Бумажные самолёты - Максим Кощенков
Интерлюдия
Эмили
Лос-Анджелес, прошлой осенью
Меня тошнит от жизни, поставленной на повтор. Спустя пару месяцев я смогла предугадывать события с точностью до секунды: мама, целующая папу; поворот ключа; темнота; поток воспоминаний, сбивающий с ног, словно тайфун. Казалось, что я стала заложницей убогого сценария, в котором недостаточно драмы. И чем больше я прокручивала в голове события в Нью-Йорке, тем быстрее приближалась к кульминации. Я плакала. Плакала. Плакала. Фильм под названием «Моя новая жизнь» определённо провалился в прокате. Но долг перед родителями не давал мне признаться в этом — по крайней мере, поначалу.
Но как долго мне пришлось бы разыгрывать роль? Прожитые дни оставляли на моём лице неизгладимый отпечаток грусти. Я ночами напролёт слонялась по новому дому, привыкая к обстановке. Слишком просторно, слишком вычурно, слишком «не так, как в Нью-Йорке». Лос-Анджелес напоминал рекламный буклет, но Нью-Йорк был произведением искусства. А главное — Лос-Анджелес так и не стал мне родным. Я так изменилась, что собственное отражение начало казаться чужим. Я как будто смотрела на совершенно незнакомого человека, в котором от меня — только имя. Я искала звёзды. Как бы я хотела, чтобы пролетела комета, а лучше — прошёл метеоритный дождь! Тогда я бы загадала, чтобы время повернулось вспять, и я снова стала собой. Но небо было пустым.
Я бежала не от Итана — я бежала от самой себя. Я бежала от Эмили, которую создали злые языки, которую запечатлели на фотографиях и которую втаптывали в грязь двадцать четыре часа в сутки. Людям всегда проще осудить, чем попытаться понять. Выпустить когти. Накинуться и растерзать, словно добычу. Потребовалось всего пять минут, чтобы уничтожить моё имя, и целая вечность, чтобы его восстановить. Но чего это стоило? Под приклеенной улыбкой скрывалась кровоточащая рана. Я чувствовала, что была переполнена болью, которую не могла выплеснуть.
«Сколько можно трепать себе нервы? Позвони Итану!».
Мне не хотелось ворошить прошлое — только напомнить: если я молчу, это ещё не значит, что я ничего не помню. Я брала телефон, но стоило пальцу зависнуть над его номером, как я тут же сдавалась. Я собиралась звонить парню, у которого когда-то бывала чаще, чем у себя дома, и от этого мне становилось не по себе. Словно его дом был моим, словно сам Итан был моим домом. «Который ты потеряла», — проговаривала я и блокировала смартфон. После того, что он сделал, Итану нельзя было доверять. Но как можно не доверять тому, кого считаешь любовью всей своей жизни?
Было слегка за полночь, когда в прихожей щёлкнул свет. Мама стояла на пороге, опустив голову, словно в чём-то провинилась. Может, она понимала, что это неправильно — оставлять нас и тратить деньги, которых и так кот наплакал? Мне бы хотелось, чтобы это было так. Её платье было насквозь мокрым.
— Ты что, шла пешком? — спросила я шёпотом, когда она прошла мимо меня в ванную. — Там же ливень.
Я посмотрела на её грязные туфли, брошенные у двери, и уже хотела пойти и поставить их как надо, как мама вдруг ответила:
— Я выпила.
В этом я не сомневалась. Обессилено вздохнув, я проскользнула за ней в ванную и прикрыла дверь.
— А где машина? У казино? Попросить папу, чтобы он прикатил её к дому?
— Нет больше машины, — ответила она, словно это было в порядке вещей.
Я встала в дверном проёме как вкопанная.
— Ты шутишь?
Я не могла поверить в это. Ещё несколько часов назад мама повернула ключ, нажала на педаль газа и помчалась веселиться, а теперь она заявляет, что у неё нет машины.
— Ты проиграла её?
Я слышала, как поскрипывает диван, и понимала, что папа проснулся. Я хотела вести себя как можно тише, зная, что папа не любит, когда мама пьяная, но не могла совладать с собой. Молчание в ответ было последней каплей.
— Как ты могла ставить на неё?! Это же твоя первая машина!
— Закрой свой поганый рот, — процедила она, и что-то внутри меня оборвалось.
— Как ты могла?!
Мама сожалела, это было видно невооружённым глазом. Она села на край ванной и спрятал лицо в ладонях. Но этого мало — я хотела, чтобы она признала свою ошибку.
— Наша машина, — только и могла сказать я. — Сначала бизнес, а теперь и она! Ну и ну! Может, пора остановиться, пока на нас хотя бы есть одежда?
Дверная ручка задёргалась, и я услышала сонный голос папы.
— Эмили? Натали?
Мама подскочила на ноги, накинула на голову полотенце и включила воду. Она пила прямо из-под крана, чтобы как можно скорее перебить неприятный запах алкоголя. Никогда ещё она не выглядела такой жалкой.
Я вышла из ванной, не посмотрев на папу, и заперлась в своей комнате. Проблемы наваливались на наши плечи одна за другой, а я была их катализатором. Значило ли это, что только мне было под силу их решить? Сомневаюсь. Но лучше было попробовать, чем совсем опускать руки. Это я знала наверняка.
Глава 31
Каролина
Сделав несколько коротких звонков, администратор соглашается проводить нас до комнаты охраны. Не веря своей удаче, я торопливо прячу удостоверение в карман, как будто кто-то в любой момент может выхватить его у меня из рук. Знаю: портативный диктофон отчётливо зафиксировал мою маленькую ложь. Остаётся надеяться, что Николасу и вправду есть, что сказать.
Но чем дольше мы петляем по коридорам, тем больше мне кажется, что Николас просто пытается выиграть время. Мысль о том, что это лишь отвлекающий манёвр, не даёт мне покоя. От решительных действий меня останавливает только одно: уже слишком поздно сомневаться.
«Зато верить главному подозреваемому, конечно, самое время, — язвит внутренний голос. — Особенно, когда он у тебя на крючке». Как ни странно, но мне впервые хочется с ним согласиться. Николасу ничто не мешало соврать, зная моё нынешнее положение. Но вопрос в другом: что мешало мне отвезти его в участок? Неужели неопытность или поспешность?
«Нет, — отвечаю я самой себе. — Вера в людей. То, что заставляет меня видеть в них больше достоинств, чем недостатков». Я знаю: никто не даст мне второго шанса, если я сделаю ошибку. Но кто-то же должен дать его Николасу! В конце концов, он просто ребёнок. Разве у него нет права на ошибку? И разве это не
