Моника Фет - Сборщик клубники
— Ютта! Пожалуйста! — Мысли в голове путались. Как тут принять верное решение?
— Что ж, если ты хочешь… — Ютта огляделась, будто прощаясь со всем тем, что собиралась увидеть.
Пусть она промолчала, но трудно было не догадаться, что ей жаль уезжать. С одной стороны, ему нравилась ее сдержанность. С другой стороны, это его бесило. Он хотел знать наверняка, о чем она думает, что чувствует. В ее сознании имелось слишком много мест, где она могла спрятаться, где она была одна и он не мог достать ее.
Когда они шли к машине, он взял ее за руку — дабы она снова не ускользнула от него, погрузившись в собственные мысли.
Она никогда не должна покидать его.
Они остались ждать в квартире. Имке села у окна, глядя вниз на улицу. Мерли решила испечь торт. Когда вернется Ютта, они накроют стол. Ютта любит сюрпризы.
Кошки гонялись друг за другом по квартире, игриво фыркая и урча. Мерли была рада слышать эти звуки кошачьей возни: с тех пор, как уехал комиссар, Имке не проронила ни звука, а в тишине, как известно, рождаются чудовища.
Триста семьдесят пять граммов муки, щепотка соды, яйца. Мед вместо сахара. Загустевший мед плохо перемешивался. Она добавила молотый миндаль, вишни. Ручной труд успокаивает нервы. Но мысли не отключает. Она вспоминала Каро. Ее смех. И ее мертвое лицо. Их последнюю ссору с Юттой. Записку Ютты она положила в карман, чтобы держать ее всегда при себе и перечитывать. Потом в ее мысли прокрался этот человек. Темная, зловещая тень. Мерли поспешно прогнала ее.
Надо попробовать с ней поговорить. Сейчас же. Немедленно. В конце концов, выбора у него нет. Жить дальше, как он жил до сих пор, он больше не может.
С чего же начать? Как подступиться? Ютта не готова услышать правду. Пока не готова. Как ее подготовить? Предложить ей поехать в путешествие? Ничего не сказав матери и подруге? Нет, не выйдет. Она не Каро. Каро понравилась бы такая игра. Что же делать? Время работает против него.
С Натом вдруг что-то произошло. Руки у него дрожали, он гнал как сумасшедший. Мне хотелось спросить его, что случилось, но я не смела. Он мгновенно переменился — стал мрачным, холодным, чужим. Я молча сидела и смотрела на дорогу. Включить радио я тоже не осмеливалась. Время от времени он бросал на меня суровые взгляды. Куда подевалась нежность в его глазах?
Никогда прежде я не ведала такой ужасной нерешительности и неуверенности в себе. Мне до боли хотелось его, но боялась, что он меня оттолкнет. Это чувство было мне знакомо. Когда отец хотел меня наказать, он становился суровым и замкнутым, показывая мне, что больше меня не любит. Обычно я даже не догадывалась, в чем моя вина и отчего он злится.
Я выпрямилась. Сделала глубокий вздох. Затем повернулась к нему и спросила:
— Нат, в чем дело?
Поиски начались. Все завертелось. Двое полицейских в гражданской машине караулили Натаниела Табана у пансионата, где он снимал комнату, чтобы арестовать его, если он вернется. Другую машину послали к дому Ютты и Мерли. Берт отправил коллегам на север факс с описанием внешности Натаниела Табана и указанием номера его машины. Через пару минут раздался звонок. Ему сообщили, что никто из сезонных рабочих из их списков не имеет машины с таким номером. Результаты по внешности обещали сообщить позже.
Берт не был разочарован. Этого следовало ожидать. Может быть, Табан и не бывал никогда близ Йевера и Ауриха или жил там под другим именем, водил другую машину.
Берт налил себе кофе. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться, что он принял верное решение.
Ожидание сводило ее с ума. Мерли справлялась куда лучше. Сначала она испекла вишневый торт. Затем убралась на кухне. Полила цветы. Накормила кошек. Вынесла мусор. А между делом она готовила кофе.
— Вы не голодны? — спросила она.
Имке покачала головой:
— Извини, Мерли, я сейчас неподходящая компания.
— Это все неизвестность. Это хуже всего. Она-то и мучает. — Мерли села, потерла несуществующее пятнышко на скатерти и снова встала.
— Как ты думаешь… она в порядке? — спросила Имке, чувствуя, как слезы подступают к горлу.
— Я в этом уверена. — Мерли обняла ее за плечи. — Ютта сильная. И мы, может быть, ошибаемся. Гуляет она сейчас где-то с ним за городом, а когда приедет, засмеет нас за наши страхи.
Имке почувствовала себя неловко. Она была взрослая, она была старше и опытнее Мерли. Это ей положено было поддерживать Мерли, а не наоборот. Она нерешительно погладила Мерли по спине. Они обнялись и долго сидели молча.
— Нам обязательно так срочно возвращаться? — спросила я.
Нат посмотрел на часы. Затем на меня. Тем же странным взглядом.
— Хочу еще погулять. — Я погладила его по руке и увидела, как поднимаются короткие темные волоски у него на коже.
— Я сверну на следующем съезде, — наконец ответил он.
Мое сердце тяжело забилось.
Спустя час после первого звонка раздался второй. По описанию подходил один из сезонных рабочих, занятый в то время близ Йевера также на ферме, где выращивали клубнику и землянику. Его звали Курт Вальц. У него была машина, но никто не помнил, какой марки, не говоря уже о номере. Помнили, что он держался особняком, снимал маленькую квартиру отдельно от других рабочих, живших на ферме. Он мало с кем общался. Изредка ходил куда-нибудь с коллегами выпить пива. Работал на совесть. В связи с теми убийствами подозрений полиции не вызывал. Когда произошло убийство, он как раз был в пивной с приятелем, который и подтвердил его алиби. Ну да, как Малле Клестоф. Один к одному. «Возможно, — думал Берт, — я недооценил Малле». Он снова позвонил фермеру и велел передать Малле, что его срочно вызывают в полицию. Больше никакой полемики. Пусть говорит правду. Он подошел к окну и взглянул вниз на залитую солнцем улицу. Снова прохожие. Женщины. Мужчины. Дети. Влюбленные держались за руки. И где-то там далеко были Ютта и Натаниел Табан. Девушка и маньяк.
Торт был готов, кухня сияла чистотой, кошки накормлены, цветы политы, мусор вынесен. Что еще сделать? Телефон звонил, но всякий раз это был кто-то из ее знакомых активистов, защитников прав животных. Все случилось неожиданно. Во время облавы полиция замела сразу двоих. Как долго они продержатся?
Мерли быстро заканчивала разговор, чтобы не занимать линию. Вдруг позвонят из полиции? Вдруг позвонит Ютта? Господи, пожалуйста, пусть она позвонит. Пусть позвонит. Пусть бы она что-нибудь забыла и позвонила!
— А если она будет звонить мне домой? — встрепенулась Имке. — Об этом я и не подумала. — Она защелкала клавишами, набирая номер. — Тило? Слушай, мне нужна твоя помощь.
Мерли вышла из кухни, чтобы не смущать Имке своим присутствием во время разговора. Усевшись за стол у себя в комнате, она спрятала лицо в ладонях и стала усиленно думать о Ютте, надеясь, что та откликнется. Телепатия — это научно доказанный факт, не так ли? «Ютта, — мысленно звала она, — Ютта, ты меня слышишь?»
Рощица была как на картинке — в меру дикая и в меру ухоженная. Под ногами пружинили сосновые иглы и мох. Сквозь навес из сплетенных ветвей у нас над головой пробивалось солнце.
— Ах, какая красота! — Я выпустила руку Ната и побежала вперед по извилистой тропе. Я раскинула руки и громко закричала от восторга. Мой крик заблудился среди деревьев и стих.
— Красота, — согласился Нат. Подошел ко мне сзади, поцеловал меня в затылок. — Только не кричи. В лесу хочется тишины.
Я обернулась и удивленно взглянула ему в глаза:
— Да ну? Когда любишь, хочется кричать о любви на весь мир, не важно, где ты. У влюбленных есть право шуметь.
Он сжал мою голову руками и поцеловал меня так, как никогда не целовал — крепко, страстно, почти отчаянно. Но потом вдруг отшатнулся, потер лицо, стирая с него все эмоции, и сказал:
— Ты, кажется, хотела прогуляться?
Мне не понравился его голос. Это был не его голос, не Ната, а чужого человека.
Тило отменил все консультации и помчался на мельницу, чтобы караулить там телефон. Он не мог припомнить, чтобы Имке была так когда-либо испугана. Она не говорила, а сипела от страха.
Ключ у него был, хотя он им никогда не пользовался, потому что без нее он не приезжал. И все же ключ имел особое значение.
Имке посвятила ему книгу, ввела его в круг своих друзей, он даже стал членом ее семьи, но ключ к дому был самым лучшим из ее подарков. Даря ему ключ, она давала ему пропуск в ее личное пространство, и он никогда не стал бы злоупотреблять этой привилегией.
Как всегда, входя в ее дом, он ощутил его покой и представил себе, каково было бы жить здесь с Имке. Может быть, время настало. Тило покачал головой: размечтался на старости лет.
Он устроился со своими книгами и бумагами, которые привез с собой, за столом в оранжерее, намереваясь поработать, если удастся сосредоточиться. Он все-таки очень беспокоился о Ютте. Раньше он и не догадывался, как она ему дорога.
