Мы никогда не умрем (СИ) - Баюн София

Банка, которую Риша принесла с собой в сумке, стремительно наполнялась. Уже к полудню, наполнив до краев, они отнесли ее к Рише домой. Точнее нес Вик, а Риша шагала рядом и пересказывала ему какой-то фильм, который они с семьей смотрели по телевизору. Дома Ришина мать забрала у них банку, заставила их вдвоем пообедать, после чего вернула им банку пустой. Вик переглянулся с Ришей и пожал плечами. Работы он никогда не боялся.

— Пойдем на другую полянку, мы ту почти обобрали. С той полянкой озеро рядом, можно будет искупаться, — предложила она.

Мартин не слушал. Он чувствовал взгляд, устремленный ему в спину — словно камень, брошенный, и прилипший между лопаток. Он медленно обернулся.

Неподалеку от Ришиного дома стояла компания из четырех подростков. Один из них стоял чуть впереди остальных, и Мартин сразу понял, чей взгляд почувствовал. Он не знал ни одного из них, и мог поклясться, что ни словом с ними не обмолвился, но взгляды всех четырех были полны тяжелой, обжигающей ненависти и презрения.

— Риша, кто это?

— Что?..

— Мне не нравятся эти люди. Кто это?

— Это Вадик, — сникла она. — Они раньше с Женей дружили, а потом поссорились. Он ему что-то вроде должен. Он сейчас иногда ко мне цепляется… слушай, Вик, пожалуйста… я не хочу дома прятаться. Придется проходить мимо них, а они и ударить могут, и… в общем, я боюсь.

Она смотрела на него с отчаянием. Вадик смотрел с какой-то нехорошей, кривой ухмылкой.

«Мартин, слушай, давай к себе пойдем? Пересидим втроем пару часов, зайдем через окно. Отец все равно к нам не заходит, если мы тихо сидим», — предложил Вик.

У него были свои причины бояться. На безрассудную смелость есть право у тех, кто сам за нее расплачивается. А как убедить Мартина не подставляться в случае драки — он понятия не имел.

— Хорошо, давай пойдем ко мне, идет?

— Ты же говорил к тебе нельзя?

— Мы будем сидеть тихо. У меня… ты знаешь какой у меня отец, я бы очень не хотел, чтобы он тебя обидел. Но если нужно спрятаться — лучше там. Все будет хорошо.

Когда Мартин обещал, ему было трудно не поверить. Риша кивнула и взяла его за руку. Он заметил, что у нее совсем холодные руки. За спиной раздался издевательский свист. Мартин крепче сжал ее руку. Мысль о том, что придется идти на хутор через лес или пустующую дорогу вызывала глухую тревогу. Может, нужно было вернуться домой к Рише. Заставить ее пройти мимо, понадеявшись, что ее страхи пусты и их никто не тронет.

Но Мартин никогда не верил в меньшее зло.

Идти он решил по дороге, решив, что быть на виду все же лучше, чем устраивать гонки под прикрытием кустов и деревьев.

Они шли молча, не оборачиваясь, но Мартин чувствовал, что те четверо идут за ними. Риша сначала выглядела почти спокойной, потом — встревоженной, а к середине пути она побледнела еще больше обычного, и в уголках ее глаз Мартин заметил поблескивающие слезы.

— Риш, пожалуйста… ты же не думаешь, что я позволю тебя обидеть?

— Да что вам от меня надо?! — внезапно закричала она, отпустив его руку и разворачиваясь к дороге. — Оставьте нас в покое, я никогда никому ничего плохого не делала!

Четыре фигуры и правда были четко видны на фоне желтой дорожной. Они стояли вдалеке, но слова отчетливо разносились в сухом полуденном зное. В ответ донесся издевательских хохот и несколько слов, которые понял только Мартин и объяснять никому не собирался.

Он, схватив Ришу за запястье, притянул к себе. Ее била крупная дрожь, а из широко раскрытых глаз, из которых пропала всякая осмысленность, часто капали на лицо и воротник слезы.

— Риша, да что с тобой?!

Мартин почувствовал, как паника завязывается в тугой узел на его горле. Она едва стояла на ногах, и не смогла бы сбежать в случае опасности. К тому же она вцепилась в него мертвой хваткой, словно утопающая.

— Тише, все хорошо, я не дам тебя в обиду… — прошептал он, гладя ее во вздрагивающей от рыданий спине.

Под тонким платьем прощупывались позвонки и острые лопатки. Мартин поймал себя на неожиданной, неуместной сейчас жалости — она напомнила ему голодного, замерзшего котенка.

Но сейчас не время было поддаваться эмоциям.

С трудом отцепив ее пальцы от своей рубашки, он вытер ладонью слезы с ее лица и легонько встряхнул за плечи.

— Слушай меня. Слушай! Риша, не бойся, ничего плохого не случится, если ты будешь меня слушать, поняла?

— Да… да, я…

— Ты сейчас развернешься и пойдешь к моему дому. Пойдешь. Не побежишь. Как только мы исчезнем из вида — беги, как можешь быстро. Беги к моему дому, зайди сзади, там щель в заборе — чтобы тебя не тронули собаки. Мое окно открыто, заберись туда и сиди тихо, ясно? Если отец будет стучать в дверь — беги через окно, он выламывает ее за пару минут, ты успеешь. Тебе ясно?

— А ты?!

— А я с ними поговорю.

— Вик, не надо, они… они тебя убьют.

«Мартин, ты что, правда надеешься с ними договориться?»

«Я что, дурак?»

— Риш, пожалуйста. Со мной все будет в порядке, только ты должна уйти, иначе мы оба пострадаем.

Риша несколько секунд смотрела на него, а потом развернулась и пошла. Сначала медленно, потом все увереннее.

«Умница, девочка, — подумал Мартин, оборачиваясь к преследователям. — Вик, послушай…»

«А мне не надо ничего объяснять, Мартин».

«Прости».

— Что вам нужно? — спокойно спросил Мартин, подходя к поджидавшей его компании.

— С тобой хотели поговорить. Поэтому подружка твоя пускай уходит, все равно она никуда не денется.

— И о чем вы хотели поговорить?

— Ты себе не ту подругу выбрал.

— Тебя как зовут? — миролюбиво спросил Мартин.

Он знал, как зовут собеседника. Вадиму было лет пятнадцать. Высокий, жилистый, с удивительно неприятным лицом. Мартин подумал, что он похож на шакала или гиену — огромный рот, маленькие глаза, приплюснутый нос. И мелкие, будто заостренные желтые зубы, которые становилось видно, когда он ухмылялся.

От всей компании ощутимо пахло перегаром. Был еще один запах, сладковато-травянистый, которого Мартин не мог опознать. Но он догадывался, в чем дело — глаза у компании были абсолютно дурные.

— Вадим меня зовут. А тебя Витьком, так?

— Так. Я давно дружу с этой девочкой, и не слышал про нее ничего плохого. Я редко выхожу с хутора. Расскажи мне, Вадим, почему мне не стоит с ней дружить, — Мартин врал, сохраняя ледяное спокойствие и не забывая играть в детскую наивность.

Риша должна была побежать. До хутора оставалось недолго, минут пятнадцать хода. Если бегом — минут семь. И она должна была добежать.

— Шлюха она, как и ее мамаша, — Вадим зло сплюнул в пыль.

— Я не знаю, что это значит, — продолжал прикидываться блаженным Мартин.

— А мне кажется, что знаешь.

— Ей десять лет, мне восемь. Если я правильно понял, что вы имеете ввиду, то нам физически незачем… ничего такого знать. — Мартин внутренне поморщился от слишком сложной, ломающей образ фразы, и чтобы сгладить впечатление попытался сделать глупое лицо.

— Ты говори-ка давай как человек, ничерта непонятно.

— Говорю, маленькая она еще юбку задирать.

— Скажешь тоже, маленькая, — в глазах Вадима мелькнуло какое-то подобие симпатии. — Рассказать тебе, как мы в прошлом году…

Мартин почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Тело, в котором он был заперт, условность возраста, которой он был ограничен, связали его руки ледяной колючей проволокой. Он продолжал изображать заинтересованность, но на его лице все больше и больше проступала леденящая ненависть. Слова доносились словно сквозь туман, обрывками.

— Ничего не сделали…

«Мартин!»

— Потрогали немного, подумаешь…

«Мартин, Мартин, ты меня слышишь?!»

— А писку было, будто и правда…

На дороге, в пыли, прямо у его ботинка лежал длинный, ржавый гвоздь.

«Мартин!..»

— Ну, что ты скажешь? Понял теперь, с кем общаться не нужно?

— Понял, — ровно ответил Мартин, улыбаясь. — С выродками вроде тебя.