Александр Колин - Комедия убийств. Книга 2
Она распахнула дверь. Человек с букетом отодвинул цветы в сторону, и… Маргарита Олеговна с удивлением обнаружила перед собой молодого мужчину, парня, примерно ровесника сына. Расплывавшееся в улыбке лицо незнакомца лучилось доброжелательностью.
— Здравствуйте, — проговорил он торжественно.
«И голос приятный… Однако кто он? Посыльный? Конечно, а кто же еще! Лицо плебейское и улыбка лакея. Теперь и у нас, как на цивилизованном Западе, слава Богу, нет больше набившего оскомину всеобщего равенства! Разве моего Коленьку можно сравнить вот с этим?» — подумала Маргарита Олеговна, надевая маску госпожи-покровительницы.
— Вы… вы от Андрея Андреевича?
Парень кивнул:
— Да.
— Он задержится? — догадалась женщина. — Что-то срочное? Какие-то неполадки на съемке картины?
— Картины? — не вполне уверенно проговорил посыльный и повторил, но уже без вопросительной интонации: — Картины.
Приняв этот ответ за утвердительный — откуда какому-то мальчику на побегушках быть в курсе дел народного артиста СССР? — Маргарита Олеговна вспомнила, что (она не раз наблюдала это в кино) прислуге положено давать на чай.
— Войдите, — разрешила она.
Прикрывая за собой дверь, рассыльный весьма бесцеремонно защелкнул замок на «собачку» и, бросив цветы под вешалку, как-то уж очень недобро улыбнулся, скорее оскалился.
— Ну, сука! — проговорил он, протягивая к горлу Маргариты Олеговны руку, вернее, как с ужасом заметила женщина, страшный протез с длинными ногтями, этакую клешню робота-терминатора из фильма. — Расскажи мне, где прячется твоя дочка?
XCVII
Бесчисленное множество светофоров и огромное количество «чайников» плюс беспредельщики на фирменных тачках — вот что более всего раздражает водителя-профессионала из провинции в Москве. Богданов имел полное право считаться таковым, столичное движение просто бесило его.
Спеша к дому Калачевой, майор задавался вполне закономерным вопросом:
«Если она привезла Климова к себе домой, то как ей удалось спровадить прежнего сожителя? Тут Валентину вспомнилась статья про зеленого змия, в которой как раз упоминалось 88-е отделение милиции. Рядом с издательством! Вот вам и ответ! Как же я, дурак, не спросил фамилию мальчишки?! Совсем он мне голову заморочил».
Прежде чем уйти, Богданов решил еще раз воспользоваться телефоном.
Лукьянова опять не оказалось на месте. Не застал Богданов даже и старичка Чурганина. К последнему у Валентина не было никаких дел, просто отчего-то захотелось перекинуться с ним словечком. Самым удивительным казалось то, что не отвечал телефон даже в БМВ Процента. Набрав номер на вахте театра, которым заведовал Козлов, Валентин вместо голоса женщины-дежурной услышал хрипловатое ворчание и покашливание заядлого курильщика.
— Нет их никого, — проговорил тот мрачно, ответив на майорское «здравствуйте». — Разбежались кто куда, бабы — те в магазин или к парикмахеру, а другие о похоронах, знать, вместе с Козловым хлопотать или еще куда. Наше дело маленькое, сказали: сиди, Савелич, я и сижу, хотя и не обязан я им. А Роман Георгия с утра и не был, теперь его не скоро найдешь, тут у них… Как какие похороны?! — Словоохотливый Савелич искренне удивился такому неведению. — Так ведь скончался шеф ихий, Шаркунов. Вы разве не слышали? Уж и по телеви… Да ночью, на заказ, говорят, его…
«Шлепнули, прям в «мерседесе» его, так-то! — звучало в мозгу у Валентина, застрявшего на очередном светофоре. — Охрана прошляпила, а я так думаю — подкупили их…»
На соседнем сиденье устроилась Зинаида. Юная подруга Богданова, от которой тот, естественно, попытался отделаться, и слышать не хотела о расставании с любимым. Напрасно наседал на нее майор: «У меня дела, работа!»
— Я не буду мешать, — хлопая длинными ресницами, отвечала девушка. — Ой, Валь, а это тебя на задании? — спросила она, указывая на белый шрам — память об армейской службе.
Ефрейтор Богданов был уже «дедом», а попался, как салага: молодая красивая (хоть и стриженая) зечка приманила, суля ласки и райское блаженство, он и поддался… Еле оклемался потом в госпитале — так порезала стеклом, сучка.
— На задании, на задании, — ответил майор хмуро. — Тебе кто сказал?!
— Так Роман Георгиевич, он хвастался, что друг у него, то есть ты, опер-комитетчик экстра-класса, особо опасного преступника выслеживает. Мы, правда, понять не могли, при чем тут преступники и газетьі, но честно тебе все подбирали, материал.
«Как от нее отвязаться, как?!» — спрашивал себя майор, выруливая наконец из пробки, создавшейся из-за брошенного кем-то у обочины КамАЗа.
Ключ к решению стоявшей перед Богдановым проблемы подала сама же пассажирка.
— Ой, Валя! — воскликнула она, озираясь по сторонам. — Тут мой дом близко. Может, заскочим, я переоденусь, а то все в одном и том же.
— Я опаздываю, — нахмурился майор, но, не дав Зинаиде открыть рот, поспешил согласиться: — Хорошо, показывай дорогу.
— Ой, мы проехали! — воскликнула девушка, когда майор, изрядно попетляв по каким-то переулкам-закоулкам, остановился возле последнего подъезда указанного пассажиркой дома.
— Куда? — стараясь, чтобы его рычание звучало как можно вежливее, спросил Валентин.
— Да вот подъезд, тут два шага, сама дойду, задумалась… — Она томно стрельнула в Богданова глазами. — О том, как мне с тобой хорошо… Я скоро. Оставлю сумочку? — Майор нахмурился. — Хорошо, хорошо, возьму с собой. — Добавив: «Я мигом», Зинаида выпорхнула из машины.
Чтобы не вызвать лишних подозрений (и так уж лажанулся с сумочкой, правда, девушка как будто не поняла его намерений), майор заглушил двигатель. За багажником его «семерки» кто-то вскрикнул. Богданов оглянулся, девушка исчезла. Войти в подъезд так быстро она не могла, вокруг никого не было. Валентин распахнул дверцу.
— Зина? Ты где? — крикнул он. — Что там?
— Здесь, Валечка, — раздалось из-за багажника, — я поскользнулась, тут мокро.
Богданов поднялся было, но в этот момент увидел Зину.
— Все в порядке, — улыбнулась она. — А я боялась, что ногу подвернула. Не уезжай, ладно, — попросила она.
— Нет, нет, — заверил он и, дождавшись, когда подруга скроется за дверью подъезда, вернулся в салон. Дав Зине минуту, майор повернул ключ.
Застрекотал стартер.
— Да что ж ты, зараза?! — заревел Валентин, ударяя по рулевому колесу сжатыми кулаками. — Нарочно, да?! Нарочно?!
«Семерка» нахально издевалась над водителем и никак не желала заводиться. Валентин вышел и поднял капот.
«Свечи, что ли? — мелькнуло в голове у Богданова. — Или карбюратор засорился?.. Засорился? Стоп-стоп-стоп! Ну-ка назад отмотаем! Что это моя обольстительница так просто меня оставила? И упала она уж очень удачно… Ну-ка!.. Ах ты бля! — воскликнул майор, поспешивший на место падения подруги. Из выхлопной трубы «жигулей» торчал ненавидимый им представитель семейства цитрусовых — карликовый апельсин, закуска Зинаиды. — Ах ты, сучка!»
Вырвав плод из выхлопной трубы, Валентин сел за руль и завел двигатель. Первым желанием было уехать, но он передумал — пусть думает, что все в порядке. Вставив апельсин на место, Валентин взял ключ и, сделав вид, что копается в моторе, принялся ждать «шпионку».
«Неужели Ромка? — подумал он с досадой. — Друг, старый армейский друг приставил ко мне шпика? — Нет, об этом даже и думать не хотелось. — А сам-то ты как? — спросил он себя. — Разве Сашка Климов тебе не был таким же корефаном, как и Ромка. А что ты сделал с ним? Подставил. И друг его Лешка Ушаков погиб из-за тебя… Ну нет, я не для себя старался! Для дела! Мехметова в сети загонял. Оборотня ловил… На живца?
Живец! — больно резануло по совести. — А ведь сам Сашка мне тогда сказал, что крокодила на живца ловлю!»
От крокодилов мысли естественным образом перешли к Шарпу. Погруженный в нахлынувшие переживания, Богданов не заметил возвращения подруги.
— Что случилось, Валя? — спросила она.
Майор повернул голову и, всмотревшись в лицо
девушки, подумал, что выглядит она так, словно что-то случилось. В глазах появилось незнакомое выражение, не то строгое, не то очень серьезное, казалось, будто Зинаида приняла важное решение, что она хочет что-то сказать Валентину, но никак не может отважиться.
— Не заводится, — проговорил Валентин.
Зина кивнула и протянула руку. На раскрытой ладони лежал искалеченный апельсин.
XCVIII
Куда направиться дальше? Вопрос для Ильи был прост. Мысль ничего не смыслившего в сыскном деле человека текла, как казалось ему, естественным путем.
«Раз ребенок у этой сучки учится, то школа, скорее всего, не за тридевять земель, а рядом с домом!»
Убитая — мать Ирины — сказала, что живет дочь вблизи Белорусского вокзала, а когда он попытал (у старухи со страху отшибло память) ее немного, вспомнила точнее — рядом с Тишинской площадью, недалеко от Дома кино. Сомнений в том, что Романовская не врет, у него не возникало, мучил он ее скорее для порядка, для развлечения: уж больно приятно было ощущать страх, наполнявший комнату.
