Вы меня не знаете - Имран Махмуд
Я встаю и несусь к дальней комнате. Кира кричит. Курт только вошел, и я вбегаю следом. И теперь вижу. В руках у Ки – горячий «Байкал», Джамиль – на полу. Мертвый.
Длинный перерыв: 16:45
Центральный уголовный суд Т2017229
Дело рассматривает: ЕГО ЧЕСТЬ СУДЬЯ СЭЛМОН, КОРОЛЕВСКИЙ АДВОКАТ
Заключительные речи
Суд: день 33
Понедельник, 10 июля 2017 года
ВЫСТУПАЮТ
Со стороны обвинения: К. Сэлфред, королевский адвокат
Со стороны защиты: Подсудимый, лично
Расшифровка цифровой аудиозаписи выполнена Закрытой акционерной компанией «Т. Дж. Нэзерин», официальным поставщиком услуг судебной стенографии и расшифровки
21
10:15
Как она тогда выглядела. Ее выражение лица. Этого мне точно никогда не забыть. От лица у нее отлила вся кровь, а глаза казались совсем пустыми. Как будто из нее ушла вся жизнь. Как будто, пока жизнь утекала из Джамиля, она утекала и из нее. Я забрал у нее пистолет, и он обжег мне руку. Ебучий пистолет. Я понял, что произошло. Он шептал ей то же, что и мне. Стреляй. Стреляй.
Я спросил, что случилось.
– Он… Я не знаю. Он очнулся и потянулся к пистолету, – сказала она, плача. – Я звала и звала вас. Но вы не слышали.
Я смотрю на Курта, он в ответ пожимает плечами. Я обнимаю ее.
– Прости. Прости, малыш. Было так шумно, что я не слышал.
Я кладу «Байкал» в карман. Он еще теплый. Беру Киру за руки и увожу из комнаты. Она молчит. Кажется, даже не моргает. Мы идем в большую комнату, но тут я вспоминаю, что там лежат двое замотанных скотчем парней, и разворачиваю ее обратно в спальню. Беру в руки ее лицо.
– Ки. Слушай. Курт сейчас выйдет и поймает тебе такси. Потом я выведу тебя и Блесс. Только вот что. Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. Ладно? Курт? – говорю я, и Курт тут же уходит.
Я оглядываюсь в поисках Блесс. Она ходит кругами и что-то бормочет себе под нос.
– Блесс. Блесс! Все будет нормально. Ты тоже закрой глаза. Не открывай и держи меня за руку.
Блесс вдруг приходит в себя, немного успокаивается и поворачивается к Кире:
– Кира, все б-будет хорошо. Я поеду с тобой. Пойдем. Т-тебе надо снять куртку и одеться. Пойдем, милая.
Я отворачиваюсь, пока они одеваются, и выжидаю еще две минуты, прежде чем взять их за руки и как можно скорее вывести из квартиры. Все похоже на сцену из фильма. На полу – двое парней без сознания. Кровь там, где ее быть не должно. Дверь вся растрескалась. Везде бардак. Кажется, что Бинкс спит, но стонет так, будто ему снится кошмар. Шайло, правда, лежит лицом кверху совсем в отключке.
Когда мы выходим на улицу, Курт уже ждет в темноте рядом с машиной. Я усаживаю Киру и Блесс на заднее сиденье и даю водителю банкноту на двадцать фунтов и адрес, стараясь, чтобы голос звучал естественно. Я киваю на девчонок и говорю водителю:
– Только что с парнем рассталась.
И он кивает в ответ так, будто видел такое уже сто раз.
Мы с Куртом бежим обратно в квартиру. Шайло и Бинкс до сих пор лежат на полу, но уже приходят в сознание и издают звуки. Кровь на ноге у Бинкса потемнела и вроде бы засыхает. Видимо, остановилась из-за скотча. Мы с Куртом киваем друг другу и идем туда, где нас ждет тело Джамиля. В первую очередь нужно разобраться с ним, а уже потом – с двумя мычащими чуваками, которые лежат, замотанные как мумии, в соседней комнате. Нужно убрать Джамиля, пока его парни не очнулись и не поняли, что он мертв.
Хорошо, что было уже поздно, потому что так мы могли незаметно вынести его из квартиры. Мы с Куртом решили, что возьмем Джамиля под руки и типа доведем до его М3, который, скорее всего, где-то недалеко. Пуля попала Джамилю в грудь. Кровь есть, но совсем не так много, как у Бинкса, которому прострелили всего лишь ногу.
– Это потому, что у него сердце работает, – объяснил Курт. – Твою мать, дружище, да тебя самого как будто подстрелили. На улицу тебе в таком виде нельзя. Будем надеяться, что водила не заметил.
Я оглядываю себя и понимаю, что, пока заматывал Бинкса скотчем, весь испачкался в его крови. Но на улице темно, и водитель, скорее всего, этого не разглядел.
Я смотрю, как Курт ходит по комнате, пытаясь сообразить, что делать дальше.
– Слушай, – говорю я, – я заклею ему рану скотчем, чтобы остановить кровь. Тебе нечего пачкаться, а я и так уже весь в крови. Потом напялим на него куртку и вытащим.
– Лады, бро, – отвечает Курт, и мы беремся за дело.
Заматывать скотчем мертвое окровавленное тело – то еще занятие. Даже если крови мало, срач получается просто жесть. Дома я отмывался хрен знает сколько раз, но все равно не смог избавиться от той крохотной частички, которую нашли у меня под ногтями, когда арестовали месяц спустя. И говоря, что отмывался, я имею в виду, что отскребал кожу до крови, так что не мог понять, его это кровь или уже моя. В тот вечер я практически пропитался отбеливателем, но, как ни пытался, не мог смыть с себя ни ощущение, ни запах мертвого тела.
Я обмотал Джамиля скотчем и протер отбеливателем, пошел в большую комнату, взял горсть соды, которая лежала там повсюду, и присыпал ею влажные места. Я посыпа́л его содой, пока все не высохло. Ее запах помог замаскировать запах крови. Короче, наконец я запихнул его в куртку и застегнул, так что издалека он вроде бы выглядел не так плохо. Для трупа. Я натянул ему на глаза шапку и позвал Курта.
– Супер, – говорит Курт. – Теперь давай снимай с себя эту хрень.
Я снимаю кофту, испачканную кровью и содой, и бросаю в мусорный мешок. Я гадаю, что мне надеть, и тут Курт протягивает
