Евгений Кукаркин - Я - Кукла. Сборник повестей
— Да, пока, тоже ничего. У вас лейтенант есть ко мне какие-нибудь вопросы? — обратился он ко мне.
— Да. Я прошу увольнительную и вашего разрешения съездить в город…. в госпиталь к своему другу. И еще, нельзя ли устроить мне свидание в тюрьме с Гердой Калниш.
Они переглянулись.
— Хорошо. По поводу, увольнительной, я ее вам дам, а вот с Калниш, придется подождать. Мы устроим когда-нибудь вам свидание. Обещаю. Еще что-нибудь?
— Полковник, можно ли сохранить ей жизнь.
— Вы много хотите, лейтенант. Она наемник и, по законам нашей страны, ей обеспечена смертная казнь. Суд рассмотрит и решит ее судьбу.
— Она сломалась. Для женщины такие удары, это перелом на всю жизнь.
— Не будем устраивать дискуссию по этому вопросу. Все. Идите.
ЧАСТЬ 9
Декабрь 1993 г. Сербия. Больница в городе….
Я прибыл в уже знакомую больницу и обратился в справочную.
— В какой палате Шипов А.?
— Шипов А. Состояние удовлетворительное. Температура 36,9. Палата 7, хирургическое отделение, второй этаж по лестнице направо, — затараторила медсестра.
— Скажите, а работает здесь медсестра, ее звать Мила. Фамилии, к сожалению, я не знаю.
— Справку о медперсонале не даем, — фыркнула она.
Ну как в России — подумал я.
Порывшись в вещмешке, я вытащил большое яблоко и положил его ей на окошко.
— Это такая беленькая из хирургической, она должна быть сегодня. Я ее видела в начале смены, — сказала девчушка и уволокла яблоко в громадный карман халата.
— Спасибо, — и я пошел вправо по лестнице.
Вот и второй этаж. Прохожу палаты 3…,5…,7… и иду дальше. Вот название «автоклавная», «ст. медсестра»… и я останавливаюсь. Стучу в дверь и слышу знакомый, рассерженный голос.
— Погодите. У меня обед, подойдите позже.
Я уже вламываюсь в двери. Мила сидит за столом с бутербродом в руке. Рядом на столе дымит кружечка кофе, разнося приятный аромат, гораздо лучший, чем запах больницы.
— Виктор, — стонет она. — Боже, Виктор.
Я подхожу к ней и целую ее сначала в голову, потом, в пахнувшие ветчиной и кофе, губы.
— Ты, все-таки, пришел. Я так тебя ждала. Я думала все, исчез и, даже, адреса не оставил. Боже, последнее время я о тебе только и думала.
— Это очень хорошо, радость моя, — еще раз поцеловал ее.
Мила бросила бутерброд и, обхватив мою голову руками, крепко прижалась ко мне.
— Знаешь, я все боялась, а вдруг тебя ранят, вдруг еще хуже…. А от тебя ни весточки. Слава богу, ты жив.
— Мила, Милочка, я не только жив, но даже получил повышение. Я уже офицер.
— Правда. Ах ты мое рваное ухо. Ты надолго?
— На два дня. Я отпросился у начальства проведать Шипа и, заодно, увидать тебя.
— А с Андреем плохо. Нет, температуры нет. Он на половину парализован. Вся правая часть туловища не двигается и это, видно, навечно. Он это понимает и настроение его ужасное.
— Когда ты кончаешь работать?
— Через четыре часа.
— Я пойду к Шипу и подожду тебя.
— Нет, ты пообедай, а потом иди, а то обвинишь меня потом, что голодом уморила, — она стала суетится, потом смешно схватилась за голову.
— Ох и дура же я. Даже не предложила тебе кофе. Погоди, сейчас бутерброд разрежу и поедим вдвоем.
— Мила, ничего не надо. Пообедаем мы с тобой потом, в ресторане или в кафе, а сейчас…, - и я высыпал ей из мешка часть яблок.
— Ого какие большие, где ты их украл.
— Интенданта расколол на ящик больших.
Яблоко оказалось для Милы таким большим, что она утонула в нем, пытаясь откусить кусочек.
— Какие вкусные.
Мила оторвалась от яблока и, вытащив из прозрачного шкафа стакан, налила мне из термоса кофе. Я осторожно, двумя пальцами взял стакан и Мила засмеялась.
— Виктор, для твоей комплекции подойдет только кастрюля, но ты прости меня, я ж тебя не ждала и кофе столько не могла наготовить.
Мы пришли к Шипу в палату, когда он спал.
— Андрей, — позвал я.
Он открыл глаза и уставился на меня. Лицо становилось все более осмысленными, вдруг узнав меня, оно стало кривиться, глаза наполнились влагой и первая капелька воды побежала к носу. Андрей заплакал. Я прижался лбом к его лбу. Так мы молчали несколько минут. Когда я выпрямился, губы Андрея стали дергаться вверх уголком и он, всхлипывая, зашипел: «Это…в- с- е… кон-нец..»
— Андрей, вот сестра, она подтвердит и доктор мне говорил, что у тебя сильный организм и через пол года, ты будешь как штык. Правда Мила? — обратился я к ней.
Мила кивнула головой, а Андрей кривил губы и уже ничего не говорил. Слезы текли из его глаз.
— Андрей, я через консульство, попрошу, чтобы тебя быстрей отправили на родину.
Мила гладила его по голове и лицу, стараясь успокоить.
— Виктор, — сказала она, — пора уходить, он очень нервничает, не дай бог, ему будет очень худо.
— Пока, Андрюша, — я высыпал ему на тумбочку оставшиеся яблоки. — Я приду еще к тебе. Обещаю, что не забуду тебя.
Когда мы с Милой ехали в машине, она, после длительного молчания, задала вопрос.
— Виктор, а что будет с нами? Я не хочу, чтоб ты был таким вот, как он. Я не хочу, чтоб ты валялся и гнил под каким-нибудь кустом. Я хочу чтоб мы жили.
— Я тоже хочу. Скорей бы кончилась эта проклятая война. Я даже не задумываюсь, что будет потом, но если выживу, то постараюсь жить по новому.
— А ты в Россию вернешься, если все будет в порядке?
— Нет, для меня дороги туда закрыты.
— Ты сделал так много плохого?
— Наверно. Россия меня сделала таким. Я в восемнадцать, впервые убил человека в Афганистане. В девятнадцать, мои нервы были настолько железными, что я, без угрызения совести, мог истребить всех, кто попался под руку. После Афгана я был никчемный человек. Без профессии, без работы, я чувствовал, что ни кому не нужен и… пошел учиться военному делу дальше. Потом всевозможные приключения и финал — я здесь.
— Виктор, я подумала, может быть ты здесь будешь хорошим полицейским или военным.
— Может быть. Если даже для этого нужно подучиться, я не против.
— А кем бы ты хотел сам стать?
— Врачом.
— Для этого надо иметь призвание. Я работаю в этой области, я знаю.
— Наверно. но врач мне ближе.
— Ты думаешь так потому, что не испытываешь отвращение к трупам и рваным ранам.
— Все-таки испытываю отвращение, но я видел этого добра в таком количестве, что во мне возникло какое- то равнодушие.
— Витя, я тебя очень люблю. Только не смей целовать меня сейчас, — она уловила, как я потянулся к ней, — а то сейчас мы, до конца войны, точно не доживем.
Она переключила скорость и от рывка машины, я чуть не разбил лбом ветровое стекло.
ЧАСТЬ 10
Декабрь 1993 г. Сербия. Белград.
Меня опять отозвали с фронта в штаб округа. Теперь уже в своем кабинете, полковник встретил меня как старого знакомого.
— Здравствуйте, заходите. Кофе или чай, — спросил он меня, пожимая руку.
— Если вас не затруднит, чай.
— Не затруднит. — засмеялся он и, наклонившись к селектору, попросил- Два чая, пожалуйста, с лимоном.
Нам принесли два чая и два тощих бутерброда с беконом.
— Мы начнем с вами разговор, вот о чем, — завязал разговор полковник, — изучив все данные о вас, любезно представленные друзьями из России, а так же собранные из наших источников, нам бы хотелось предложить работу у нас. Работа связана с вашей профессией и в наших органах.
— Хочу спросить вас полковник Вы об этом проинформировали Россию?
— Вы хотите сказать, МВД и МБ? С ними все согласовано.
— Если это так, то у меня нет, выходит, выхода.
— Почему же. Вы можете возвратится на фронт и честно воевать дальше.
— А потом, что будет со мной потом, когда кончится война или контракт.
— Это ваше дело. Найметесь куда-нибудь еще. Войны, пока, идут везде.
— А Россия для меня закрыта на вечно?
— Сейчас, да. Но ничего нет вечного и когда-нибудь вам, может быть и разрешат вернуться на родину, если, конечно, вы захотите туда сами.
— Что я буду делать у вас?
— Защищать безопасность нашей страны. Поймите, лейтенант, не всякому иностранцу мы можем доверить такую работу. Прежде чем поговорить с вами, мы изучали вас тщательно, знаем, что вы можете и что нет, в какой ситуации вы находитесь и чем вы можете привязаться к нам.
— Хорошо. Не буду спрашивать у вас отсрочки на размышление, полковник, потому что связывая свое будущее с вами, я, действительно, вынужден кое с чем рвать. Я согласен.
— Я так и предполагал, что вы так скажете. Я рад за вас. Теперь к деталям. Служить будете в Белграде, в оперативном управлении армейской контрразведки, которая расположена не далеко от нас. Вам дается на устройство и сдачу дел двое суток. И еще, вам разрешена встреча с Калниш. Сегодня вы можете ее увидеть в центральной тюрьме в два часа. Можете ее поздравить. Ей сохранили жизнь, дали двадцать пять лет. Поздравляю и вас лейтенант, с вступлением в новую жизнь.
