Оке Эдвардсон - Зов издалека
— Так что, даже если бы камера в Мольнлюке и существовала, запись уже была бы стерта, — продолжил Фаландер. — Но в Мольнлюке раньше была камера. По-моему, довольно долго. Потом все успокоилось. Преступники подались в другое место.
— В Линдуме, знаю. Но теперь они вернулись в Мольнлюке. И я хочу, чтобы там поставили камеру.
— Прямо сейчас?
— Сегодня. И как возможно быстрее.
— Но для этого требуется официаль…
— Я знаю, что требуется. Это очень важно. Крайне важно. И спешно.
— Для наблюдения в общественном месте требуются специальные таблички, предупреждающие, что…
«На чьей ты, собственно, стороне?» — подумал Винтер. Но тот был прав.
— Естественно, — сказал он вслух. — Может, еще старые не сняли. А если сняли, повесим новые таблички.
— Только не так, чтобы это обращало на себя внимание, — посоветовал Фаландер.
«Нет, он все же за нас».
На оперативку набилось полно народу, больше, чем в самом начале следствия. А когда оно было, это начало? Такое чувство, будто лет двести назад. Стало душно. Рингмар пошел открыть окно, а Винтер снял пиджак, повесил на спинку стула и посмотрел на сотрудников.
— Нам предстоят очень и очень неординарные три дня, — сказал он. — Конечно, надо пройтись по соседям в Норра Бископсгорден, но тихо и незаметно. И это только одна часть следствия. О другой мы молчим.
Рингмар встал.
— Поясняю: если кто-то спросит, почему мы опрашиваем людей, ответ должен быть такой: пытаемся установить личность погибшей. Не только здесь, в вашем районе, но и по всему городу.
— По крайней мере в больших жилищных комплексах, — вставил Хальдерс.
— Вот именно, — кивнул Винтер. — Мы не можем упустить этот пусть небольшой, но все же шанс. Мольнлюке. Возможно, это сумасшествие, но оно вполне реалистично. — Он слово в слово повторил вчерашнюю фразу.
— Ключ, — сказал Бергенхем. — У того, кто платил за квартиру, есть ее ключ.
— Да. — Рингмар обвел взглядом присутствующих. — Кто-то входил в квартиру. Что-то искал…
— Значит, ключей в квартире не было? — спросил Бергенхем.
— Нет.
— А сколько комплектов она получила от квартиросдатчика?
— Два.
— Может, оставила какой-нибудь подруге?
— Может быть… — пожал плечами Винтер. — Сейчас кажется, что она была самым одиноким человеком на свете.
— Чего еще не хватает?
— Платежных извещений.
— И значит, мы должны держать язык за зубами?
— Если удастся.
— И потихоньку искать девчушку? Хотя следует немедленно объявить ее в общегосударственный розыск.
— Я уже сказал, что принял необычное решение, вероятно, дикое, — сказал Винтер. — Но у нас есть возможность задержать преступника. Пусть небольшая. И одновременно будем работать с новыми данными.
«Следствие словно начинается с самого начала, — подумал он. — Да не „словно“, а так и есть. С самого начала. Надо опять съездить на место обнаружения трупа».
— Но преступление… убийство совершено не у нее дома? Не в квартире?
— Бейер и его ребята говорят, нет. Они, конечно, еще занимаются уликами, но предварительное заключение — нет. Не в квартире.
— А это вообще реально? Если вспомнить расстояние до озера Дель? — спросил Борьессон.
— Что?
— Что ее убили в квартире и потом отвезли на озеро.
— По времени… почему бы нет? Но, как сказано, никаких следов убийства в квартире пока не найдено.
— А мы не наделали там много шума? — вступил Хальдерс. — Я имею в виду, достаточно шума, чтобы секрет перестал быть секретом.
— Какие-то любопытные появлялись, — сказал Рингмар, — но ведь в этом нет ничего необычного. Подумаешь, полиция приехала. Я, во всяком случае, никому не говорил. — Он посмотрел на Винтера, и тот молча покачал головой. — И надеюсь, наши свидетели тоже будут молчать. Подписку мы взяли.
— А что делать с прессой? — не унимался Хальдерс. — Вы уверены, что они ничего не пронюхали?
— Пока никто не объявлялся.
— Странно…
— Контакты с прессой я беру на себя, — сказал Винтер. — Уже поговорил со Стуре и Велльманом.
«А сам-то Велльман сумеет держать язык за зубами? — подумал Хальдерс. — Три дня пройдут, убийцу мы не найдем, девочку не найдем и дунем в рог госрозыска… Вот тогда грянет гром! Велльману придется объяснять, почему он не объявил розыск сразу… Может, Велльман покруче, чем мне казалось…»
— Хорошая идея, — произнес он вслух и посмотрел на Винтера. — Я бы принял такое же решение.
Винтер понял, что Хальдерс говорит совершенно искренне. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Трусам не видать красавиц, как своих ушей.
— И что будет дальше? — спросила Сара Хеландер.
— Я договорился с почтой в Мольнлюке насчет камеры. Возможно, даже двух камер. К сожалению, в начале сентября видеонаблюдения там не было. Но сейчас мы их поставим, причем постараемся создать впечатление, что они всегда там были.
— А кто будет дежурить на почте? — осведомился Бергенхем.
— Ты и будешь, — сказал Винтер.
— Я?
— Нужен кто-то серенький, чтобы ничем не выделялся, — серьезно пояснил Хальдерс.
— Конечно, — еще более серьезно согласился Бергенхем. — Поставишь такое пугало, как ты, все клиенты разбегутся. — Он повернулся к Винтеру: — И когда мне надо там быть?
— Прямо сейчас. Сразу после совещания зайдешь ко мне. Потом тебя сменят.
— Скоро такие операции упростятся, — хмыкнул Хальдерс.
— В каком смысле? — удивилась Сара Хеландер.
— Почтовые конторы закрываются быстрей, чем воры угоняют машины в Хедене. Скоро останется одна чертова контора где-нибудь в степи, большая такая контора. Огромная. И парковка огромная, чтобы легче было угонять машины.
— Очень практично.
— Значит, три дня… — проговорила Сара Хеландер. — А может, он уже заплатил? Или она? Откуда нам знать?
— Мы узнаем немедленно, — успокоил ее Рингмар. — Сегодня, во всяком случае, никто не платил.
— А она сама платила регулярно?
— В последние дни месяца, — сказал Винтер. — Иногда первого числа, если после выходных.
— Как и на этот раз.
— Да.
— Значит, кто-то хорошо знал ее привычки.
Винтер кивнул. Он вспомнил лицо Хелены. И ее дочки. В квартире нашлось довольно много снимков.
— А удалось что-то пробить по Хелене Андерсен? — спросил Бергенхем.
Винтер посмотрел на регистратора.
— Пока нет, — сказал Меллерстрём. — В нашей базе данных она отсутствует. Сейчас занимаемся центральной.
— Чтобы так сразу и повезло… — прокомментировал Хальдерс.
— О чем ты?
— Чтобы сразу ее пробить. Это чистое везение, а у нас в отделе с этим плохо. Только и справляемся за счет исключительного профессио…
— О’кей, Фредрик, — взмолился Винтер. — Мы все знаем. Но могла же она что-то нарушить в другом месте. К везению это не имеет ни малейшего отношения.
— Подростковая преступность, — сказал Меллерстрём.
— А почему нет? — пожал плечами Бергенхем.
— А как отдел информации и контактов? — спросил Хальдерс. — Все-таки имя мы уже знаем…
— Занимаемся, — коротко ответил Рингмар.
— Всегда найдется какой-нибудь стукач… Возьми хоть эту стрельбу на Ворведерсторгет. У тебя же нашелся кто-то… Кто-то знающий кого-то, кто знает еще больше…
— Да-да. — Рингмару не хотелось ввязываться в дискуссию.
Винтер поднял руку.
— Мы ждем распечатку ее телефонных разговоров.
— И все сразу встанет на свои места. — Хальдерс, очевидно, был в ироничном расположении духа.
«А может, ей никто не звонил. И она не звонила. Разве что заказать пиццу», — подумала Сара Хеландер, но промолчала.
Винтер физически чувствовал нарастающее нетерпение. Все хотели работать, ждали документов, списков, распечаток и результатов. Еще одно имя. Еще один новый адрес. Он подумал о криминалистах, склонившихся над своими микроскопами и спектрографами.
— А что с отпечатками пальцев в ее квартире? — спросил Бергенхем.
— Дочкины… Мы так считаем, потому что пальчики детские, — сказал Винтер. — Как минимум два отпечатка неизвестных людей. И самой Хелены, конечно.
— Как минимум?
— Есть еще фрагменты, но с ними криминалисты пока работают. Это в квартире. Плюс кладовка в подвале.
— Двое неизвестных… нам неизвестных?
— Да.
— Я так и знал, — заметил Хальдерс.
— Здесь в отделе никому не везет, — поддразнила его Сара Хеландер.
— А что значит — фрагменты? — спросил Бергенхем.
— Бейер говорит, что в одном месте… точнее, на комоде… есть неполный отпечаток. Не знаю уж, насколько неполный. Но если удастся его восстановить, то… А удастся ли — они и сами не знают. Но отпечаток есть.
