать ему спокойной ночи. Он в нее так и вцепился.

— Я никуда не ухожу, — шепнула ему Хейзл.

— Если это поможет, то Мистер Мэн сказал ему, что он оставил одеяло во дворе под деревом, где он обычно играет, — выдала она Карен с невинным видом, будто от лица мальчика.

— Вот как? — Карен заставила себя улыбнуться. Давно ли Хейзл все знает, подумала она, кому еще она рассказала?

— Это реальное место. Он вовсе его не выдумал.

Впрочем, скоро это не будет иметь значения.

— Мне нужно тебя на пару слов, — сказала Карен.

Вот сучка, еще улыбается!

Когда девушка встала, осторожно отрываясь от Неда, который все еще удерживал ее за футболку, Карен вышла вместе с ней из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Прислонилась к ней спиной и глубоко вздохнула.

— Я хочу, чтобы утром ты собрала вещи и уехала. Ты уволена, — спокойно проговорила она.

Хейзл уставилась на нее в недоумении. Потом закрыла глаза и снова открыла.

— Я в чем-то провинилась?

— Полагаю, причина тебе известна.

— Я не уверена, миссис Уэлфорд. — Рука, взлетевшая с бедра, крутила прядь белесых волос; Хейзл показала бровями на дверь детской. — А нельзя, э-э, обсудить это где-нибудь в другом месте? У мальчика острый слух.

Карен прошествовала с ней по холлу до открытого окна, находившегося вне пределов слышимости от спальни Неда. Она успела утратить преимущество.

— Я напишу тебе рекомендацию, — снизошла она и, шурша шелками, обрушилась на Хейзл: — Лишь бы ты убралась из этого дома. Ты здесь не для того, чтобы за мной шпионить!

Девушка покачала головой.

— Но я, честное слово, понятия не имею, о чем вы говорите.

— Чего тебе надо? Денег?

— О, это уже забавно! — Хейзл издевательски хохотнула. В полумраке холла ее лицо казалось пепельно-серым.

Воцарилось молчание.

Начиная сомневаться в своих подозрениях, Карен приложила запястье ко лбу, пальцы у нее дрожали. Она никак не могла вспомнить, приняла ли она таблетки, которые оставил ей Том, помнила только, что нашла заначенные на черный день полбутылки «Абсолюта», чтобы их запить. Она уже сожалела о том, что затеяла этот разговор с девицей. Надо было просто поцеловать Неда и сразу отправиться на вечер.

— Ваш муж предупреждал меня, что это может случиться, — тихо сказала Хейзл. — Он ввел меня в курс дела, когда принимал на работу. Рассказал, как Нед в грудном возрасте сломал руку. Вы уверены, что справитесь без меня, миссис Уэлфорд? Для начала мы должны обсудить это с ним. — Она провела языком по верхней губе. — Возможно, утром. Сейчас вы, извините за выражение, кажется, не в себе.

— Так это он тебя на это подбил. То-то ты себе так много позволяешь.

— На что подбил? — Она нахмурилась. — Все, все, чем я занимаюсь, — это моя работа. Неужели вы всерьез, спустя два года, ставите мне в вину то, что меня волнует все, что происходит с Недом?

Хейзл подняла глаза к потолку, за ее белесыми ресницами стояли слезы.

— Да, я всего лишь его няня, но это не значит, что я не могу его любить. Он такой необыкновенный мальчик, если бы вы только… он такой ранимый. — Она сгорбила свои плечи пловчихи. — Я знаю, что он ваш. Только иногда я задумываюсь, хорошо ли вы понимаете… Он нуждается во всяческой поддержке, он нуждается в друзьях, он нуждается в защите.

— От кого? — Карен аж рассмеялась. — От кого его нужно защищать? Можешь говорить, Хейзл, я не буду тебя упрекать. Ты ведь просто выполняешь свою работу, — глумилась она, хотя уже начала сомневаться в правильности своего впечатления о девушке.

— Я всего лишь пытаюсь сказать, миссис Уэлфорд, что, будь я на вашем месте, я бы ни за что не стала осложнять Неду жизнь, тем более что ему и так нелегко. Я нужна ему здесь, сейчас. — Она смахнула слезу. — Я вам обоим нужна.

Рука Хейзл влажно упала на обнаженное плечо хозяйки.

— Извини, — бормочет Карен и, не зная, как реагировать на речи Хейзл, проходит мимо нее к открытому окну.

Должно быть, она выпила лишнего.

Высунувшись в бездонную, беззвездную ночь, она фокусирует взгляд на соседской подъездной аллее за деревьями, очерченной трепещущими факелами, как взлетно-посадочная полоса в джунглях. С легкими порывами теплого ветра до нее докатываются буруны оживленных голосов, всплески смеха и музыки. Вечер в полном разгаре.

Карен, которую всегда приводило в волнение пламя зажженной свечи, вдруг занервничала, боясь что-нибудь пропустить.

— Ты не почитаешь Неду? — В поисках опоры, она хватается за руку Хейзл и отступает назад. — Я уже опаздываю.

Перед лестницей Карен остановилась, вцепившись в качающиеся перила, и прислушалась. В доме было тихо, шепот стоял у нее в голове.

Подобные вещи требуют времени, думала она, со временем все утрясется. Через день-другой они уедут в Европу. Нед оправится от всех потрясений. У детей короткая память, это она вычитала в одном из пособий для родителей — о том, как те переживают детство. Он напрочь забудет о своем Мистере Мэне, и когда они вернутся… Ее взгляд упал на стрелки часов внизу в холле.

Она медленно спустилась по лестнице. У нее появилось смутное чувство, что она что-то забыла — что-то, что собиралась сделать. Но так и не вспомнила. Снова прислушалась, но услышала лишь частый, неровный пульс собственного сердца.

Выйдя из дому, она решила, что вечер слишком теплый для палантина, который она захватила с собой, и бросила его на шляпную вешалку у парадной двери.

— Дорогая! — воскликнула Тамара Дэвенпорт, взяв Карен за обе руки и старательно чмокнув ее сначала мимо одной щеки, потом мимо другой. — Ну до чего же ты божественно выглядишь! — На ее властном обветренном лице, когда она отстранилась, было написано вежливое недоумение. — Как это ты отважилась прийти одна? Где же Том?

— А его еще нет? — весело спросила Карен, изо всех сил стараясь казаться беззаботной. — Ты ж его знаешь. Всегда приходит последним. Том ни за что на свете не пропустит это мероприятие.

Тамара срочно препоручила ее заботам своего мужа Чипа, загорелого, жилистого коротышки шестидесяти с лишним лет, которого Карен встречала иногда во время пробежки по берегу перед завтраком. Он галантно сопроводил свою соседку в сад и поднес ей бокал. В толпе гостей она узнала всего несколько знакомых лиц.

Необычное сборище, учтиво заметил Чип Дэвенпорт. Она так и не поняла, нравилось ему или нет, что люди «из всех слоев общества», как он выразился, в поддержку благого дела топтали его доведенные до совершенства газоны.

Украшенный белой колоннадой фасад Нонсача позади них, самонадеянно названного так в честь разрушенного дворца Генриха VIII в Саррее[45] и являющего собой один из немногих еще сохранившихся на побережье поистине роскошных особняков, был весь в огнях.