Аномалия №26 - Lars Gert
Когда окотилась чья-то кошка, дети вышли на улицу, вынеся вёдра, и топили в них несчастных, беззащитных котят, совершенно никого не стесняясь. И мы накинулись было на них, но один из них (по всей видимости, самый старший, и самый неуправляемый) как-то странно взглянул на нас. И мы поднимаемся в другой раз к себе домой, а гадёныш бьёт об бетонную стену нашего кота, держа того за хвост… Так погиб наш единственный кот; верный друг и помощник, услада и домашний питомец.
Терпению нашему пришёл конец, и состоялся серьёзный разговор, после которого нам пообещали (для виду?), что ту семейку возьмут под контроль, а их детей – на учёт. Дай-то Бог… И всё нам непонятно: отчего же такая ужасная ненависть ко всем кошачьим? Откуда в них это? Такие маленькие дети, но уже такие архиизверги.
Не стало кота – осмелели и мыши: до такой степени, что каким-то образом прогрызли сзади тумбочку, в которой мы хранили крупы и всё такое. И вонь от них несусветная, ужасная! Дело даже не в том, что мы прямо непримиримые враги грызунам, или что они начали портить наше имущество – просто они переносчики всякой гадости, вот ведь в чём дело. Мышей мы, слава Богу, потравили, и завели нового кота.
Душа ушла в пятки, когда как-то днём прилетел чёрный голубь, и со всей дури пытался влететь к нам, словно и нет преграды, барьера в виде стекла балконной двери. Он – слеп? Разве не видит стекла? Или он пытается что-то сообщить, донести до нас? Но что именно? Дважды, дважды прилетал чёрный голубь. Беспокойно ходил, не оставляя попытки влететь – даже трещинка в стекле от его клюва осталась. Что за напасть…
Самое страшное произошло позже: раньше мы как-то особо не присматривались, но теперь стали замечать по ночам некое свечение в одной из стен: она самопроизвольно светилась определённым цветом – между жёлтым и зелёным, да ещё и в форме человеческого силуэта.
Мы познакомились поближе с одним местным мужчиной средних лет – тем самым шофёром, который и привёз нас сюда. Разговорились. И мы пришли к выводу, что он, похоже, единственный адекватный, вменяемый человек в этом чёртовом посёлке. И вот что он однажды нам поведал:
– Вы думаете, вы единственные, кто подмечает все те странности, что творятся в этом селе? Ошибаетесь и заблуждаетесь. Я скажу вам вот что: село это стоит на костях; здесь очень негативный фон. Люди, что жили в бараках много лет назад – они в них и сгнили. Их не хоронили; тёмное время было, и много воды утекло. Сейчас на месте бараков – жилые дома. Отсюда и многие проблемы, но чревато это гораздо большим. Вам ещё повезло: иные слышат голоса, потому что по домам или подле них бродят не упокоенные души. Сами же дома построены из радиоактивных плит: даже приезжали специалисты в своё время, так показания их приборов аж зашкаливали! Радиоактивный фон сильный. Не Чернобыль конечно, но ПДК превышает. Отсюда и проблемы со здоровьем, эндокринной системой, мигрени, нарушения сна. Пары если и женятся – почти сразу же и разводятся; исключение составляют те, кто продал душу дьяволу: они – часть того или иного дома (включая ваш 13-ый). Дома эти старые; проблемы с подачей воды, отоплением, большая слышимость и вообще, в целом ошибки при самом проектировании (вы заметили кривизну стен?). Но многие старожилы, тем не менее, и не думают покидать эти дома: как я уже говорил, они уже их часть. У них имеется возможность съехать, но они никогда этого не сделают, потому что у них идёт сильнейшая подпитка отрицательной энергией, которая наполняет их, и парадоксально дарует им счастье, а врагам их – всевозможные трудности. Если вы уже сюда вселились, но желаете съехать (причин предостаточно, верно?), так просто дом на костях вас не отпустит: он вытянет с вас всё, вы потеряете всех. Вам будет очень трудно избавиться от него, продать квартиру другим людям. Говорю как человек, который знает всё это не понаслышке.
– Как вы здесь живёте…
– Так и живём. Сам я езжу на труповозке: перевожу умерших на кладбище – то есть, именно я везу людей в их последний путь, последний маршрут. Выгружаю гроб, и всё на этом. И вот что я скажу: было дело как-то глухой, глубокой ночью; надеюсь, мне только показалось, что я услышал в своей кабине сзади, в кузове какие-то стуки, скрип и прочее, точно в гробу живой, а не труп. И было такое не раз и не два. Я в страхе великом оборачивался, ибо мне чудилось, что там, позади меня, кто-то вздыхает и шевелится.
И он закурил, дабы снять нервное напряжение. Надо сказать, мы не выносим табачный дым – но мы так были увлечены его рассказом, что вообще ни на что другое, кроме его слов, не обратили своего внимания.
– Однажды наша бельевая верёвка разодралась надвое. – Немного помолчав, молвили мы. – И это странно, потому что верёвка была очень крепкой. Буквально на ровном месте, вместе со всем постиранным бельём на пол.
Водитель задумался.
– Назовите день и час, и я скажу, что произошло.
– Это было месяц назад ровно в полдень (такого-то числа).
– Ровно в полдень в селе сдохла страшная ведьма, колдунья Бобриха. Ужасная женщина. Тучная, крашеная блондинка литовского происхождения. Она ходила по селу, протягивала кому-нибудь 100 бумажными, и после этого человек болел (а то и умирал). Она ходила в церковь, и всю службу как бы про себя, едва слышным шёпотом повторяла: «Прости, прости…». Она владела гипнозом, и заставляла людей служить себе: так, уехавшие в Германию были вынуждены высылать ей бандероли, иначе она прокляла бы весь их род до седьмого колена – один ослушавшийся погиб там, в страшной аварии, у другого – разрыв сердца, хотя он никогда на него не жаловался.
– Страшные вещи
