Карл Хайасен - Хворый пес
– Хорошо.
Твилли сбросил газ. Синий «лексус» стал удаляться, и в этот момент из его окна вылетела и плюхнулась в кусты банка из-под «Спрайта». Дези обреченно вздохнула. Твилли придавил акселератор, и фургон рванул вперед. Снова приблизившись к бамперу «лексуса», Твилли стал сигналить.
– Господи! – выдохнула Дези. – Я даже перхоть у нее вижу.
– Надеюсь, она нас все же заметила.
Женщина в машине беспокойно завозилась с зеркалом заднего вида, которое было развернуто для макияжа, а не наблюдения за движением.
– Момент истины, – объявил Твилли.
– Умоляю тебя, – сказала Дези.
Ненормальная в «лексусе» бешено завиляла по всей дороге. Твилли погрустнел.
– Согласись, великолепное было бы зрелище: горящая машина, а эта баба скачет вокруг в отсветах пламени, как кузнечик, и верещит по своему дурацкому телефону…
– Не делай этого, – сказала Дези.
– Неужели ты не понимаешь? Как еще себя вести, после того, что она сделала?
– Понимаю. Я тоже разозлилась. – Дези говорила правду и призналась себе, что описанная Твилли сцена не вызвала большого протеста. Но это же безумие, господи…
«Лексус» затормозил, Твилли тоже. Разбрызгивая гравий, кудрявая дама неуклюже съехала на обочину. У Дези стучало в висках, во рту пересохло. Машина дернулась, когда Твилли ударил по тормозам. Макгуин вскочил, готовясь к прогулке.
Фургон остановился рядом с «лексусом». Женщина съежилась за рулем. На ней были огромные квадратные очки от солнца, скрывавшие ужас в глазах.
Твилли ожег ее взглядом и резко отвернулся. Глубоко вздохнул. Дези затаила дыхание. К ее удивлению, фургон тронулся с места.
– Как-нибудь в другой раз, – тихо сказал Твилли. Дези потянулась к нему и поцеловала.
– Все хорошо.
– Милая, где у нас диск с Томом Петти?[24]
– Вот он.
Дези прижало к сиденью, когда Твилли резко набрал скорость.
Он включил музыку и запел:
– Одной ногой в могиле…
– А другой на педали… – подхватила Дезирата Стоут.
Приятно быть с человеком, который не перевирает слова.
– Это все ты виноват, – сказал Роберт Клэпли.
– Не понял?
– Ты же подсунул мне это дерьмо.
– Во-первых, – возразил Палмер Стоут, – предполагалось, что средством воспользуешься ты, а не девочки. В моем понимании, Боб, порошок из носорожьего рога – мужской стимулятор. Во-вторых, только законченный идиот станет курить порошок, когда его полагается подмешивать в напитки. Как подсластитель, понимаешь?
Они стояли на пороге спальни квартиры Клэпли в Палм-Бич. В комнате, провонявшей чесноком, гашишем и застарелым потом, все было перевернуто вверх дном. Разбитое зеркало скособочилось, матрацы валялись на полу вместе со сбитыми в кучу запятнанными простынями. На стене над спинкой кровати виднелись смазанные жирные отпечатки пальцев, ступней и ягодиц.
– Вот же срань это оливковое масло! – прорычал Роберт Клэпли. – Все изгваздало!
– Что они еще принимали, кроме порошка? – спросил Стоут.
– Гашиш, экстази и бог знает что – в их ванную можно входить только в космическом скафандре, точно тебе говорю. – Клэпли невесело рассмеялся. – На курорте они познакомились с каким-то мудаком, и он прислал им «кваалюд». Ты когда о нем последний раз слышал? Его даже в фармацевтическом музее не найти.
Мужчины приблизились к эркеру, выходившему на веранду, где в джакузи валетом лежали с закрытыми глазами Катя и Тиш. Сейчас девушки совсем не походили на кукол Барби. Скорее на истаскавшихся наркоманок. Опухшие, в пятнах и такие неаппетитные, что Палмер Стоут даже слегка посочувствовал Роберту Клэпли. Но лишь слегка. В конце концов, этот самый хмырь обзывал его говноедом, угрожал и привел к нему в дом психопата Дикобраза. И потому затруднения Клэпли не могли вызвать в Стоуте полноценного сочувствия.
– И как у тебя сейчас с двойняшками обстоит, Боб?
– Да все повисло. – Клэпли нервно затянул пояс купального халата. Стоут заметил у него свежую ссадину на мочке, где раньше красовалась бриллиантовая вставка. – В том-то и закавыка. Последние два дня какой-то карнавал безумия. Главное, на меня порошок никак не действует, только поганит хороший виски. А девчонки сочли, что это классный, улетный наркотик…
– Они и так были укуренные.
– Дело в том, что они считают, будто заторчали от порошка. Они в него верят, Палмер. – Клэпли поднял палец. – Девяносто процентов воздействия наркоты в убеждении, что она несет кайф. А эти бабы, позволь тебе заметить, кореш, не самые утонченные дамы на свете. Они вырвались из тупого, холодного, гнусного мира и оказались в солнечной Южной Флориде, то есть в раю. Здесь все новое и прекрасное. Все должно быть лучше – не только погода, но и мужики, наркотики, вечеринки. Полный набор.
Сквозь затемненные очки Стоут разглядывал обнаженных женщин в ванне – их неправдоподобно округлые силиконовые груди торчали из воды, словно причальные буйки. Яркое солнце безжалостно высвечивало лица – пушистые ресницы, пухлые губы. Мокрые спутанные волосы походили на слипшиеся белые водоросли; темные корни намекали, что пора освежить окраску.
– Они требуют еще, – сказал Клэпли.
– Уже все израсходовали?
Клэпли мрачно кивнул.
– И теперь хотят еще.
– Боб, эту дрянь невероятно трудно достать.
– Могу себе представить.
– Да нет, даже не представляешь, как трудно.
– Понимаешь, на следующей неделе им должны делать подбородки, – сказал Клэпли. – Я выписал лучшего пластического хирурга из Сан-Паулу, прилетает первым классом. Но девки утром первым делом заявили: больше никакого секса, никаких операций и платьев Барби, пока не получим носорожью пыльцу. Так они это называют – носорожья пыльца.
– Восхитительно, – ответил Стоут, поглаживая свой вылепленный косметологом подбородок. – Хочешь совет, Боб? Отправь этих неблагодарных тварей прямиком на родину и наслаждайся жизнью.
Лицо Клэпли страдальчески скривилось.
– Ты не понимаешь. Я ведь все рассчитал, составил для них график.
– Запросто найдешь себе новых Барби – и вперед по стремянке на небеса. Флорида такими кишмя кишит.
– Не такими, не двойняшками.
– Они ведь не настоящие близнецы, господи боже мой…
Клэпли вцепился в руку Стоута.
– Я слишком много в них вложил. И дело не только в деньгах, Палмер. Этот проект важен для меня. Они, – он дернул головой в сторону ванны, – мне важны.
Проект, подумал Стоут. Словно заказные «шевроле».
– По графику мы должны были все закончить к Рождеству, все – от головы до пят. Видишь, как мы уже близки к финалу.
– Они же шлюхи, Боб. Сделают все, что прикажешь.
– Теперь нет. – Клэпли отошел от окна. – Без носорожьей пыльцы не станут.
Стоут прошел за Клэпли в гостиную.
– Я позвоню кое-куда, но не могу ничего обещать.
– Спасибо. – Клэпли плюхнулся в мягкое кресло.
– И за последствия не отвечаю. Они могут обкуриться этой дрянью и загнуться у тебя на глазах. Как это им в голову взбрело?
– Наверное, по телику увидели. Но вдруг решили сосать эту дрянь через стеклянную трубку. Потом сосали меня…
– Довольно. Я уже представил картину.
– Потом объявился их курортный знакомец, и они сосали его, а потом он сосал их… – Клэпли клацнул зубами. – Ты бы видел, Палмер, просто какой-то праздник сосанья…
– Благодарю, но у меня свои забавы.
– Да? – Взгляд Клэпли на мгновение плотоядно вспыхнул.
– Мне нужно поговорить с тобой о похитителе.
– Что еще?
– Он прислал мне собачью лапу в коробке от кубинских сигар.
– Следом за ухом? – хмыкнул Клэпли. – Круто.
– И вот еще что, Боб, – у него моя жена.
– Как? Ты же сказал, он ее отпустил.
– Отпустил. А теперь она снова у него.
– Как же это вышло?
– Откуда мне знать. Главное, она точно у него.
– Вместе с собакой?
– Да.
– Черт! – взвился Клэпли. – Что за сволочной мир! Сволочь на сволочи и сволочью погоняет!
– И потому речь о твоем очаровательном мистере Гэше… Где он, Боб?
– По последним данным, на острове Буревестника. Выслеживает твоего психа.
– Пожалуйста, отзови его, – попросил Стоут.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы он там маячил, пока чокнутый потрошитель собак не отпустит мою жену.
– А если не отпустит?
– Отпустит, – сказал Стоут. – Губернатор Дик заблокировал строительство твоего моста. Утренние газеты сообщили.
Вопрос вето задел Клэпли за живое.
– Тебе чертовски повезло, что ты еще жив, – напомнил он.
– Знаю, знаю. Главное, что похититель этого и требовал. Теперь он думает, что победил.
Клэпли раздраженно поерзал в кресле.
– И ты полагаешься на слово психа? Какой-то недоумок посылает тебе обрубки твоей собаки, и ты ему веришь. Не слишком ли это?
– Послушай, я, как и ты, хочу, чтобы он исчез с горизонта. Как только Дези будет свободна, мистер Гэш делает свою работу, а ты принимаешься за остров. Я прошу только пару дней. Пока жена не вернется целой и невредимой.
