Домохозяйка - Фрида МакФадден
Сегодня я угощаюсь ветчиной и американским сыром с капелькой майонеза. Откусывая, стараюсь не думать, что меня тошнит от сэндвичей.
Я уже заставила себя съесть половину сэндвича, когда в кармане звонит телефон. У меня один из тех заранее оплаченных кнопочных телефонов, которые обычно используют, когда собираются совершить преступление или хотят углубиться в прошлое лет на пятнадцать. Но что делать — мне нельзя без телефона, и этот — единственный, какой я могу себе позволить.
— Вильгельмина Кэллоуэй? — скрипит женский голос на другом конце.
Я вздрагиваю, услышав свое полное имя. Вильгельминой звали мать моего отца, давно уже покойную. Не знаю, каким психом надо быть, чтобы назвать своего ребенка Вильгельминой, но я больше не общаюсь с родителями, они тоже не общаются со мной, так что поздно и не к кому приставать с вопросами. В любом случае, я всегда просто Милли и стараюсь сразу же сообщать людям об этом. Однако сейчас у меня чувство, что звонящая не из тех, с кем я буду на короткой ноге в ближайшее время.
— Да?..
— Мисс Кэллоуэй, это Донна Стентон из «Манч Бургерс».
Ах вот это откуда. «Манч Бургерс» — затрапезная фаст-фудная забегаловка, соизволившая позвать меня на интервью несколько дней назад. Рабочие обязанности — переворачивать жарящиеся бургеры и сидеть на кассе. Но если я буду работать не покладая рук, то смогу продвинуться по службе. Что еще лучше — работа дала бы мне возможность переселиться из машины в более подходящее жилье.
Само собой, я бы с гораздо большим удовольствием стала бы работать в доме Уинчестеров. Но прошла целая неделя после моей встречи с Ниной Уинчестер и… Можно с уверенностью утверждать, что должность моей мечты прошла мимо меня.
— Звоню, чтобы сообщить, — продолжает миз Стентон, — что мы уже взяли человека на должность в «Манч Бургерс». Желаем вам дальнейших успехов в поисках работы.
Ветчина и американский сыр переворачиваются у меня в желудке. Я читала онлайн, что в «Манч Бургерс» не слишком строгие критерии приема на работу. Что, даже если у меня криминальное прошлое, все равно шанс есть. Это последнее интервью, которое мне удалось заполучить после того, как миссис Уинчестер прокатила меня, и я в отчаянии. Не могу больше съесть ни одного сэндвича в машине! Просто не могу.
— Миз Стентон! — выпаливаю я. — Я только хочу спросить: нельзя мне получить работу в каком-нибудь другом из ваших кафе? Я очень прилежный работник! На меня можно положиться. Я всегда…
Замолкаю. Она повесила трубку.
Сжимаю сэндвич в правой руке, телефон — в левой. Безнадежно. Никто не хочет дать мне работу. Все потенциальные работодатели смотрят на меня одинаково. Всё, чего я хочу, — это начать сначала. Я стану работать не разгибая спины, если придется. Буду делать все, что от меня потребуют.
Изо всех сил стараюсь не заплакать, хотя и сама не понимаю, к чему такие усилия. Никто ведь не увидит меня на заднем сиденье моего «ниссана». В мире нет человека, которому было бы до меня дело. Родители умыли руки в отношении меня более десяти лет назад.
Снова звонит телефон, выдергивая из печальных раздумий. Вытираю глаза тыльной стороной ладони и нажимаю зеленую кнопку.
— Алло? — хриплю я.
— Привет! Это Милли?
Голос вроде бы смутно знакомый… С замиранием сердца прижимаю телефон к уху.
— Да…
— Это Нина Уинчестер. Вы были у меня на интервью на прошлой неделе.
— О… — С силой закусываю нижнюю губу. Почему она звонит сейчас? Я-то полагала, что она уже кого-то наняла и решила не информировать меня. — Да, конечно.
— Итак, если вы по-прежнему заинтересованы, то мы рады предложить вам работу.
К моей голове приливает кровь, отчего она начинает кружиться. «Мы рады предложить вам работу». Она это серьезно? Я допускала, что «Манч Бургерс» может взять меня, но чтобы такая женщина, как Нина Уинчестер, позвала меня к себе, разрешила жить в своем доме? Невероятно.
Может, она не стала читать мои рекомендации? Не стала проверять мою биографию? Может, она так занята, что ей не до того? Или, скорее всего, она из тех, кто доверяет своей интуиции?
— Милли? Вы меня слышите?
Соображаю вдруг, что уже некоторое время молчу как рыба — до того меня огорошило ее предложение.
— Да! Слышу.
— Так как — вы заинтересованы?
— Заинтересована. — Стараюсь не выказывать чрезмерного энтузиазма. — Конечно заинтересована! Я была бы очень рада работать на вас.
— Работать со мной, — поправляет Нина.
Я издаю придушенный смешок.
— Верно! Конечно.
— Так когда вы сможете приступить?
— М-м… когда скажете.
— Как можно скорее! — (Как легко смеется моя собеседница, даже завидно. У меня так не получается. Эх, если бы я только могла щелкнуть пальцами и поменяться с ней местами!) — У нас тут куча белья, которое настоятельно требуется сложить!
Я сглатываю.
— Как насчет завтра?
— Это было бы чудесно! Но разве вам не надо собрать свои пожитки?
Не хочу рассказывать ей, что все мои пожитки умещаются в багажнике моего автомобиля.
— Я умею быстро собираться.
Она снова смеется:
— Мне нравится ваш настрой, Милли. Жду с нетерпением, когда вы придете и приступите к работе.
Пока мы с Ниной обмениваемся деталями завтрашнего дня, я размышляю, испытывала ли бы она то же воодушевление, если бы узнала, что последние десять лет жизни я провела в тюрьме.
3
Я приезжаю к Уинчестерам на следующее утро, после того как Нина уже отвезла Сесилию в школу. Паркуюсь за воротами. До интервью я никогда даже не бывала в особняке, защищенном металлической оградой, не говоря уже о том, чтобы жить в таком. Но этот шикарный район Лонг-Айленда, похоже, состоит из одних усадеб с оградами. Учитывая, насколько низок здесь уровень преступности, это кажется излишеством, но кто я такая, чтобы судить? При прочих равных условиях, если бы у меня был выбор между домом с оградой и домом без нее, я бы тоже выбрала ограду.
В прошлый раз ворота стояли открытыми, но сегодня нет. Похоже, заперты. Стою, опустив два баула на тротуар, и пытаюсь сообразить, как попасть внутрь.
