Джон Бердетт - Бангкок-8

— Может быть, наркотик растолкли и подмешали к еде?

— Я думала об этом. Но наркотик в еде не объясняет загадки, в этом случае он очень быстро оказал бы воздействие на небольших змей и у злоумышленника возникли бы проблемы с их транспортировкой. И каким образом удалось добиться точного соотношения количества наркотика и веса рептилий? Чтобы впрыснуть одинаковое количество яа-баа в каждый кусочек пищи, требуются лабораторные условия. — Тракит пожала плечами. — Вот все, что я могу вам сказать. Никогда не приходилось слышать о подобном. — Она задвинула лоток и выдвинула другой, расположенный под первым. Этот оказался глубже и выехал на дребезжащих колесиках. В нем лежал свернутый в спираль удав, у него не хватало трети головы. — Красавец, возраст примерно десять лет, сетчатый питон длиной пять метров двадцать один сантиметр. — Бхасра покосилась на Джонс. — Это получается больше семнадцати футов. Отличная пятнистая защитная окраска. Распространен на большей части Юго-Восточной Азии. Как ни странно, уживается не только в джунглях, но и в городах. Предпочитает берега рек. Его существование находится под угрозой из-за контрабанды в Китай: там покупают кожу на выделку и мясо на еду — китайцы любят суп из питонов. Ощутите, какая сила должна быть в его мускулах.

Я взвесил змеиный хвост и кивнул Джонс. Американка наклонилась над лотком и осторожно коснулась питона указательным пальцем.

— Поразительно, поистине поразительно. Мы столкнулись с той же проблемой: содержание яа-баа в крови точно соответствует весу питона. Ровно столько, чтобы привести его в состояние агрессии. Ни разу не видела змею под действием амфетамина и надеюсь не увидеть. Но зрелище, должно быть, еще то.

— Душераздирающее, — подтвердил я, и ветеринар внимательно посмотрела на меня. — Он весь дергался, как в конвульсиях.

— Наркотик вызывает страх, и отсюда состояние неконтролируемой агрессии. Это были непроизвольные сокращения?

— Скорее всего да.

— Бедняга. В литературе ничего не сказано об отравлении рептилий наркотиками, но могу себе представить. Наркотик вызывает интенсивную жажду, нервную систему охватывает пламя. Все равно что оказаться в баке с кислотой. Не могу понять одного: как удалось с такой точностью рассчитать время? Накачать наркотиком кобр — задачка сама по себе непростая. Но подгадать момент и одновременно разозлить питона длиной в семнадцать футов — это выходит за рамки моего понимания. — Она улыбнулась мне. — Впрочем, я ведь не детектив.

— Очень длинная змея. — Я поднял глаза на американку и снова посмотрел на питона. Он занимал весь лоток, в который мог бы уместиться человек. — Если вводить амфетамин обычным способом, через анус, сколько времени пройдет, прежде чем наркотик достигнет мозга?

— С рептилиями дело обстоит не так, как с млекопитающими, точно сказать невозможно. Все зависит от температуры. На холоде змея впадает в спячку, сердце едва бьется — соответственно, кровь циркулирует медленно. В таких условиях потребуется около получаса, чтобы наркотик достиг ствола головного мозга. При более высокой температуре — не больше двух минут.

— Пусть даже полчаса, все равно, если учесть маршрут Брэдли в тот день, никак не вяжется с возможным временем транспортировки. Совершенно не представляю, как это сделано: несколько парней накачивают змею наркотиком и ждут, чтобы Брэдли сам к ним подъехал. Затем запихивают питона в салон и блокируют ручки дверей. А им еще надо напичкать яа-баа две дюжины кобр и засунуть в «мерседес» одновременно с питоном. Не получается.

— Если этим занимались непрофессионалы, потребовалось бы много людей, чтобы удержать питона, тем более если он был под наркотиком. В обычных обстоятельствах с удавом бы справились два специалиста. Но если питона напичкали яа-баа, тут понадобится полдюжины опытных змееловов. Но даже в этом случае… Понимаете, питон — это сгусток мышц, он способен двигаться во всех направлениях. В состоянии возбуждения от интоксикации он совершенно неуправляем.

— В таком случае у нас неразрешимая судебно-медицинская проблема, — подытожила Джонс.

Я переводил взгляд с американки на ветеринара и на змею.

— Но ведь убийца-то ее как-то решил.

По дороге в город напряжение стало отпускать Джонс, и она почувствовала себя лучше.

— Я понимаю, о чем вы подумали, и абсолютно с вами согласна.

— Вот как?

— Питон в прошлой жизни был наркоманом. Баловался опиумом или героином. Жил на Западе, ширялся на углу Сорок второй, и однажды Брэдли его крепко подставил. Но какая связь с «мерседесом»? Может быть, в прошлом он торговал машинами?

— Кто? Питон?

— Да. Интересно, этот некто, кто раньше был питоном, в курсе, что произошло с его мордашкой? Как его располосовали сверху донизу?

Джонс явно старалась набрать очки. Весь остаток пути я безропотно терпел ее ехидную болтовню. А когда мы встали в первой городской пробке, спросил:

— Вы получили остальные распечатки?

— Разговоров Элайджи с Уильямом Брэдли? Да, они у меня. Но я еще не все прочитала. Их тут целая куча, и, насколько я могу судить, они скучные и совершенно бесполезные.

— А как насчет самих пленок? Вы можете их достать?

— Пленок? Они наговорили на целые тома. После того как лед между братьями Брэдли растаял, они в течение пяти лет регулярно перезванивались. Там разговоров на сотни часов. Но если хотите, могу взять.

— Мне нужны самые первые, когда Уильям был в депрессии.

— Хорошо. Но зачем?

— Хочу услышать его голос. — В ответ на ее непонимающий взгляд я добавил: — Люди редко умеют лгать голосом, особенно родным. Люди лгут только словами. Я хочу послушать, как он говорил, когда жаловался старшему брату, что ему не на что будет жить после ухода в отставку. Тому самому старшему брату, который двадцать лет назад учил его жизни и, если судить по состоянию духа Уильяма, был прав.

— Обиженно-плаксивый у него голос, — буркнула Джонс. — Попробую достать для вас пленки. А пока, хоть и не хочется перегружать левое полушарие, но не стоит ли нам заняться «мерседесом»?

Я отвернулся к окну, чтобы она не заметила мою кислую мину.

Глава 36

Копы, которые не берут взяток, должны каким-то образом обеспечивать свое существование. Пичай отлично умел стрелять и завоевывал призы на всех соревнованиях в Восьмом районе. А мне, благодаря моему английскому, доставались фаранги. Наш район не туристическая зона, поэтому моя работа была необременительной: тоненький, но постоянный ручеек тех, кто забрел не туда, куда следовало, и испугался, оказавшись наедине с третьим миром. Среди них были и международные наркопреступники, и дети вроде Адама Феррала.

В то утро за мной послал сержант Руамсантиа, и когда я явился, Феррал уже сидел в комнате для допросов. Бровь пронзала заколка, в ноздре серебряный гвоздик, в ушах несколько колечек, стандартный набор татуировок и блеск в глазах, отличающий пришельцев с других планет. Сержант Руамсантиа был достойным человеком, свято хранил верность жене и вкладывал поступления от взяток в образование детей. Он ничего не имел против татуировок, но терпеть не мог гвоздиков в ноздрях и заколок в бровях. А еще несносных белых юнцов, которые не знали, как кланяться и выражать свое почтение. Когда я вошел в комнату, сержант улыбался Ферралу.

Руамсантиа сидел за деревянным столом, на котором лежали небольшой целлофановый пакетик с травой, стопка ярко-красной папиросной бумаги, газовая зажигалка и пачка самых паршивых тайских сигарет «Крунгтеп», которые, по моему убеждению, вредят здоровью гораздо сильнее марихуаны. Меня много раз приглашали на подобные допросы. Обычно юные фаранги сильно пугались, и в комнате явственно сгущалась атмосфера страха. Но Адам Феррал оставался невозмутим, и поэтому сержант угрожающе улыбался. Он прислонил полицейскую дубинку к ножке стола и, все так же улыбаясь, указал на юношу подбородком:

— Вот, не могу с ним разобраться. Может, тебе удастся вывести его на чистую воду. Явился в полицию под предлогом, что потерялся. Потом стал шарить по карманам, будто что-то искал. И вот сюрприз: на пол вывалился пакет с травкой. Такое впечатление, что он специально нарывался на арест. Подсадная утка или просто дурак? Уж не ЦРУ ли нас проверяет?

Несерьезно. Феррал был слишком молод, и наркотик обычный. Я дал бы ему девятнадцать, от силы двадцать лет.

— Его паспорт у тебя?

Руамсантиа достал из кармана синий паспорт с орлом на обложке и подал мне. Ферралу исполнилось девятнадцать с небольшим, он был уроженцем Санта-Барбары. В визе значилась его профессия — писатель.

Я посмотрел на него.

— Помещаешь свои сочинения в Интернете?

Вопрос застал его врасплох. Сначала покраснели щеки, затем шея. Совсем юнец.