Роберт Кормер - Среди ночи
Придя на автобусную остановку, он угрюмо смотрел на детей, ожидающих автобус. Каждый день начинать так, ему казалось унизительным — быть единственным старшеклассником в жилом квартале, когда другие дети, ожидающие этот автобус, учились в начальных классах, самые старшие из них были шестиклассниками. Это был единственный автобус, подбирающий школьников, которые не значились в списках или жили в стороне от маршрутов, приписанных к конкретным школам.
«Эй, Дэнни, когда, наконец, у тебя появится машина, и ты будешь отвозить нас в школу?» — каждый день он слышал это от Дракулы, которому он как-то признался, что отец не позволяет ему получить права, пока ему не стукнет семнадцать. «Слишком много чокнутых подростков каждый день садятся за руль», — как-то сказал ему отец. Дэнни искал подходящую подработку, чтобы иметь деньги на получение прав, чтобы они, наконец, у него были. Но опять по ночам стал звонить телефон, и это означало, что ситуация усложняется.
«Эй, Дэнни, права у тебя могут появиться раньше, чем машина. Ведь так?» — настаивал Дракула.
Дэнни не обращал на него внимания, как и на остальных детей, ожидающих этот автобус.
Каждый раз дети на остановке вели себя шумно, могли подраться и все время портили воздух неприличными словами. И, как обычно, двое из них начали драться — на сей раз Франкенштейн и Человек-Волк. Каждому из них он давал какое-нибудь имя или прозвище, как правило, из кинофильмов про монстров — даже маленькому третьекласснику, который всегда крутился вокруг других. Дэнни назвал его Сыном Франкенштейна, потому что тот в любой момент мог также оказаться посреди потасовки.
Франкенштейн и Человек-Волк дрались не на шутку. Они уже рвали друг на друге одежду и катались по асфальту, по очереди оказываясь друг на друге верхом. Дэнни наблюдал за ними без каких-либо эмоций.
— Почему ты бездействуешь?
Он обернулся на голос позади него, чтобы встретится взглядом с девушкой, чьи глаза горели от гнева. Она смотрела на него с таким же отвращением, как и он на этих маленьких монстров.
— Они же поубивают друг друга…
— Так, не будем им мешать, — ответил он. Это не значило, что он на самом деле так думал, но его раздражали сами дети и сама эта девушка, которая внезапно появилась у него за спиной. Кто она была такая, чтобы в чем-то его упрекать? Его не волновало, была ли она симпатичной или нет. Конечно, она была хороша собой.
В отвращении, качая головой, она устремилась к дерущимся. Бросив на землю сумку, она отшвырнула в сторону Человека-Волка, сидящего на Франкенштейне. Дэнни подумал, что стоящим в стороне Дракуле и Игорю не терпелось досмотреть поединок до конца.
Дэнни даже удивился, как далеко она сумела откинуть Человека-Волка, который кубарем полетел по тротуару и, завизжав от боли и обиды, шлепнулся вниз лицом на газон.
Она наклонилась над Франкенштейном.
— Ты в порядке? — спросила она.
Он пнул ее ногой.
— Отстань от меня, сука, — завопил он, вскочив на ноги.
Девушка подняла свою сумку и взглянула на Дэнни.
— Спасибо за помощь, — произнесла она голосом сухим, как песок на детской площадке.
— По тебе не скажешь, что ты нуждаешься в помощи, — сказал он.
Еще двое начали толкаться, хватать друг друга за одежду и обзывать неприличными словами.
— Видишь, — сказал он ей. — Это — как на войне: сражение выиграно, но война продолжается… — ему показалось, что это звучит остроумно.
Она не ответила и пошла в другой конец автобусной остановки. Он скрытно начал за ней наблюдать: ее синяя сумка висела на плече, ее волосы были чернее ночи, на ней была белая блузка и бежевая юбка.
Поднявшись в автобус, он, как обычно, сел один.
Его удивило, когда она села рядом. Было полно свободных мест, и она могла сесть где угодно.
— Не возражаешь? — уже сидя рядом спросила она.
— Страна свободных людей, — сказал он, пожимая плечами, и у него в висках застучало.
— Спасибо, — был ли сарказм в этом ее «спасибо»?
Автобус тронулся, один из маленьких монстров соскользнул со своего сидения и с визгом брякнулся на пол. Остальные пришли в восторг и засмеялись.
— Почему ты выглядишь так кисло? — спросила девушка.
— Что? — вяло переспросил он. Наверное, он так и выглядел.
— Я сказала: ты выглядишь кисло. Что ты увидел из окна, чтобы так «прокиснуть»?
— Деревья, — ответил он. Ему что-то нужно было сказать.
— Деревья?
— Да. Посмотри на них — их искалечили. Электрическая компания обрезает им выступающие ветки, чтобы они не задевали провода. Деревья выглядят как… инвалиды.
— Но по проводам в дома идет ток.
Он пожал плечами, не потрудившись найти ответ. У него было не то настроение, чтобы спорить.
— А хорошо бы тебе было без электричества? — спросила она. — Если все погаснет? Вместо лампочек будут гореть свечи?
Автобус остановился, чтобы заполниться пассажирами, двери открылись и закрылись, и запах выхлопных газов наполнил салон.
«Электричество должно проводиться в кабеле под землей», — подумал он. — «Это защитило бы деревья, а также предотвратило бы обрывы проводов во время штормов, а значит, и перерывы в подаче электроэнергии. Ведь, разумно?»
Но он не стал говорить об этом с девушкой. Ему не хотелось с ней разговаривать.
— Ладно, — сказала она. Нужен ли ей был его ответ?
— Короче, что ты от меня хочешь? — буркнул он, все еще не глядя на нее. В автобусе стало уж слишком тепло. Сентябрьская жара не собиралась сдаваться.
— Ничего, — ответила она. — Мне ничего от тебя не надо, может быть, немного любезности.
Любезность — какое странное слово, чтобы использовать его в разговоре, обозначающее: будьте добры, храните достоинство, соблюдайте приличие.
На самом деле, ему хотелось быть добрым, красивым и очаровывать всех своим умом и тактичностью. Она была настолько красива, что у него начало все болеть. Запах ее духов… даже не духов, а просто воздух вокруг нее, чистота которого не пахнет вообще, который напомнил ему ветерок, дующий с озера. Он несчастно смотрел на пейзаж за окном — не на происходящее вокруг, а на здания и магазины, на машины, скучившиеся перед светофором и на людей, поспешно мельтешащих по тротуару, идущих на работу или по другим делам. Вдохнув аромат этой девушки, он подумал о Хлое, о которой какое-то время не думал, потому что рассердился на эту девушку за то, что помешала ему о ней думать.
— В чем дело? — спросила она.
Он закачал головой, не осмеливаясь дать ответ, не будучи уверенным, что скажет что-нибудь путное.
Она на него не давила. Она больше ничего у него не спрашивала и не делала никаких попыток продолжить беседу. Он продолжал смотреть в окно.
Автобус остановился у школы «Барстоф». Она встала и накинула на плечо ремень сумки. Она замерла в ожидании, чтобы еще раз взглянуть на него. В ожидании чего, понять это он не стремился.
— Эй, — окликнула его она.
Он оглянулся на нее и поймал ее взгляд, который уже не был полон гнева, как за пол часа до того на автобусной остановке, в нем была мягкость и нежность.
— Думаю, что с твоей стороны это было любезно.
Для него было загадкой, что она сочла любезным в этой их несостоявшейся беседе.
— Спасибо, за переживание о деревьях.
Она удалялась от него вдоль прохода к двери, не замечая крики и свисты маленьких монстров. Он расслабился в ожидании момента, когда он высадится около школы «Норманн-Прип».
---------«Норманн-Прип».
Так называли подготовительную академию имени Самюэля Джи Норманна, покойного миллионера, построившего трехэтажное здание, которое в последствии стало административным корпусом этой школы. Оно было до проклятия нормальным, за что Дэнни даже полюбил его и в тоже время возненавидел.
Школа выглядела уж слишком правильной: два здания для классных помещений, расположенных под прямым углом к административному зданию, ярко-красные кирпичи, по которым поднимался плющ, двухэтажные здания. Зеленая лужайка между зданиями была подстрижена настолько ровно, будто ее только что по линеечке выложили брикетами искусственного дерна. И никто бы не осмеливался играть на ней в футбол или даже просто стать на нее ногами. На входе в академию стояли большие металлические ворота.
Учащиеся, только парни, были одеты в синие, похожие на морские, куртки и зеленые брюки — это была официальная униформа этой школы. Каждому учащемуся было позволено носить рубашки и галстуки по его собственному выбору, хотя устав «Норманна» рекомендовал «не пренебрегать вкусом к форме и цвету».
Отец Дэнни с энтузиазмом отнесся к его учебе в «Норманн-Прип», даже если оплата за образование требовала от него дополнительных часов работы на заводе. Он говорил, что хочет, чтобы в процессе обучения у Дэнни было больше возможностей. А «Норманн» обещал маленькие классы и индивидуальное внимание к каждому ученику.
