Максим Шаттам - Теория Гайи
— Я… у меня не было выбора! Моя дорогая, это был несчастный случай, — бормотал он. — Я не хотел ничего плохого, это был просто несчастный случай!
Матильда схватила Эмму за руку, а Оливье прижался к Тиму.
— Что это за человек? — очень тихо спросила Эмма.
Матильда зашептала:
— Это Франсис. Когда чудовища пришли в деревню, мы прятались в помещении для мусорных баков. Они вошли, а Франсис вытолкнул нас вперед, чтобы самому спрятаться. И нас схватили.
Франсис плакал и что-то бормотал. Эмма села на корточки перед детьми и сказала:
— Я обещаю, что больше никому не позволю причинить вам зло! А сейчас скажите мне, есть ли здесь кто-нибудь из вашей семьи.
— Нашу семью убили, — сказал Оливье дрожащим голосом.
У Эммы разрывалось сердце.
— Я знаю всех, кроме него, — сказала Матильда. — Они с острова. Но я с ними не останусь. Никто нам не помог. Они ничего не сделали для наших родителей. А потом толкали друг друга, чтобы самим не упасть со склона.
Эмма знала, на что способен человек, стремящийся выжить. Когда на деревню напали, первыми погибли самые слабые. За ними — те, кто пытался помочь другим. Выживают обычно те, кто идет по головам. Эмма знала этот позорный закон эволюции: право на будущее получает только тот, кто стремится выжить любой ценой. Когда в человеке просыпаются низменные инстинкты, он возвращается в животное состояние, становится хищником, каким был когда-то и который залез на вершину пищевой цепочки.
Но то, что об этом узнали двое совсем маленьких детей, которые теперь боятся тех, у кого еще вчера они сидели на коленях, потрясло Эмму до глубины души.
— Мы хотим остаться с тобой, — сказала Матильда.
Эмма кивнула и погладила ее по голове:
— Договорились.
— Это неразумно, — сказал Тим, указывая на огонь.
— Он согревает нас и дает свет, — сказал усатый мужчина.
— Мы видели его с перевала сегодня утром, его могут заметить и другие. Его нужно погасить.
— Никто не смеет посягать на наш костер! — возмутилась женщина, сидевшая рядом с ним.
Все были измучены тревогой, а некоторые страдали от ран.
— Меня зовут Жан-Луи… — сказал мужчина лет пятидесяти, костюм которого превратился в лохмотья.
— Монговиц? — договорила Эмма.
Он побледнел и кивнул:
— Да… а вы?
— Эммануэль Де Вонк, доктор палеоантропологии, которого вы ждали.
Эмма придвинулась ближе к огню. Одной рукой она обнимала Оливье, а другой — Матильду.
— Вы можете объяснить, что произошло? — спросила она.
— Нет. Мы с двумя коллегами прибыли сюда в среду в полдень, а вечером остров превратился в ад… Вы, должно быть, умираете с голода. У нас почти ничего нет, но…
— Это наша еда! — рявкнул мужчина, сидевший в глубине пещеры.
— Замолчи, — возразила ему женщина. — Бедным детям нужно поесть.
Она достала остатки продовольствия, и люди стали передавать им еду.
Эмма открыла свой рюкзак, вынула галеты и фрукты и дала детям, которые стали жадно есть. Эмма почувствовала себя виноватой. Она думала только о том, чтобы защитить их, и забыла о том, что они могли быть голодны. Она посмотрела на Монговица. Он явно был не в своей тарелке, избегал вопросов, и Эмма подумала, не боится ли он, что другие могут накинуться на него, решив, что кошмар на острове как-то связан с его приездом.
Тим тоже поел, но напряжение не покидало его. Он не сводил глаз со входа в пещеру.
— Я расскажу вам, что произошло, — сказал старик в халате, который, пошатываясь и морщась, пробирался к Эмме. Он сел рядом с ней. — Они появились ночью, неизвестно откуда. Не знаю, сколько их было, пять или двадцать. Они двигались быстро, у них было оружие и они были так свирепы, что те, кто выходил на улицу, цепенели при виде их жестокости. Они вбегали в наши дома и выбегали на улицу, воя как дикие звери и пронзительно крича. Их руки были в крови. Если кто-нибудь пытался убежать, они стреляли. Сначала мы защищались, а потом сдались, потому что нас отстреливали, как кроликов. Они согнали нас к машинам, позади которых были привязаны цепи с веревками, и заставили привязаться к цепям. Конечно, никто не привязался крепко. Они это заметили и застрелили тех, кто стоял впереди. Поверьте, после того как вы вытрете мозги соседа со своего лица, вы завяжете узел как надо! Вот так и становятся сумасшедшими.
Эмма прижала детей к себе и закрыла им уши.
— Они подперли педали бревнами и на полной скорости пустили машины по улице к дамбе, — продолжал старик свой рассказ. Пары алкоголя распространялись вокруг при каждом его движении. — Все вопили, ноги выворачивало так, что они доставали до лица. Кругом валялись вырванные с мясом руки! Этот вой я никогда не смогу забыть! — Из его глаз текли крупные слезы, блестевшие в свете огня. — Те, кто не умер по дороге, утонули в бухте. Вдоль дороги валялись шевелящиеся куски плоти, люди, разорванные на части веревками. Они добили всех, кто был еще жив. Стреляли в упор, прямо в ухо.
— Вы это видели?
— Я один из тех, у которых лопнул узел.
Он распахнул халат и показал ободранные гниющие ноги. Кожа была содрана, почерневшее мясо отваливалось кусками. Эмма поняла, почему старик шатался — он был пьян. Он пил, чтобы хоть как-то заглушить боль.
— Мне повезло, я откатился в заросли, но большинство так и погибло там, — сказал он.
— Кто напал на вас? Кто они? — спросила Эмма.
Старик покачал головой, будто не мог больше говорить.
— Это черти! Дети Сатаны! — закричала женщина. — Слуги Люцифера!
Эмма больше не могла этого слушать и сменила тему:
— Сколько вас здесь?
— Одиннадцать.
— Восемь! — поправил ее усатый. — Фелисьен и те, кто пошел с ним, не вернулись. Мы знаем, что это значит: — Он повернулся к Эмме. — Трое ушли вчера за едой, и больше мы их не видели. А вы кто такие?
В один миг в глазах сидевших вокруг снова вспыхнуло недоверие.
— Я приехала в четверг вечером с Тимоти, — объяснила Эмма. — Монговиц… Жан-Луи должен был меня встретить. Я приехала от Европейской комиссии.
Этого объяснения оказалось достаточно, люди успокоились.
Матильда заснула, прижавшись к Эмме, и Оливье тоже засыпал. Эмма уложила их рядом, накрыла курткой и смогла поесть.
Монговиц встал у входа, и Эмма подошла к нему. Монговиц закурил.
— Последняя сигарета, хотите? — предложил он.
— Я не курю.
— Мне тоже нужно бросить. И на будущее: не спрашивайте у меня при остальных объяснений по поводу того, что произошло.
— Вы боитесь, что они заподозрят вас, потому что вы здесь чужой?
— Вы были у большого ангара с надписью «GERIC»?
— Мы как раз оттуда. Там мы и нашли детей.
Монговиц осторожно оглянулся и кивнул.
— Когда я приехал сюда в среду, первое, что я сделал, — спросил, есть ли на острове научные объекты. Нам указали это место, и мы приплыли туда на пироге. Я успел увидеть, чем они занимались, доктор Де Вонк.
Он всматривался в ночную темноту, его небритое лицо осунулось.
— Эксперименты, — зашептал он. — Нацистские опыты! Я не знаю, что они ищут, но их методы чудовищны.
— Это как-то связано с генетикой? Мой муж — генетик, его вызвали одновременно со мной.
— И с генетикой тоже…
— Они экспериментируют с ДНК, ставят опыты на людях?
Монговиц выпустил дым и пристально посмотрел на Эмму:
— Это страшнее, чем просто на людях.
38
Бен вошел в комнату, ступая по разбросанным бумагам и протянул Петеру папку:
— Они проводят опыты на людях, но этого мало.
Петер открыл папку и увидел личные дела сотрудников:
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, я говорил тебе о Лионеле Шветцере? — спросил Бен.
— Да, это преступник, которого нанял Грэм.
— Грэм не нанимал его. Это один из подопытных. Упомянутые в записях Эстевенара экземпляры — преступники, собранные со всей Европы. Операция называлась «Переработка», на нее ушло более миллиона евро. По официальной версии, большинство перечисленных здесь преступников якобы умерли в тюрьме или в психиатрической больнице, остальные покончили с собой. Так вот, ничего этого не было! — воскликнул Бен. — Всех убедили в том, что преступники совершили самоубийства, а затем их похитили — при поддержке Ле Молля, представителя Европейской комиссии по внутренней безопасности и правосудию! Неудивительно, что он был им нужен! Он платил начальникам тюрем, подкупал врачей и охранников. Однажды они даже организовали похищение заключенного, который и не подозревал, во что он ввязался! Восемьдесят процентов этих людей официально считаются умершими в тюрьме! Но команда Ле Молля и Грэма подбирала так называемые трупы. И знаешь, кто еще был в этом замешан?
— Нет.
— Немецкие спецслужбы! Они помогли «эвакуировать» шестерых заключенных. И у всех этих преступников есть одна общая черта: они очень опасны! Это серийные убийцы! Понимаешь? Серийные убийцы! Грэм вывез более двадцати пяти головорезов из девяти стран Европы! И это еще не все! Девять человек, которых подозревали в подобных преступлениях, но которые еще разгуливали на свободе, тоже исчезли или покончили с собой! Шветцер — один из них.
