Елена Корджева - Рукопись из тайной комнаты. Книга первая
С Ральфом, который тоже рос не по дням, а по часам, общий язык был давным-давно найден. Поначалу удивившись тому, что хозяйка больше не сидит за своим столом, а почему-то скрывается от него в закрытой комнате, пёс обижался. Но привыкнув, смирился и только радостно приветствовал появлявшуюся на пороге Еву.
Всё было хорошо.
Оторвавшись от дневников, она решила посмотреть на календарь: дни сливались в монотонный ряд, и без ноутбука ориентироваться во времени было трудно. К тому же если ты почти весь день пребываешь среди событий прошлого.
Однако, исследовав мобильник, Ева обнаружила, что прошло почти две недели с тех пор, как она открыла потайной сундучок. Две недели! И скоро должен вернуться Марис.
На всякий случай велев себе мобилизоваться и не терять связи с настоящим, Ева снова углубилась в дневники. Сейчас, когда она уже прекрасно разбирала почерк, дело шло куда веселее.
К концу дня тишину разорвал звонок. Объявился лёгкий на помине Марис:
– Я закончил учёбу! Завтра получаем сертификаты и – домой!
Он был невероятно счастлив возможности вернуться пораньше. Этот мужчина всегда хотел быть рядом. А вот радоваться ли ей, Ева пока не решила. С одной стороны, разумеется, она была несказанно рада, что её любимый так стремится к ней. С другой стороны… Нет, ну рада, естественно! Но всё-таки… Если про находку рассказать, то – безоговорочно рада. А если промолчать, то пока он будет рядом, она не сможет вернуться к загадке тёти Густы. И вот этому Ева была точно не рада. Да к тому же он привезёт запчасти для сгоревшего Мака, и ей придётся работать на издательство, навёрстывая упущенное время. И тогда она точно не сможет продолжить изучение этого секретного, спрятанного в секретном сундучке, в секретном шкафу, ну просто суперсекретного дневника!
Пока Ева металась в мыслях и пробовала определить, рада она или нет, Марис продолжал делиться новостями:
– Блок для Мака я заказал. Завтра по дороге на паром должен успеть заехать, здесь же в Хельсинки, забрать. Если не успею, придётся на день задержаться. Потерпишь?
Конечно, потерпит! Она с трудом признавалась сама себе, что испытала приступ нечаянной радости, получив лишний день на чтение дневника. И Мариса пришлось убедить в том, что по зимней погоде торопиться не надо и лучше задержаться ещё на день. Тем более что ему же, наверное, хочется не только получить сертификат, но и отметить с однокурсниками это событие.
Отметить хотелось, и Марис согласился не торопиться. Ах, если бы она знала, что за этим последует, уж она бы уговорила Мариса мчаться к ней немедленно, не дожидаясь ни сертификата, ни запчасти. Но… Ева этого не знала.
Поэтому она философски восприняла последнюю новость:
– Знаешь, тут со мной учится один парень, швед. Мы с ним подружились, так он в гости просится.
– На хутор? А зачем?
– Ну, не знаю, говорит, интересно посмотреть, как мы там в Латвии живем. Ты не возражаешь?
Гостей принимать по понятным причинам совершенно не хотелось. Но и отказывать, тем более, что причина была такой, о которой она пока не готова была упоминать, тоже не годилось. А оставалось одно – тихонько вздохнуть и согласиться.
Весь следующий день пролетел в хлопотах.
Нужно было убрать дом, смотаться в Кандаву за продуктами, приготовить еду с учётом того, что кроме неё в доме окажутся два здоровых мужика. Шведа она никогда не видела, но как хорошо едят скандинавы, отлично представляла. Пришлось подсуетиться.
Читать не получилось. Не то чтобы она валилась с ног. Просто в голове, занятой приездом Мариса с непонятным гостем, не хватало места. Пришлось отложить чтение и завалиться спать.
2
Наутро у неё всё было готово. Дом сверкал чистотой, в духовке томилось любимое Марисом мясо по-французски, а сама Ева, отдохнувшая и выспавшаяся, сидела на кухне с очередной чашкой кофе.
Она смотрела в окно на двор. Ночью выпал первый снег. И его было много. Он засыпал весь двор, накрыл, как одеялом, её красный «гольфик» и украсил кусты и деревья белыми кружевами. Это было очень красиво, хоть и хлопотно. И не только потому, что Ральф, в чьей короткой пока щенячьей жизни это был первый снег, пугался поначалу и отказывался выходить во двор. Но, повинуясь зову природы, он всё-таки вышел, и, второпях задрав лапу возле привыкшей уже к этому ритуалу берёзы, долго с удивлением рассматривал желтеющие на снегу результаты. Ева веселилась от души, глядя, как её рослый, но пока не слишком опытный питомец пробует эту белую субстанцию на прочность, то ковыряя носом, то лапами. В конце концов решив, что снег не опасен, Ральф помчался по двору, привычно заглядывая во все уголки и оставляя следы на белом-белом покрывале двора.
Еву беспокоил не Ральф, а дорога. Чуть не триста километров по заснеженной дороге, это вам не баран начхал. Но она верила в зимние шины и в мастерство Мариса и особенно не волновалась.
Тёмно-зелёный «вольво» подъехал к хутору к обеду. Дорога, как видно, и впрямь лёгкой не была. Ральф, не узнавший было звук, который издавал автомобиль в заснеженном лесу, залаял сперва очень грозно. И только потом приветливо застучал по полу хвостом.
Ева смотрела в окно.
Вот «Вольво» остановился рядом с её небольшим, особенно рядом с пикапом, красным «гольфиком», и из водительской двери вышел её самый на свете любимый мужчина – Марис. Она почувствовала, как затапливает её существо волна неописуемой нежности к этому большому, сильному, а главное, очень любящему её человеку и устыдилась недавних мыслей. Она была рада ему больше всего на свете!
Но Марис, оглянувшись на дом, подходить к двери не спешил. Из объёмистого багажника он достал две сумки. Одну, давно знакомую, которую Ева сама подарила на какой-то случайный праздник – серую с красными молниями и удобными чёрными ручками, она узнала. Вторая сумка – большая, чёрная, очевидно, принадлежала тому самому шведу, который, постепенно разгибаясь, вылезал из совсем не маленькой машины. Гость был очень высокий, в объёмной парке и серой шапочке, надвинутой на лоб так, что лица почти не было видно, Еве он не понравился. Но законы гостеприимства никто не отменял, и она поспешила к двери. Ральф, уже ожидавший у входа, учуял чужого и вместо того, чтобы радостно лаять, глухо рычал. Видно было, что приезжий не нравится и ему.
Быстро приказав псу вести себя как полагается, Ева открыла дверь, на всякий случай придерживая его за холку. Понятно, что если бы Ральф вздумал рвануться, то не то, что девичья, а никакая рука его не остановила бы, однако в качестве дисциплинарного воздействия эта мера годилась.
Марис зашёл первым и, увидев «шерсть дыбом», тут же принял решение. Наскоро поцеловав Еву, он развернулся и, отодвинув удивлённого гостя от двери, тут же закрыл её снаружи. И Ева, и Ральф, удивлённые таким поворотом дел, застыли в прихожей скульптурной группой. Но долго им стоять не пришлось. Марис вернулся, держа в руках ошейник. Этот предмет, оставшийся от погибшей Блэки, Ральфу был знаком. Конечно, он его не любил, но по необходимости мирился. Ошейник надевали, когда нужно было куда-то идти со двора. Решив, что сейчас его поведут гулять, пёс послушно уселся и подставил шею. Ева, ни слова не говоря, смотрела, как большой Марис быстро управляется с большим псом и чувствовала, что она находится под защитой. Оба «защитника» вышли на улицу. В открытую дверь она увидела, что шведа нигде не видно. Вероятно, он на время вновь сел в машину.
Марис повёл ничего не подозревавшего Ральфа к сараюшке, где проживала Дора. Сарайчик был таким древним и столько раз перестраивался, что невозможно было сказать, то ли к хлеву пристроен был домик для большой собаки, то ли к собачьему домику – хлев. Раньше в этом домике жила Блэка, но с весны он пустовал. От Блэки оставался и толстый – в мужской большой палец – трос, позволявший ей контролировать почти всю территорию хутора. К этому-то тросу и пристегнул Марис за ошейник ничего не понимавшего Ральфа. Нагнувшись и потрепав пса по мохнатой холке, Марис некоторое время что-то ему втолковывал, показывая на домик. Ева, с ужасом смотревшая, как собачьего ребёнка её любимый мужчина выгоняет на мороз, всё же порадовалась, что ещё весной привела в порядок домик Блэки, и Ральфу будет где спрятаться от холода.
Теперь, пока обалдевший от такого произвола пёс пытался понять, где же кончается его свобода, гость вновь вылез из машины. Подхватив сумки, мужчины двинулись к дому.
Когда знакомство уже состоялось, и гостю было показано его место – диван в комнате, где Ева оборудовала свой кабинет, все уселись за стол.
Ева прислушивалась к громко возмущавшемуся произволом Ральфу, который, хоть и получил свой привычный матрас и миски, к тому же с дополнительной порцией его любимой еды, воспользоваться этим не спешил, а лаял и возмущался предательством хозяев. Наверное, поэтому она не сразу сообразила, а о чем, собственно, и, главное, на каком языке они говорят.
