Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)
В это мгновение ненависть к родителям, холодная ненависть с новой силой поднялась в ее душе, словно не было нескольких лет жизни и расстояния, отделившего ее от Чикаго.
— Что с тобой? — спросил Уэлли.
— Все в порядке.
— Ты побледнела.
Она с усилием отогнала прочь мрачные воспоминания и положила свою руку на руку Уэлли.
— Прости. Я даже забыла поблагодарить тебя. Я счастлива, Уэлли. Правда.
— Да. Но я здесь ни при чем. Им понравился сценарий, они тотчас согласились на любые условия. Это не случайное везение. Малыш, ты заслужила успех. Твоя работа признана одной из лучших за последнее время. Можешь жить среди теней родителей и ждать худшего, но ведь твои дела идут как нельзя лучше.
Ей хотелось верить его словам, но сомнение черными нитями уводило ее в Чикаго. Она видела зловещие тени чудовищ у врат рая. Она действительно верила, что если сохраняется хоть малейшая возможность дурного исхода, то оно так и случится.
Тем не менее участие Уэлли было столь искренним, а голос дружественным, что Хилари отыскала среди тяжелых мыслей добрую улыбку для друга.
— Вот, — обрадовался он. — Так лучше. У тебя красивая улыбка.
Они пили шампанское, обсуждали «Час Волка», строили планы и смеялись. Хилари не могла припомнить такого счастливого дня в своей жизни. Ей было легко.
Первым остановился у их столика и поинтересовался, что они отмечают, знаменитый киноактер — ледяные глаза, тонкие губы, развязная походка. Последняя картина с его участием собрала пятьдесят миллионов. Скоро половина зала перебывала у них с поздравлениями в успехе. Вскоре весть облетела всех, и каждый думал о том, какую пользу он мог бы извлечь из этого события: ведь фильму нужен продюсер, актеры, композитор... Раздавались похлопывания по спине, звонкие поцелуи и смех.
Хилари знала, что многие знаменитости из «Поло Ланж» начинали, как она. С самого дна жизни, бедными и голодными. Несмотря на целые состояния, надежные вложения, они остались прежними, такими же суетливыми, как и раньше.
Представление о жизни в Голливуде мало соответствует действительности. Секретарши, владельцы магазинов, клерки, таксисты, домохозяйки, официантки — все они, придя домой с работы, усталые, садятся у телевизора и мечтают о жизни, «как в кино». В общественном сознании, от Гавайев до Вашингтона и от Флориды до Аляски, Голливуд рисуется калейдоскопом веселых вечеринок с доступными женщинами, легких денег, моря виски, наркотиков, каникул в Акапулько и непрерывной чередой праздников. Мечты. Иллюзии.
Она подумала, что общество, которым руководят продажные и тупые политики; общество, разлагаемое инфляцией и чрезмерными налогами; общество, которому грозит ядерная смерть, нуждается в сказках. В действительности люди кино и телевидения работают с огромным напряжением, и результат труда не всегда соответствует вложенным в него усилиям.
Звезда знаменитого телесериала работает от восхода до заката, часто по четырнадцать — шестнадцать часов в сутки. Правда, и вознаграждение соответствующее, но, на самом деле, вечеринки не столь веселы, женщины здесь ничуть не распутнее обычных женщин, здесь столько же солнечных дней, но они отнюдь не проходят в ленивом ничегонеделании.
Уэлли нужно было уйти в четверть седьмого, на семь часов он назначил встречу. Подошли двое знакомых и предложили Хилари поужинать с ними. Она отказала, сказав, что ее уже пригласили.
Снаружи лился яркий свет осеннего вечера. По небу ползли редкие облака. Светило ослепительное солнце, и воздух поражал необычайной для Лос-Анджелеса прозрачностью.
Из остановившегося у входа «кадиллака» со смехом выбрались две парочки; с бульвара Сансет доносился шум моторов, скрип тормозов, рев сигналов — в час пик толпа рвалась домой.
Пока они ждали машин, которые подгоняли слуги, Уэлли спросил:
— Правда, что ты приглашена?
— Да. Сама себя пригласила.
— Можешь взять меня.
— Незваный гость...
— Я приглашаю тебя.
— Не хочу обременять тебя своим присутствием.
— Чепуха.
— Но я не одета для ужина.
— Ты прекрасно выглядишь в этом платье.
— Мне хочется побыть одной, — ответила Хилари.
— Ну пожалуйста, поедем поужинаем. Дружеская встреча в «Пальме» с одним клиентом. Он будет с женой. Хорошие люди. В столь счастливый для тебя вечер ты должна отдохнуть. Будет свет свечей, мягкая музыка, прекрасное вино и внимательный друг.
Хилари засмеялась.
— Ты неисправимый романтик.
— Я серьезно, — ответил он.
Она взяла его за руку.
— Мне очень приятно, что ты заботишься обо мне, Уэлли. Но я люблю одиночество. Лучше, если я сама себе составлю компанию. Мы еще будем вместе. Поедем кататься на лыжах в Аспен. Пойдем в «Пальму»... Но только после того, как я закончу «Час Волка».
Уэлли Топелис хмурился.
— Если ты не научишься расслабляться, то напряженная работа скоро раздавит тебя. Года через два тебя оставят силы, ты измотаешься. Поверь мне, малыш, если ты испортишь здоровье, то и творческий дух покинет тебя.
— Если предсказание исполнится, — сказала она, — то жизнь моя изменится.
— Согласен. Но...
— Все это время я напряженно работала, полностью отдавшись замыслу. Я была одержима им. Завоевав репутацию хорошего автора и режиссера, я смогу чувствовать себя в безопасности, смогу забыть злых демонов — родителей, Чикаго, смогу вести нормальный образ жизни. Сейчас — другое дело. Мне нельзя сдаваться. Я должна довести дело до конца.
Он вздохнул.
— Хорошо.
Слуга подъехал на ее машине.
Она обняла Уэлли.
— Я, наверное, тебе завтра позвоню. Просто, чтобы еще раз убедиться, что «Уорнер Бразерз» — это не обман.
— Контракт будет через несколько недель. Я не думаю, что возникнут трудности.
Они поцеловались. Хилари, дав слуге чаевые, уехала. Она направилась в сторону холмов, мимо богатых домов, мимо газонов, зелень которых была ярче, чем на долларах; повернула налево, потом направо. Езда без цели давала ей возможность на некоторое время остаться одной. Кроны деревьев бросали пурпурные тени на тротуары. В небе еще висело солнце, но под арки переплетенных пальм, дубов, тополей, кедров и сосен уже пробралась ночь. Хилари включила фары. Когда ночь опустилась на город, она остановилась у мексиканского ресторана на бульваре Ла-Сьенса. Бежевая штукатурка стен. Снимки мексиканских бандитов. Острые запахи пряностей. Официантки в кофточках с глубоким вырезом и красных плиссированных юбках. Хилари ела сырные лепешки, рис и подогретые бобы. Еда не показалась хуже от того, что рядом не горели свечи, не играла музыка и не сидел друг.
«Надо будет сказать об этом Уэлли», — подумала она, запивая лепешки темным мексиканским пивом. Тотчас же она представила его ответ: «Ягненок, это правда, что одиночество не ухудшает вкуса пищи, качества музыки или света свечей, но это не отменяет того, что одиночество все-таки вредно для души и здоровья». Не удержавшись, он уйдет в пространные рассуждения, но от его слов ей не станет легче.
Сев в машину, она завела мотор, пристегнулась, включила радио и замерла, наблюдая за проезжающими мимо автомобилями. Сегодня день ее рождения, двадцать девять лет. И хотя о ней напечатали в «Репортере», только она помнила об этом дне. Да, она всегда одинока. Разве она не сказала Уэлли, что любит одиночество?
Машины проносились мимо, в них сидели люди. У них, конечно же, есть друзья. Ей не хотелось ехать домой, но больше ей некуда было ехать.
Дом был погружен в темноту. Уличный фонарь бросал голубоватые тени на газон. Хилари поставила машину в гараж и направилась к входной двери. Громко стучали каблуки: тук-тук-тук.
Ночь была теплая. Волны нагретого за день воздуха поднимались от земли; морской ветер еще был по-летнему ласков. В цветах стрекотали кузнечики.
Она вошла, зажгла свет и повернула ключ. Войдя в гостиную и повернув выключатель, вдруг услышала быстрое движение за спиной. Хилари резко обернулась.
Распахнулись дверцы гардероба, и оттуда вышел мужчина. На вид ему было около сорока, высокий, в черных брюках и плотно облегающем свитере. На руках Хилари заметила перчатки. Одежда не могла скрыть хорошо натренированного, мускулистого тела. Он стоял перед ней и широко улыбался.
Хилари растерялась. Это было необычное вторжение да и вторгшегося она знала. Такого Хилари не ожидала от него. Разве что появление Уэлли из шкафа поразило бы ее больше. Неожиданная встреча не столько напугала, сколько смутила ее. Они познакомились три недели назад, когда она ездила в Северную Калифорнию для выбора места съемок. Этот человек работал там, но это не давало ему права врываться в чужой дом и прятаться в гардеробе.
— Мистер Фрай, — наконец проговорила она.
— Привет, Хилари.
Когда они посетили его виноградник, голос Фрая показался ей приятным, теперь же он звучал грубо, с нотками угрозы. Она кашлянула.