Уоррен Мерфи - Властители земли
– Чьи эти три трупа? – спросил Смит.
– Понятия не имею.
– Кто их убил?
– Мы. Точнее, мы убили двоих, – поправился Римо. – Послушайте, Смитти, по телефону это слишком долго объяснять. Кстати о телефоне, что за странный тип отвечает по вашему номеру? Я думал, что никому, кроме вас, не позволено отвечать на звонки вашего телефона.
– Обычно так оно и есть, – ответил Смит. – Но тут были исключительные обстоятельства.
– Что сие означает?
– Мне пришлось уехать по делам, – пояснил Смит.
– Интересно, чем это вы занимались, нашли магазин, где канцелярские скрепки дешевле? Ладно, Смитти, давайте ближе к делу. Тут у нас становится горячо.
– Я бы предпочел не занимать так долго открытую линию, – заметил Смит.
– Хорошо, только еще одна деталь, – ответил Римо. – Это имя. Декстер Морли. По-моему, он профессор или что-то в этом роде.
– А что с ним такое?
– Это тот, кого мы не убивали.
– Как он умер?
– Если тот, кого я имею в виду, и есть профессор, то он лежит в луже.
– В луже чего?
– В луже из самого себя. Это все, что от него осталось, да еще кипа бумаг, в которых мы ничего не смыслим, какие-то научные заметки. Если, конечно, этот труп и есть Морли. Мы пока не знаем наверняка.
– Я перезвоню, – сказал Смит и повесил трубку.
Берри снова забился в угол, закутавшись в обрывок одеялка, точно в шелковый шарф, и засунув кончик его в рот; он сердито смотрел прямо перед собой.
– Ну ладно, Берри, прекрати, – сказал Смит.
Он нахмурился, чтобы скрыть замешательство при виде того, как взрослый мужчина, причем умнейший и талантливый, ведет себя точно дитя неразумное.
– Ты наш с Оди единственный друг, – всхлипнул толстяк, по-прежнему глядя прямо перед собой. – И вот ты снова куда-то уходишь, бросаешь нас.
– У Оди нет никаких чувств, – начал Смит. – Это неодушевленный предмет. Оди... – Смит запнулся, спохватившись вдруг, что обращается к одеялу по имени, точно к некоему лицу. – Тебе просто надо научиться иногда обходиться без меня. В конце концов, раньше ведь ты жил без меня, верно?
– Это было не то же самое, – шмыгнул носом Берри.
Бессильный бороться с этим абсурдом, Смит вышел из комнаты, чтобы уложить свои вещи.
Смит укладывал свой запасной серый костюм, точь-в-точь такой же, как был на нем, в пластиковый мешок для одежды, который пятнадцать лет назад получил в придачу к костюму в магазине верхнего платья, и думал, что объяснить происходящее совершенно невозможно. Ему трудно было вообразить себе человека, более несовместимого с образом отца, чем он сам, и все же компьютерный гений вцепился в него, точно родной сынишка.
Это просто смешно. Даже родная дочь Смита никогда не качалась на его коленях и ни разу не услышала сказки из его уст. О подобных вещах всегда заботилась его жена Ирма; будучи весьма чуткой женщиной, Ирма давно поняла, что ее муж не принадлежит к тем мужчинам, которые ищут душевного комфорта. Харолд Смит вообще не верил в чувства.
Всю свою жизнь он занимался поиском истины, а истина не имеет ничего общего с чувствами. Она не может быть доброй или злой счастливой или наводящей тоску. Она просто объективно существует. И если Смит стал холодным человеком, то это потому, что факты – вещь весьма холодная. Но ничто человеческое не было ему чуждо. Просто он никогда не распускал слюни, как последний идиот. И по крайней мере у Ирмы хватило разума это осознать.
Так почему же теперь этого не мог понять Берри Швайд? И если бы уж Смиту в каком-то несуразном приступе сентиментальности взбрело в голову поиграть в отцовство, он едва ли выбрал бы себе в подопечные душевнобольного, чьим единственным утешением в жизни был обрывок старого одеяла. Смиту даже думать об этом человеке было неловко. Толстый простодушный Берри Швайд, отважный, как суслик.
Как же неудачно получилось, что именно этого сопливого недоноска природа одарила мозгом Эйнштейна, а гению приходится прощать некоторые слабости.
Но только не это. Ни за что, решил Смит Он не собирается везти Берри Швайда обратно в Соединенные Штаты. И не позволив себе поддаться на инфантильные слезы, чтобы до конца жизни повесить себе на шею толстого переростка, нежно прижимающего к груди обслюнявленное детское одеяльце. Нет уж.
Смит застегнул молнию на пластиковом мешке до того места, примерно в середине, где она была сломана, дальше он склеил края липкой лентой. И вынес вещи в гостиную.
– Кажется, мы что-то нашли, – сказал Берри, не оборачиваясь.
Он стоял на коленях на полу рядом с кофейным столиком, где лежал чемоданчик Смита. Неизменное одеяло висело на его плече.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Смит.
– Да это имя, что ты записал Декстер Морли. Он выдающийся энтомолог из торонтского университета. Раньше был помощником доктора Ревитса, того, что убили. Он помог Ревитсу выделить феромон, то вещество, которое привлекает животных друг к другу. А потом, два года назад, он исчез.
– Очень интересно, – мягко заметил Смит.
Это и на самом деле было интересно. Ревитса убили террористы, а теперь Римо, вероятно, отыскал тело доктора Декстера Морли, бывшего помощника Ревитса, который тоже погиб. Причем убит он был в доме Валдрона Перривезера III, известного представителя всяких группировок, защищающих животных. Неужели возможно, чтобы за всеми актами насилия стоял Перривезер?
– Я взял данные из компьютера, – сказал Берри. – Хотя знал это и раньше. Пару лет назад большинству ученых стало известно об исчезновении Морли. Но я обнаружил еще одну очень интересную вещь.
– Что же?
– А ты возьмешь меня с собой? – спросил Берри и глянул на Смита полными слез глазами.
– Нет, Берри, – ответил Смит. – Я не могу.
– Но ведь я только хотел поехать с тобой.
– Это совершенно невозможно. Так дашь ты мне эту информацию или нет? Твоя помощь могла бы сэкономить мне несколько минут работы.
– Ладно-ладно, – захныкал Берри. – Я узнал о докторе Морли еще в школе, потому что изучал там энтомологию. Некоторые утверждали, что именно Морли принадлежит научное открытие феромона, и исчез он потому, что не желал делиться славою с доктором Ревитсом. Другие говорили, что он, наоборот, потерпел поражение и удрал.
– Ну так? – нетерпеливо прервал его Смит.
– Поскольку его имя упомянули в связи с Перривезером, я стал просматривать данные по тем банкам, вблизи которых есть резиденции Перривезера. И вот в списках банка Ферст сейвингс обнаружил имя Декстера Морли, у него счет на двести одну тысячу долларов.
Смит изумленно приподнял бровь, и, удовлетворенный такой реакцией, Берри продолжил свое повествование.
– Уверен, что это тот самый Морли. Я старательно проверил его по всем показателям.
– Значит, вполне вероятно, что Морли сманили от Ревитса более высоким заработком? – спросил Смит.
– Но я не смог найти никаких данных о нанимателе, – сказал Берри. – Все деньги на счет Морли вносились наличными.
– Полагаю, это делалось потому, что наниматель не желал, чтобы о нем знали, – заметил Смит.
– Морли наверняка жил вместе со своим работодателем, так как в окружности ста миль от Беверли нигде не числится имя Морли в качестве владельца дома, арендатора или абонента телефонной сети.
– Интересно, – снова произнес Смит.
– Я ведь и правда могу быть тебе очень полезен, – попытался подольститься Берри.
У него просительно изогнулись брови.
– Не знаю, Берри, – отозвался Смит.
– Харолд, ты только скажи, что тебе нужно. Я отработаю свою поездку. Ты будешь доволен, что взял меня с собой. Правда, вот увидишь! Я установлю охранные системы на остальных твоих компьютерах. И сделаю это лучше тебя. И я могу помочь с этим Декстером Морли. Я ведь три года изучал энтомологию.
– Три года ведь не столь уж длительное обучение для такой обширной области, а? – спросил Смит.
Берри, казалось, был задет.
– За три года я прочел все сколько-нибудь значительные исследования в этой области, какие только выходили на английском языке. Кроме того, многое из напечатанного по-французски и по-японски. Немецкие и китайские работы мне пришлось читать в переводе.
– Понятно, – отозвался Смит.
– Хотя переводы были хорошие, – уточнил Берри. – Харолд, ты только дай мне возможность показать себя.
Закусив губу, Берри поднялся с колен. Пальцы его, сжимавшие клочок бумаги, побелели.
Смит подумал, что Берри мог бы пригодиться при чтении заметок Декстера Морли, если Римо отыскал именно их. Но что делать с Берри потом? Как прикажете поступить с ним, когда дело закончится, и от Берри уже не будет никакого проку? Где-то в глубине души Смит уже знал ответ на каверзный вопрос, но пока не хотел даже думать об этом. Только не теперь.
– Когда я все сделаю, то как-нибудь сам о себе позабочусь, – сказал Швайд.
– Это ведь всего лишь деловая поездка, – заметил Смит.
– Для тебя это всего лишь поездка.
