Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов
— Обнаружены некоторые области хромосом, которые в отдельных случаях могут быть связаны с аутизмом. Но ранняя диагностика пока невозможна. Такие исследования имеют чисто экспериментальный характер.
— А травматические причины? — спросила Жанна, отклоняясь от темы. — Может ли ребенок, переживший сильный шок, заболеть аутизмом?
Элен Гароди улыбнулась. По ее лицу невозможно было ни определить ее возраст, ни сказать, красива она или безобразна. Оно выражало одно только непоколебимое превосходство. И полную невозмутимость.
— Многие дети-аутисты такие от рождения. А значит, жизнь не могла оказать на них никакого влияния. Если только мы не говорим о жизни до рождения. О внутриутробном существовании. В этом случае мы разделяем взгляды Бруно Беттельгейма.
— Ваш центр носит его имя?
Директриса не ответила. Она осторожно перемещала девочку по поверхности воды. Движения ее были плавными, и все же контраст белой кожи, желтых спасательных нарукавников и бирюзовой воды казался невыносимым. На девочку с ее оскаленным ротиком, деснами свекольного цвета и застывшим тельцем было больно смотреть… Медсестра, которая только что вошла в бассейн, подхватила ребенка и направила к ожидавшим на берегу санитарам.
Элен Гароди одним движением выскользнула из воды, оказавшись в нескольких шагах от Жанны. У нее была стрекозиная талия и выпуклый зад.
— Идем, — сказала она, подхватывая с пола полотенце и полотняную сумку, — погреемся на солнышке. У меня обеденный перерыв. Я вас приглашаю.
За широкими окнами простирались лужайки, яркие и гладкие, как поля для гольфа. Блоки из белого мрамора вздымались вверх, подобно современным скульптурам. Жанне пришло в голову, что в этих садах царит умиротворение римского атриума.
Жанна думала, что директриса наденет белый халат медсестры. Но Элен просто сняла резиновую шапочку и осталась в купальнике. Ее волосы были собраны в нарочито небрежный пучок, а затылок отличала грозная грация натянутого лука.
Она вынула из сумки пачку «Мальборо» и закурила, оглянувшись на ребенка. Санитары бережно вынули девочку из бассейна и усадили в кресло-каталку.
— С ней надо быть очень осторожным. Купание ее успокаивает, но…
— Она опасна?
Не сводя глаз с окруженного медсестрами ребенка, Гароди выпустила дым изо рта:
— Отец воспитывал ее вместе с собаками. Хотя о собаках он заботился куда больше, чем о дочери. Когда мы ее забрали, она подражала животным, надеясь, что так с ней будут лучше обращаться. Усвоив, что мы-то скорее занимаемся людьми, она возненавидела собак. К тому же теперь она до смерти их боится. Из-за этого у нее ужасный внутренний конфликт.
— Почему?
— Потому что какая-то ее часть так и осталась собакой.
Теперь санитары везли девочку к центральному зданию. Один из них снял с нее купальную шапочку. На солнце блеснули длинные рыжеватые волосы, словно на волю вырвалось ее звериное начало.
— Пошли. Сядем вон там.
Блоки были не мраморные, а из крашеного цемента. В тени одного из них стоял походный холодильник. Элен открыла его и вынула ледяную банку.
— Диетической колы?
— Это и есть наш обед?
— Фигура прежде всего!
Жанна взяла баночку. Ощутила под пальцами созвездие ледяных капель.
И тут из здания послышался душераздирающий крик. Жанна подскочила. Ей-то казалось, что это белое, плывущее в солнечном мареве строение символизирует замкнутый, непроницаемый, таинственный мир аутизма.
Директриса, не вынимая сигарету изо рта, открыла банку с колой. Казалось, она ничего не слышала. Каждое ее отточенное движение выражало спокойную уверенность.
— Мы говорили о Бруно Беттельгейме, — сказала Жанна.
— Да. Вы о нем слышали?
— Кое-что. Это он написал «Психоанализ волшебной сказки»?
— Прежде всего он занимался аутизмом. Беттельгейм — психиатр родом из Вены, перебравшийся в США. Он создал там реабилитационную школу-клинику при Чикагском университете. Но сначала, в тридцать восьмом году, в Европе, его отправили в лагерь. Он был евреем. Именно в концлагере, в Дахау, а позже в Бухенвальде, он разработал свой метод лечения детей-аутистов.
— Каким образом?
— Наблюдая за другими заключенными. Он заметил, что они замыкаются в себе, пытаясь уйти от враждебного окружения. Позже он пришел к выводу, что дети-аутисты также воспринимают окружающую реальность как неотвратимую угрозу. А значит, чтобы им помочь, следует создать мир, диаметрально противоположный этой угрозе. Мир совершенно позитивный, направленный на то, чтобы открыть их разум, освободить их от страха, обратив вспять процесс нарастания ужаса и самоизоляции…
— Именно этот метод он и применял у себя в школе?
— У него в центре этой цели служила каждая мелочь. Цвет занавесок и стен. Очертания мебели. Статуи в садах. Конфеты на полках, до которых всегда легко дотянуться. Открытые двери. Но все осложнялось, когда он запрещал родителям видеться с детьми.
— Он рассматривал их как угрозу?
— Во всяком случае, в восприятии ребенка. В этом и заключается теория Беттельгейма. Он считал, что аутизм — это результат заброшенности, воображаемой или реальной, но глубоко переживаемой ребенком. Его отгороженность от мира — психическая реакция. Защитный механизм.
Жанну поразило одно воспоминание. Среди настольных книг Антуана Феро была «Пустая крепость» Бруно Беттельгейма. Очевидно, после встречи с Хоакином психиатр решил освежить в памяти теорию аутизма…
— Эти методы вы применяете и здесь?
— Нет. Мы восхищаемся этим человеком, но методы лечения с тех пор ушли далеко вперед.
— Вы разрешаете родителям посещать детей?
— Ну конечно.
Слова директрисы натолкнули ее на другую мысль. Жанна подумала о Хоакине и его отце.
— Вам что-нибудь говорит имя Хоакин?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Да так. — С усмешкой она призналась: — Расследование очень сложное. Я забрасываю удочки, но рыба не клюет…
— Не понимаю. Расследование ведете вы?
— Нет. Как раз это и сложно… С вами связывался Франсуа Тэн?
— А кто это?
— Следственный судья.
— Имя мне ни о чем не говорит. Но какой-то судья действительно звонил. Задавал вопросы об аутизме. У него забрали дело?
— Он умер.
— Как?
— Во время пожара. Позавчера.
С непроницаемым видом Элен Гароди глотнула шипучей жидкости. Близость смерти не страшила ее. Медсестра, которую несколько дней назад убили и сожрали в этом самом центре. Сгоревший заживо судья, расследовавший ее убийство. Все это скользило по ней, будто солнечный свет по коже.
— Эти события связаны между собой? — спросила она наконец.
— Несомненно. Не говоря о двух других убийствах. Жертвы — молодые женщины, похожие на Марион Кантело.
— Серийный убийца?
— По всей видимости.
Жанне не хотелось углубляться в детали. Прежде всего она стремилась разобраться во второй части своего уравнения с тремя неизвестными: аутизм, генетика, первобытная история…
— По-вашему, аутизм и первобытные времена как-то связаны?
— Что вы подразумеваете под первобытными временами?
— Примитивные инстинкты, регрессивное поведение.
— Да, такая связь существует.
Жанна вздрогнула. Она не надеялась на положительный ответ.
— Вам известно, что такое ребенок-волк? — продолжала Элен Гароди.
— Нет.
— Одичавший ребенок. Брошенный мальчик, который вырос во враждебной среде. Например, в лесу. Слышали о Викторе из Аверона?
— Я смотрела фильм Франсуа Трюффо.
— Это реальная история. Десятилетнего мальчика нашли в Аверонском лесу в тысяча восьмисотом году. Он передвигался на четвереньках и казался глухонемым. Беспрерывно раскачивался, не проявлял никакой привязанности к тем, кто его кормил. Мальчика отдали молодому военному врачу Жан-Марку Итару, который потратил уйму времени на его обучение.
Жанна вспомнила черно-белые кадры из фильма. Терпеливый воспитатель Итар, чью роль сыграл сам Трюффо. Косматый мальчишка, в котором переплелись животное и ангельское начала. Этапы его образования. Музыка Вивальди…
— Несмотря на все усилия, Итару так и не удалось вернуть Виктору человеческий облик.
— Не понимаю, при чем здесь аутизм.
— Сегодня все говорит о том, что Виктор был аутистом. Несомненно, это первый ребенок-аутист, которого наблюдали так пристально.
— А разве его немота не была вызвана жизнью в лесу?
— Есть несколько гипотез. По мнению Итара, состояние Виктора объяснялось отсутствием общения и тем, что он не получил воспитания. Но впоследствии появилось другое объяснение. Совершенно противоположное. Виктор с рождения страдал аутизмом, и поэтому его бросили в лесу. Таким образом, он был брошен, потому что страдал аутизмом, а не наоборот.
