Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
Уже зная, что Микаэлю поручено написать семейную хронику, Мартин Вангер спросил, как продвигается работа. Микаэль с улыбкой ответил, что с трудом разбирается даже в именах многочисленных родственников, и попросил разрешения зайти еще раз и задать ряд вопросов, когда это будет удобно. Он не раз прикидывал, не завести ли разговор о навязчивой идее старика относительно исчезновения Харриет Вангер – скорее всего, Хенрик Вангер неоднократно мучил брата пропавшей девушки своими теориями. Кроме того, Мартин и сам должен понимать, что раз Микаэль пишет семейную хронику, то от него едва ли укроется бесследное исчезновение одного из членов семьи. Однако Мартин, похоже, не собирался касаться этой темы, и Микаэль решил подождать. Рано или поздно повод поговорить о Харриет непременно появится.
Выпив по несколько рюмок водки, они расстались около двух часов ночи. Триста метров по скользкой дороге до своего дома Микаэлю пришлось одолевать в некотором подпитии, но в целом он находил, что вечер получился приятным.
Как-то раз во время второй недели пребывания Микаэля в Хедебю, уже в сумерках, в дверь его жилища постучали. Он отложил только что раскрытую папку с полицейскими протоколами – шестую по счету – и, предварительно прикрыв дверь в кабинет, впустил в дом тщательно укутанную блондинку лет пятидесяти.
– Здравствуйте. Я просто хотела познакомиться. Меня зовут Сесилия Вангер.
Они пожали друг другу руки, и Микаэль достал кофейные чашки.
Сесилия Вангер, дочь нациста Харальда Вангера, оказалась открытой и во многих отношениях интересной женщиной. Микаэль припомнил, что Хенрик Вангер хорошо о ней отзывался и упоминал, что она не общается с отцом, хоть и живет по соседству. Они немного поболтали, после чего гостья перешла к цели своего визита.
– Насколько я понимаю, вы должны написать книгу о нашей семье. Не уверена, что мне нравится эта идея, – сказала она. – По крайней мере, я хотела бы знать, что вы за человек.
– Меня нанял Хенрик Вангер. Собственно, я должен написать историю его жизни.
– Добрейший Хенрик не вполне нормально относится к собственной семье.
Микаэль посмотрел на нее, не очень понимая, что она хотела сказать:
– Вы возражаете против книги о семье Вангер?
– Я этого не говорила. Да и мое мнение, вероятно, не играет никакой роли. Но думаю, вы уже поняли, что быть членом этого семейства не во все времена бывало легко.
Микаэль не имел представления о том, что ей говорил Хенрик и насколько Сесилия осведомлена о его задании. Он развел руками:
– Хенрик Вангер заключил со мной контракт по поводу написания семейной хроники. У него сложилось твердое мнение по поводу некоторых членов семьи, но я для своих выводов буду опираться на документы.
Сесилия холодно улыбнулась:
– Я хочу знать, не придется ли мне, когда выйдет эта книга, отправиться в ссылку или эмигрировать?
– Думаю, нет, – ответил Микаэль. – Люди в состоянии оценить, чего стоит каждый человек сам по себе.
– Такой, например, как мой отец?
– Ваш отец – нацист? – спросил Микаэль.
Сесилия Вангер закатила глаза:
– Мой отец – сумасшедший. Я встречаюсь с ним где-то раз в год, хотя мы и живем стена к стене.
– Почему вы не хотите с ним встречаться?
– Подождите. Прежде чем вы обрушите на меня массу вопросов… Вы собираетесь цитировать мои слова? Или же я могу разговаривать с вами нормально, не боясь, что меня изобразят идиоткой?
Микаэль немного поколебался, не зная, как лучше выразить свою мысль:
– Мне поручено написать книгу, в которой жизнь семьи будет описана начиная с того момента, как Александр Вангеерсад вместе с Бернадотом сошел на берег в Швеции, и заканчивая сегодняшним днем. В ней будет рассказываться о промышленной империи, просуществовавшей много десятилетий, но, естественно, и о том, почему эта империя рушится, и об имеющихся в семье противоречиях. В таком повествовании невозможно обойтись без того, чтобы наружу не выплыла разная грязь. Однако это не означает, что я ставлю своей целью очернять семейство или рисовать оскорбительные портреты. Например, я уже встречался с Мартином Вангером, которого нахожу симпатичным человеком, и в таком ключе я и собираюсь о нем писать.
Сесилия Вангер не ответила.
– О вас я знаю, что вы учительница…
– На самом деле даже хуже того, я директор гимназии в Хедестаде.
– Извините. Я знаю, что Хенрик Вангер к вам хорошо относится и что вы замужем, но живете отдельно от мужа… вот, собственно, и все. Конечно, вы можете разговаривать со мной, не боясь, что вас процитируют или выставят в нежелательном свете. Но когда-нибудь я наверняка приду к вам и попрошу ответить на вопросы, касающиеся того или иного конкретного события, на которое вы можете пролить свет. Тогда уже речь пойдет об интервью, и вы сами будете решать, отвечать вам или нет. Но я заранее дам вам понять, когда наша беседа примет официальный характер.
– Значит, я могу разговаривать с вами… не для печати, как это у вас обычно называется?
– Конечно.
– А этот наш разговор не для печати?
– Сейчас вы просто соседка, которая зашла познакомиться и выпить чашечку кофе, только и всего.
– Хорошо. Тогда можно задать вам один вопрос?
– Пожалуйста.
– Какая часть этой книги будет посвящена Харриет Вангер?
Микаэль прикусил нижнюю губу и, подумав, постарался ответить непринужденно:
– Честно говоря, понятия не имею. Конечно, из этого вполне может получиться глава. Все-таки такое драматическое событие, и на Хенрика Вангера, по крайней мере, оно оказало большое влияние.
– Но вы здесь не для того, чтобы разбираться в ее исчезновении?
– Почему вы так подумали?
– Я знаю, что Гуннар Нильссон приволок сюда четыре огромные коробки. Это очень похоже на архив частного расследования Хенрика за все годы. А когда я заглянула в бывшую комнату Харриет, где Хенрик обычно хранит свое собрание бумаг, их там не оказалось.
Сесилия Вангер была явно неглупа.
– На самом деле это вам надо обсуждать с Хенриком Вангером, а не со мной, – ответил Микаэль. – Разумеется, Хенрик рассказывал мне кое-что об исчезновении Харриет, и мне показалось интересным ознакомиться с этим материалом.
Гостья изобразила еще одну безрадостную улыбку:
– Иногда меня занимает вопрос, кто из них более сумасшедший – мой отец или дядя. Я обсуждала с ним случай с Харриет, вероятно, уже тысячу раз.
– А что, вы думаете, с ней произошло?
– Это уже вопрос в порядке интервью?
– Нет, – засмеялся Микаэль. – Из чистого любопытства.
– А мне любопытно, неужели вы тоже чокнутый. Вы купились на рассуждения Хенрика или же он опять завелся на сей раз благодаря вам?
– По-вашему, Хенрик чокнутый?
– Поймите меня правильно. Хенрик – один из самых душевных и заботливых людей, кого я знаю. Я к нему очень хорошо отношусь. Однако в отношении Харриет он просто сумасшедший.
– Но у него была веская причина сойти с ума. Ведь Харриет действительно исчезла.
– Мне просто чертовски надоела эта история. Она уже много лет отравляет жизнь нам всем и никак не может закончиться.
Внезапно Сесилия поднялась и стала натягивать меховую куртку.
– Мне надо идти. Вы действительно приятный человек. Мартину тоже так показалось, но на его мнение не всегда можно полагаться. Если будет желание, заходите ко мне на кофе в любое время. По вечерам я почти всегда дома.
– Спасибо, – ответил Микаэль.
Когда она уже подходила к входной двери, он крикнул ей вслед:
– Вы не ответили на вопрос, не относящийся к интервью!
Она задержалась в дверях и произнесла, не глядя на него:
– Я не имею представления о том, что случилось с Харриет. Но думаю, что у этого есть столь простое и будничное объяснение, что мы поразимся, если когда-нибудь узнаем правду.
Она обернулась, улыбаясь, и впервые в ее улыбке появилась теплота. Потом Сесилия помахала рукой и исчезла.
Микаэль остался сидеть за кухонным столом. Наряду с некоторыми другими, в перечне членов семьи, находившихся на острове в день исчезновения Харриет, имя Сесилии Вангер было выделено жирным шрифтом.
Если знакомство с Сесилией Вангер в целом оказалось приятным, то встреча с Изабеллой Вангер оставила противоположное впечатление. Матери Харриет теперь было семьдесят пять лет; как и предупреждал Хенрик, она оказалась очень стильной женщиной, немного напоминавшей Лорен Бэколл[37] в старости. Микаэль столкнулся с ней однажды утром, направляясь в «Кафе Сусанны». Худенькая, в каракулевой шубе и соответствующей шляпе, с черной тростью в руке, она походила на стареющего вампира; по-прежнему красивая, но ядовитая, словно змея. Изабелла Вангер явно возвращалась домой с прогулки. Она окликнула его с перекрестка:
– Послушайте-ка, молодой человек. Подойдите сюда.
Микаэль огляделся по сторонам, пришел к выводу, что этот призыв в приказном тоне обращен именно к нему, и подошел.
