Грегг Гервиц - Обвинение в убийстве
– Ты не можешь подвести меня как своего напарника. И ты не можешь подвести организацию, которой служишь. – Медведь откинулся назад, скрестив руки на груди. – У тебя что-то на уме. Не знаю что, но узнаю, если захочу.
– Ты слишком бурно реагируешь. Ничего не происходит.
– По-моему, ты сказал, что у тебя нет телефона. – Голос Медведя стал жестким, требовательным. – Тогда что это у тебя за бугор в кармане, который я почувствовал, когда ты меня обнял?
Тим прихватил с собой сотовые телефоны, чтобы не оставлять их без присмотра в машине. Непростительная оплошность.
– Купил сегодня утром. 3234711213. Никому не давай этот номер.
– К чему все эти шпионские игры?
– После той перестрелки пресса за мной охотится, поэтому мне лучше залечь на дно.
– Правда? Ничего такого в последнее время не замечал. Все сейчас с ума посходили из-за убийства Лейна. Ты слышал, как они это провернули? Это явно сделал профессионал, – он покачал головой.
Тим пожал плечами:
– Одним уродом меньше.
Медведь наморщил лоб.
Тим опустил глаза, теребя соломинку. Его охватило какое-то смутное чувство, и через секунду он понял, что это стыд. Он бросил соломинку и опустил руки на колени.
Медведь указал на него палочкой:
– Не позволяй смерти Джинни сожрать тебя. Не позволяй замарать себя. И так достаточно дряни. Ты последний человек, от которого этого можно ожидать.
Официант принес заказ.
Тим стоял на светофоре на перекрестке, когда мимо прошествовала похоронная процессия. Впереди торжественно ехал катафалк, за ним следовал конвой вымытых дождем машин – «тойоты» и «хонды» и обязательный кортеж спецмашин. Подчинившись внезапному порыву, Тим пристроился за последней машиной и поехал к кладбищу Мемориал-Парк. Он припарковался за полтора квартала от кладбища. К тому времени, как он прошел через главные ворота и миновал поросший травой холм, церемония уже давно началась.
Он издали наблюдал за крохотными фигурами в черном и сером. Солнце пробилось сквозь смог, и Тим надел темные очки. Один из мужчин – должно быть, вдовец – бросил в открытую могилу лопату камней и грязи, и, несмотря на расстояние, Тим услышал, как они застучали по невидимой крышке гроба. Мужчина упал на одно колено, и два молодых человека быстро выступили вперед, чтобы помочь ему подняться. Он встал; комок грязи свисал с его брючины, хлопающей на ветру.
Стая ворон расселась на высоком сикаморе. Тим подождал несколько минут, но они не улетели; в конце концов, он отвернулся и по зеленому склону направился к машине.
21
– …сегодня работает в круглосуточном режиме вещания с последними новостями и опросами населения. В «Хардболле» у Криса Метьюса были Дершовиц, двое сенаторов и мэр Хан, в режиме круглого стола. А особенно жаркие споры разгорелись в «Донахью» вчера утром в рубрике: «Убийство Лейна: терроризм или правосудие?»
Рейнер перебирал стопку бумаг, остальные сидели за столом, ожидая окончания обзора прессы. Роберт и Митчелл, скрестив ноги так, что у каждого кроссовка одной ноги лежала на колене другой, удобно устроились друг против друга. Их позы выражали скуку, у них появилось что-то общее с Аненберг. Аист слушал внимательно – Тим заметил, что когда он сосредотачивался, то начинал чаще моргать. Дюмон, неподвижный как статуя, внимал всему этому с молчаливым терпением.
Рейнер наконец добрался до последней страницы своего отчета:
– Запись казни ходит по Интернету, эту тему бурно обсуждают в огромном количестве чатов. Активистка движения за семейные ценности, которая сегодня после обеда была у Опры, выразила тревогу относительно того, какое влияние эта пленка оказала на детей.
– А теперь главная новость, – сказал Дюмон. – Я узнал из надежных источников, что Полицейский департамент Лос-Анджелеса нашел некоторое количество нервно-паралитического газа, подготовленного для распыления, в багажнике машины Лейна. В чемодане на пассажирском сиденье обнаружили схемы системы кондиционирования телестудии, на которых трубы маркированы в зависимости от легкости доступа. Вполне вероятно, что Лейн собирался оставить небольшой подарочек левому каналу, контролируемому правительством.
– Почему этой информации не дали широкую огласку?
– Потому что она показывает, какие бакланы работают в полиции Лос-Анджелеса. Еще одной трагедии удалось избежать только благодаря слепой удаче.
– И нам, – добавил Роберт.
Рейнер пригладил свои усы:
– Общественность ничего об этом не знает, но опросы в нашу пользу с подавляющим перевесом.
– Мы делали это не ради опросов, – сказал Тим, но Рейнер, казалось, его не слышал.
За последние два дня в трех утренних ток-шоу опросы телезрителей проводились на одну и ту же тему: было ли убийство Лейна желательным событием? Ответ «да» дали семьдесят шесть, семьдесят два и шестьдесят шесть процентов. Прохожие на улицах почти поровну разделились на тех, кто одобряет это событие, и тех, кто им возмущен. Абсолютное меньшинство негативно относится к таким вещам вне зависимости от того, кто оказался жертвой. А один вообще назвал все это «порнографией».
– Откуда ты это берешь? – спросил Митчелл. – Не заметил, чтобы ты смотрел телевизор двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
– Мне два раза в сутки присылают отчеты СМИ.
Аненберг провела руками по бедрам, расправляя юбку. На ней была длинная полосатая мужская рубашка с хорошо накрахмаленными манжетами, что, как ни странно, делало ее еще более женственной, и свитер с широким горлом, завязанным под шеей петлей в ковбойском стиле.
– Студенты-выпускники. Рабочие лошадки. Их даже дрессировать не надо.
– Моя интуиция говорит, что пока еще никто не составил о нас определенного мнения, – сказал Рейнер. – Так что на этом этапе я бы хотел поднять вопрос, о котором, я уверен, все мы задумывались. Должны ли мы предать нашу позицию гласности?
– Конечно нет, – сказал Дюмон. – Слишком большой риск.
– Мы хотим получить от смерти Лейна больше, чем просто общественное признание. Может быть, объяснить, как мы пришли к такому решению, будет более эффективным.
– Я думаю, что не сделать этого – просто трусость, – кивнула Аненберг. – Ни одна ответственная структура, ни один орган, который я уважаю и которому доверяю, не совершает тайных казней. Это публичный акт. Я предлагаю издать что-то вроде коммюнике, в котором говорится, почему мы сочли его виновным: «Мы, граждане, которые взяли на себя следующие полномочия, приняли решение на основании следующих доказательств…»
– В этой стране мы не отдаем обвиняемого толпе, – запротестовал Дюмон. – Наши судьи и присяжные не просят общественной поддержки. Они выносят решения.
– Любой документ такого рода может нас выдать, – добавил Тим.
– Нет, – произнес Аист. – Нельзя делать заявление. Слишком большой риск.
– Безответственно оставить публику без объяснений, – возразил Рейнер. – Иначе это будет чем-то вроде суда Линча.
Дюмон сказал:
– В казни Лейна основными слагаемыми были сдержанность, точность и осторожность. Общественность сможет понять, что это казнь, а не самосуд.
Рейнер настаивал:
– Коммюнике все прояснит.
– Мы пытаемся заставить общественность вступить в полный смысла диалог. Как общество относится к преступникам, которые ускользают от возмездия из-за прорех в законодательстве? Нужно ли вносить поправки в эту систему? Была ли казнь Лейна попыткой установить справедливость?
– Да, – сказал Роберт.
Тим почувствовал знакомый импульс: услышав безапелляционное «да» Роберта, он тут же захотел сказать «нет».
– Мы и так это знаем. Любой, кто посмотрит запись, поймет. Мне этого достаточно, – вмешался Митчелл. – А те, кто не понимают сейчас, поймут после следующей казни. Мы не должны выдавать себя.
– На тебя наверняка будет большой спрос в ток-шоу, – сказал Дюмон Рейнеру. – И если захочешь, ты всегда сможешь повернуть беседу в нужное русло, никого не выдав. Но мы не будем себя раскрывать на этой стадии. Мы можем вернуться к этому вопросу позже.
Рейнер мотнул головой: он уступал.
До сих пор Тим считал, что главный здесь Рейнер, но сейчас ему стало очевидно, что всем заправляет Дюмон. Когда говорил Рейнер, остальные слушали; когда говорил Дюмон, все затыкались.
– Мы будем голосовать? – спросил Роберт. – Я пришел сюда не за тем, чтобы говорить о коммюнике и Опре, черт ее дери!
Дюмон махнул ладонью – жест одновременно успокаивающий и твердый. Роберт замолчал и ухмыльнулся брату, стараясь сохранить лицо. Рейнер открыл сейф и достал еще одну папку. Она со стуком упала на стол.
– Мик Доббинс.
– Маньяк Микки? – Роберт бросил взгляд на Аненберг. – Он из другой весовой категории – не так нашумел.
