Джонатан Мэйберри - Фабрика драконов
— Я — это я, а вице-президент, как у меня записано, жопа с ушами.
— Тогда ладно, — ухмыльнулся Старший. — Жить будешь.
Банни, сидя на полу, снежинками накладывал пластырь на длинный тонкий порез на бедре.
— Вообще было прикольно. — Он, хмыкнув, покачал головой. — Не знаю, парни, как вас, а меня лично начинает понемногу притомлять, что на нас устраивают засады всякие ублюдки, которых мы даже ни разу не обижали. Я в смысле, что вообще это было? Из-за чего сыр-бор? А недавние нелюди кто: йети и компания?
— Типа того, — сказал я, оглядывая то, что осталось от русских спецназовцев.
— Ты, кэп, сам-то понятие имеешь, во что мы врюхались? — поинтересовался и Старший.
— Да вот, въезжаю понемногу, — ответил я, не особо распространяясь. — По крайней мере, становится ясно, что здесь одно и то же выискивали две команды.
— Три, — поправил Старший. — Если тут где-то еще и «Пила».
На это я не сказал ничего. Если «Пила» находилась в этом хранилище и не вышла даже на звуки перестрелки, значит, вести о ней речь не приходилось. Старший все понял по моему лицу и не стал углубляться. Банни, поочередно нас оглядев, лишь тихонько ругнулся.
Лучи фонариков хорошо освещали помещение. Схватка с русскими происходила преимущественно в одном углу, v двери, через которую ворвались мы. Эта часть комнаты представляла собой поистине адское побоище с растерзанными трупами. Смертей я повидал немало (да и сам, чего греха таить, не раз и не два был им причиной), но это зрелище вгоняло в невольный ступор. От такого изуверства хотелось брезгливо отвернуться, что было бы, увы, не лучшим выбором. Отрицание — всегда волчья яма: ты предпочитаешь о ней забыть и потом неминуемо в нее попадаешь.
Старший, вынув магазин из своей винтовки, узрел там всего три патрона и приткнул новый, бережно переложив в карман патроны из старого.
— Кэп. Знаешь, я или стар становлюсь для такой хрени, или нас и впрямь чуть в задницу не отымели всего двое бойцов. И отымели бы, кстати, если б ты одному перышком губу не пощекотал.
— Не-не, кроме шуток, — заметил и Банни. — Один из тех ребят прямо-таки выдрал у меня винтовку из рук. А ты знаешь, это не так просто сделать. Я ему аж четыре раза от всей души вписал: два апперкота, хук в подреберье и навес с правой. А ему мои удары, похоже, как перхоть с лацкана стряхнуть, даже не хрюкнул. Я так себя, пожалуй, уважать перестану.
У Банни, между прочим, размер бицепса пятьдесят пять сантиметров — сам мерил, — и подковы с монетами он гнет даже не на спор. А уж когда боксирует по перчаткам спарринг-партнера, у того руки враз немеют до локтей. Сейчас синие глаза Банни, обычно такие задорные, были озадаченно-встревоженными.
— Он прав, кэп, — солидарно кивнул Старший. — Я в этих козлов полный магазин высадил, а их едва откинуло. И уж точно не повалило. Тут, наверное, дело в какой-то особой броне, которая поглощает удар, как я не знаю что. Лишь когда я ему прямиком в голову всадил, он наконец показал хвост и нырнул за ящики. А до тех пор… в общем, сдерживать сдерживал, а урона гадам никакого.
— Я что-то таких жилетов и не припомню, — покачал головой Банни.
— Одного из них, — продолжал Старший, — я, верно, хорошенько прошил по ногам. Не того, что ты чикнул, а второго. Ушел прихрамывая. Другой бы на его месте полз чуть живой, со столькими-то дырками. Я вот что думаю: а может, они оттого такие крепыши, что на них какой-нибудь наружный экзоскелет — как, понимаешь, у членистоногих? А что, сейчас такие, говорят, поступили в разработку…
— Да ну, Старший, перестань, — не стал слушать Банни. — Жесткий-то он и вправду был, но за счет костей и мышц: я сам кулаками прощупал.
— Резиновые подушки с перегородками, как на матрасе, да металлические распорки — вот тебе и все кости с мышцами, — стоял на своем Старший. — А при общем гвалте…
— Неважно что, — рассудил я, — но у них это было, а у нас нет. Хорошо еще, что получилось их вытурить. Сронить мы их не сронили, но хоть у самих голова цела, поэтому ставим себе плюсик.
— Стакан наполовину полный? Меня устраивает, — одобрил Банни.
Стоя по бокам, мои сослуживцы оглядывали изувеченные трупы. Я прикинул размеры комнаты. Кровь скопилась примерно в одном углу. Собственно, пятна были везде, но в основном пол был не загажен.
— Ну, — вздохнул я, — вот что нам надо сделать: для начала посмотрите, нет ли при них удостоверений или других опознавательных знаков. Сомневаюсь, конечно, но поискать в любом случае стоит.
— Вот те раз, — пробормотал Банни.
— Затем передвинем останки к той части стены. — Я указал на пятачок метра в три, свободный от коробок.
— Да зачем вообще их трогать, капитан? — спросил Старший.
— Затем, что нам тут предстоит работа и запинаться обо все подряд будет не с руки. Уловил?
Он кивнул.
Присев на корточки, я взялся обыскивать мертвых спецназовцев. Что и говорить, занятие не нравилось ни мне, ни моим подчиненным. Банни, ненадолго отвлекшись, вынул из кармана мятный дезодорант и, пшикнув себе под нос, передал флакончик нам. Перечная мята и эвкалипт достаточно быстро отшибают прочие запахи, а при эдакой кровище, да и еще кое-чем, запах здесь в непродолжительном времени будет, скажем прямо, не фиалки.
Поиски, разумеется, успехом не увенчались. Ни удостоверений, ничего. Мы без слов начали сдвигать тела к стене. Я знал, что Старшему заниматься подобным в свое время уже доводилось — в Ираке, вытаскивая трупы из каменных завалов, понаделанных шахидами. У нас с Банни тоже был соответствующий опыт, у каждого свой. Я входил в контингент копов, отряженных из Балтимора для работы на развалинах башен-близнецов. Грустное это, признаться, было дело. И всегда одолевает мысль: ну как, как такие деяния можно ассоциировать с разумной, более того, намеренной, деятельностью человека? Да-да, понимаю: как говорится, чья б корова мычала, а особенно моя, то есть того парня, что умеет убивать и пистолетом, и ножом, и гранатой, и удавкой, а если надо, и голыми руками. Но ведь есть разница между убийством в бою и вот так. Непонятно даже, как это и назвать. Убийством — слишком уж расплывчато; расчленением — как-то по-больничному. Тогда как?
Те два нелюдя, которых мы отсюда спровадили, проделали именно это и с русскими, и с персоналом наверху. Более того, они всем этим упивались. Возможно, тут и кроется разгадка. Лично у меня смерть противника — скажем, террориста, держащего пистолет у виска перепуганного шестиклашки, — вызвала бы удовлетворение, но не дольше чем на секунду. Упиваться этим я бы ни в коем случае не стал. Никакого нутряного или эротического восторга от смерти другого человека. Ну а здесь, я полагаю, налицо был именно тот случай.
Как раз когда я над этим раздумывал, мою мысль философски, буквально тремя словами озвучил Старший:
— Сие есть зло.
И этим сказано все. Мы с Банни взглянули сначала на него, затем друг на друга. Команда работала молча, но получается, все думали об одном и том же, и Старший угодил в самую точку. Это и было зло.
Покончив с перетаскиванием трупов, мы омыли руки водой из фляжек и, как могли, забросали тела картоном. Тогда я наконец оглядел все остальное помещение. Половина коробок была повалена на пол. На первый взгляд в боксе хранилась только бумага.
— Старший, Банни, эти злыдни, что мы прогнали, ничего не прихватили с собой? Может, какие-нибудь отдельные коробки, флоппи-диски, перфокарты? Еще что-нибудь?
— Я что-то не заметил, — сказал Старший. — Разве только мелочь по карманам попрятали. Ну так что, кэп, мы идем или здесь торчим?
— Пока остаемся здесь. Если те, как ты говоришь, членистоногие где-то там прячутся, я не хочу, чтобы они висели у нас на хвосте всю дорогу к лифтам. В деле безопасного возвращения у них перед нами преимущество, и гарантий безопасности никаких.
— Согласен целиком и полностью, — ухмыльнулся Старший. — Не знаю, как на вас, ребята, а на меня враги в бою вот так еще не ревели. До сих пор в ушах звенит.
— Да, — согласился и Банни. — Мой личный шизометр явно зашкаливает.
— Ну вот, тем более имеет смысл задержаться, — подытожил я. — Отдохнем здесь в теньке. К тому ж если они ничего с собой не взяли, значит, никуда оно от нас не денется. — Я подошел к стене, чтобы лучше оглядеть комнату и ее, так сказать, общий антураж. — Основная цель все та же, так что нам сейчас предстоит прошерстить эти архивы. Налицо по крайней мере два игрока: русские и эти вот, которые считают содержимое бокса достаточно ценным, чтобы ради него перебить кучу народа. Давайте выясним почему.
По лицам сослуживцев было видно, что эта задача им по сердцу не больше, чем мне.
— Если те ребята выпрыгнут наружу, — высказал предположение Банни, — их там встретит один лишь Кирк. Один против двоих.
Старший прыснул в кулак.
