Джеффри Дивер - Собиратель костей
— А какие у нас есть для этого аргументы?
— Вот этот дурацкий вопрос только и остается, — Деллрей выставил вперед указательный палец, словно учитель, готовящийся отчитать нерадивого ученика. — Давай посмотрим. У нас есть наш новехонький симпатичный указ о борьбе с терроризмом. Но ведь тебе этого недостаточно, тебе подавай юридические доказательства. Хорошо. Если мы внимательно рассмотрим это похищение, то увидим, что преступник использует такси. Значит, здесь должна быть замешана торговля между штатами...
— Ты, похоже, меня не слушаешь, Деллрей. Я могу наизусть прочитать тебе кодекс США, разбуди меня среди ночи. Мне надо знать, что мы скажем людям, когда будем забирать у них дело. И еще: я не хочу, чтобы кто-то от этого пострадал. Ты не забывай, что когда мы поймаем этого преступника, мы все же будем продолжать сотрудничать с полицией. И я не хочу, чтобы наш шеф оказался с их шефом на ножах. Я знаю, что это дело поручено Лону Селитто, а он отличный парень.
— Лейтенант! — выкрикнул Деллрей. Он выдернул из-за уха сигарету и некоторое время подержал ее у себя под носом.
— А Джим Поллинг у них ответственный.
Деллрей отпрянул, изобразив на лице ужас:
— Поллинг? Маленький Адольф? Тот самый, что любит орать: «Вы имеете право молчать, потому что сейчас я вам все равно врежу по башке!», да? Поллинг? Неужели?
Помощник ничего не стал отвечать, а только заметил:
— Селитто настоящий полицейский, он трудится без выходных. Мне пару раз приходилось работать бок о бок с ним.
— Этот преступник хватает людей, где ему вздумается, и полиция считает, что так будет продолжаться и дальше.
— Что ты имеешь в виду?
— Сейчас в городе находятся сенаторы, конгрессмены, главы государств. Мне кажется, что первые жертвы этого негодяя были, так сказать, лишь генеральной репетицией.
— Так ты беседовал с психологами и ничего мне об этом не сказал?
— Я это просто учуял, — Деллрей многозначительно дотронулся до своего тонкого носа.
Ответственный помощник глубоко вздохнул, раздувая свои гладко выбритые щеки. — Так кто же твой надежный источник информации?
Деллрей боялся назвать Шкуру, потому что этот тип никак не подходил под определение «надежного». Правда, большинство «стукачей» даже назывались «скелами», сокращенно от слова «скелет». Они все, как на подбор, были костлявыми и отвратительными пронырами. Эта характеристика как нельзя лучше подходила и для Шкуры.
— Да, тут, действительно, можно было бы засомневаться, — признался Деллрей, — но Джеки, который ему все рассказал, парень серьезный.
— Я знаю, Фред, что тебе очень хочется забрать это дело. Я все понимаю, — сочувственно произнес ответственный помощник. Он действительно догадывался, что стоит за просьбой Фреда.
Еще мальчишкой, живя в Бруклине, Деллрей мечтал стать полицейским. Ему даже было неважно, чем конкретно заниматься, лишь бы все двадцать четыре часа в сутки быть настоящим копом. Правда, почти сразу после того, как он поступил работать в ФБР, до него дошло, что его истинное призвание — это амплуа тайного агента.
Работая вместе со своим верным другом и ангелом-хранителем Тоби Долиттлом, Деллрей отправил на скамью подсудимых столько преступников, что их совокупный приговор перемахнул за тысячу лет лишения свободы.
— Теперь, Тоби, — объявил он как-то своему напарнику, — нас с тобой называют «Командой тысячелетия».
Залог успехов Деллрея как нельзя лучше отражала его кличка — «Хамелеон». Перед тем как через двадцать четыре часа выслушивать восторги почитателей его таланта, он с равным успехом мог прикинуться сумасшедшим из гарлемской психушки или высокопоставленным чиновником с Гаити, приглашенным на обед в консульство Панамы. Его нисколько не стесняла красная лента сановника, а любой акцент он мог скопировать безупречно. Их тандем не раз привлекали на помощь службы, занимающиеся борьбой с незаконным распространением оружия и наркотиков, а также департамент полиции. В конце концов, именно наркотики и оружие стали основным направлением их деятельности, хотя имелись и другие, второстепенные задачи, как, например, борьба с контрабандой и похищением товаров.
Парадокс работы тайного агента заключается в том, что чем лучше он проявляет себя, тем раньше выходит на пенсию. Земля слухом полнится, и наиболее серьезные преступники становятся все более хитрыми и изворотливыми. Со временем Долиттл и Деллрей отошли от непосредственно оперативной работы и занимались теперь надзором за другими тайными агентами и информаторами. И хотя это было не самым любимым занятием Деллрея, все же ему приходилось работать на улицах города гораздо чаще, чем другим специальным агентам ФБР.
Так и шли дни, пока два года назад в одно апрельское утро не наступил роковой момент. Деллрей собирался выезжать в аэропорт «Ла Гуардиа», почти опаздывал к самолету, как вдруг раздался телефонный звонок. Звонил заместитель директора ФБР из Вашингтона. Сама эта организация представляет собой настоящий апофеоз иерархии, и Деллрей не мог даже вообразить себе, почему звонит такое высокопоставленное лицо. Наконец он услышал, как заместитель директора мрачным тоном поведал ему о последних новостях. Долиттл и помощник прокурора из Манхэттена занимались организацией некоего собрания, на которое как раз и торопился сам Деллрей. Утром их еще видели на первом этаже здания ФБР в Оклахома-Сити, а ближе к вечеру обнаружили мертвыми.
Их трупы были отправлены в Нью-Йорк на следующее утро.
В тот же день Деллрей написал заявление с просьбой перевести его в антитеррористический отдел.
Сам Фред Деллрей считал взрывы преступлениями из преступлений. Втайне от коллег он с удовольствием штудировал книги по политике и философии. Он искренне считал, что жадность для американца не порок. Тем более, что в той или иной форме она была движущей силой, управляющей всеми, от Уолл-стрит до Капитолийского Холма. Но если люди, ослепленные наживой, преступали закон, Деллрей с удовольствием преследовал их, не испытывая при этом личной неприязни. Но убивать противников по вере или детей, в вере еще не определившихся, он считал ударом кинжала в спину нации. Сидя после похорон Тоби в своей скромной двухкомнатной квартире в Бруклине, Фред пришел к решению, что ему следует заниматься именно такими преступлениями.
Но, к сожалению, его слава «Хамелеона» катилась далеко впереди него. Бывший лучший оперативный агент Бюро, теперь он оказался буквально незаменимым в плане работы с осведомителями, лучшим на всем Восточном побережье, поэтому начальство и думать не хотело о его переводе в другое, более спокойное подразделение ФБР. Деллрей стал маленькой легендой, именно благодаря ему ФБР могло похвастаться многими недавними победами. Поэтому, хотя и с сожалением, но руководство вынуждено было отвергнуть его настойчивые просьбы и требования о переводе.
Помощник агента прекрасно знал эту историю, поэтому сейчас он со вздохом произнес:
— Как бы мне хотелось помочь тебе, Фред. Но ты уж прости... Однако эти слова подсказали Деллрею, что скала продолжает рушиться. Поэтому Хамелеон прибег к своему коронному номеру и уставился в глаза начальника. Сейчас он пожалел, что в свое время избавился от фальшивого золотого зуба. Уличный парень Деллрей был человек очень серьезный, и взгляда его побаивались во всей округе. В нем сквозило недвусмысленное напоминание: я сделал кое-что для тебя, теперь пришла твоя очередь.
Наконец, ответственный помощник сломался и льстиво пролепетал:
— Дело в том, что нам нужно кое-что...
— Кое-что?
— Хоть какая-то зацепка, а у нас ее нет.
Другими словами, требовалась причина, из-за которой он отобрал бы это дело у нью-йоркской полиции.
Политика, политика... Чтоб ее!..
Деллрей опустил голову, но его темно-карие глаза при этом ни на миллиметр не сдвинулись, продолжая сверлить Билли:
— Послушай, Билли, ведь он срезал плоть с пальца того парня, а потом закопал его живым.
Две твердых руки федерального агента, с переплетенными пальцами сейчас служили подставкой для его решительного волевого подбородка.
— Вот о чем я подумал, — продолжал помощник. — В полиции заместителем комиссара служит некий Экерт. Ты его знаешь? Это мой хороший приятель.
......
Девушка лежала на носилках. Она закрыла глаза, но находилась в сознании. Она сильно ослабла из-за потери крови и была бледна. Сейчас ей вводили внутривенно глюкозу, чтобы восстановить количество жидкости в организме. Монелл уже могла говорить связно и была на удивление спокойна, если принимать во внимание все то, что с ней произошло.
Сакс вернулась к воротам и теперь стояла молча, уставившись в темноту тоннеля. Она включила рацию и соединилась с Раймом. На этот раз он ответил:
— Как выглядит место преступления? — как бы между прочим, спросил он.
