Андрей Троицкий - Раскрутка
Пока ясно одно: Перцев крутится где-то в Москве или пригороде, потому что тут, в огромном городе, легче спрятаться. Звонок на квартиру Дунаевой сделан с мобильного телефона, оформленного на некую Терещенко, которая потеряла свой аппарат в электричке по дороге из Клина в Москву. Или выронила из сумочки при входе в метро. Звонок сделан с Лубянской площади. Больше тот телефон не использовали, батарею питания отключили. Итак, Ольга Петровна становится для следствия важным свидетелем, но разговорить ее будет нелегко.
* * *Лунева вышла из комнаты, дошагала до конца коридора и тихо постучала в кабинет мужа. Вдруг он спит?
– Заходи, чего скребешься… – Роман Сергеевич сидел за компьютером и, глядя на монитор, что-то писал на отрывном листочке. Как всегда, вид у него был деловой, а глаза грустные.
– Там Оля Дунаева просит немного деньжат подкинуть… – Супруга закрыла дверь и встала на пороге. – Всего две тысячи. Не возражаешь?
Роман Сергеевич покрепче затянул пояс халата, смерил жену строгим взглядом. Финансист по образованию, он был генеральным продюсером студии телевизионных фильмов, а в свободное от основной работы время не без успеха играл на бирже. Человек степенный и солидный, он старше своей супруги на пятнадцать лет. Считает себя великим либералом, сам был не прочь закрутить роман с подающей надеждой молодой актрисой, а потом бросить ее ради другого романа. Но при этом придерживается консервативных взглядов на семейные ценности и до исступления ревнует жену.
Еще он знает счет каждой копейке и сэкономленный рубль считает заработанным. На женщин деньги не тратит, потому что этот товар для человека с его положением – дармовой. И еще он взял за правило подслушивать разговоры жены. Не из любопытства. Просто хотел еще раз убедиться в ее верности и честности. Минуту назад он отошел от двери, где беседовали подруги, и с тяжелым сердцем вернулся в кабинет.
– Вот что, – насупился Роман Сергеевич, – давно хотел сказать, но повода не было. Я не хочу, чтобы эта женщина появлялась в нашем доме. Это жалкая, развратная особа, которая оказывает на тебя дурное влияние.
– Но почему? – округлила глаза супруга.
– А ты не знаешь? Эта насквозь порочная баба запуталась в своих мужиках. Ее брата подозревают в убийствах женщин. И мне кажется, эта безголосая певичка знала о той жуткой резне, которую устроил ее родственник. Знала – и не помешала своему брату.
– Но, Роман, мы с Оленькой знакомы всю жизнь. Мы лучшие подруги.
– Тем хуже для тебя. И для меня.
– Откуда ты знаешь про ее брата? И про ее мужчин?
– Земля слухами полнится, – коротко и лаконично ответил муж. Все эти новости он узнал только сегодня, стоя в коридоре под дверью гостиной. – А теперь пусть убирается отсюда. Если ты не скажешь ей этих слов, я сам вышвырну ее на лестницу. Все понятно?
– Какой ты сегодня строгий. Ну, мусик…
– Давай без соплей. – Роман Сергеевич пристукнул кулаком по столу. – Я все сказал. Повторять не стану.
– А деньги? Я обещала.
Роман Сергеевич свирепо глянул на супругу и снова уставился в монитор.
– У тебя на раздумье – одна минута, – процедил он сквозь зубы. – И время пошло.
Лунева поправила прическу и бодрым шагом вернулась в комнату.
– Мой барбосик сегодня не в духе, – сказала она. – И денег у него нету. Ну, ни копейки. Оказывается, утром он внес взнос за новый гараж. Очень жаль.
Лунева покопалась в шкатулке, вытащила две измятые сотни и сунула в руку Дунаевой.
– Все, чем могу, – сказала она. – А теперь прости, я нужна Ромочке. Что-то там у него не распечатывается. Принтер барахлит. Муж просит помочь.
Дунаева положила деньги в сумку, поблагодарила хозяйку дома и вышла на лестницу, забыв сказать «до свидания». Она ждала лифт и думала о том, что сегодня, сейчас, вдруг, без всякой причины, потеряла самую близкую, самую лучшую подругу. Дунаева резко повернулась, нажала кнопку звонка. Когда Лунева испуганно выглянула на площадку, отдала ей деньги, молча села в лифт и нажала кнопку первого этажа.
* * * Девяткин видел, как Ольга Петровна выходит из подъезда и медленно идет к машине. Лицо, не спрятанное за темными очками, уставшее, под глазами залегли тени. Видимо, теплой дружеской беседы не получилось, а воспоминания молодости свелись к старым дрязгам и обидам. Он подумал, что певица прощается с красивой жизнью, возможно, навсегда. Три месяца назад, видимо из соображений экономии, она уволила кухарку и экономку, хлопотавшую по хозяйству. Позднее рассчитала водителя. Теперь сама крутит баранку и торчит в московских пробках. Больше увольнять некого, если не считать садовника, который появляется раз в неделю, чтобы привести в порядок газон и живую изгородь на приусадебном участке.
Ольга Петровна, наклонившись, разглядывала спущенное колесо машины, когда рядом с ней возник Девяткин.
– Какая встреча, – сказал он. – На ловца и зверь бежит. А мы тут поджидаем одного субчика, проходит по мокрому делу. И вдруг вы. Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты. Видите, я уже заговорил стихами. Значит, вы влияете на меня благотворно.
Дунаева фыркнула и пнула колесо носком туфельки:
– Вы пропороли?
– Разве я похож на мелкого пакостника? – удивился вопросу Девяткин. – Резина у вас неновая, – вот в чем проблема. Да не волнуйтесь вы из-за этого несчастного колеса. Вон в той машине, видите, сидит такой здоровый лоб. Мой сотрудник. Он вам моментом поставит запаску – и дело с концом. А мы пока поговорим за жизнь. Чтобы время скоротать.
– Я уже сказала, что не стану разговаривать без адвоката. А насчет колеса не беспокойтесь. Лучше вызову техпомощь.
– Слишком долго ждать этой помощи, и деньги еще заплатите ни за что. Мой долг джентльмена помочь даме в трудную минуту. – Девяткин махнул рукой, подзывая Лебедева, и протянул руку: – Давайте ключи.
Через минуту Лебедев открыл багажник «мерседеса», а Девяткин с Ольгой Петровной присели на скамейку перед клумбой. И обменялись мнениями о погоде.
– Не буду спрашивать, знакомы ли вы с Игорем Перцевым. Потому что этот вопрос стал риторическим.
Девяткин вытащил из кармана диктофон, нажал кнопку «пуск» и дал Ольге Петровне прослушать отрывок перехваченного телефонного разговора. Дунаева сидела, не двигаясь, потом, спохватившись, расстегнула сумочку и нацепила темные очки вполлица. Девяткин убрал диктофон, выдержал паузу и сказал:
– Перцев убил сотрудника прокуратуры, молодого парня. Сиротой остался ребенок, молодая женщина стала вдовой. Но это вас не колышет. Вдову и ребенка вам не жалко. Пусть так. Но в словах Перцева ясная угроза в ваш адрес. Он сказал, что едет в Крым. Потом начинает настаивать на встрече с вами. Вы отказываете. Он говорит, что вы остались все той же, не поумнели, не сделали выводов. И вдруг меняет решение, говорит, что в Крым не поедет. Он отправится в Краснодар. Странно, правда? С чего бы это? Где-то в городе прячется ваш брат. А Перцев очень сильно на вас обижен. Его действия?
– Я не знаю, какая каша в голове Перцева.
– Отвечу за вас: он станет искать вашего брата. И если найдет его…
– Я не хочу об этом говорить. Вызывайте меня повесткой. Я приду с адвокатом, тогда и побеседуем.
– Если вы настаиваете на официальных встречах, пусть так и будет. Но против адвокатов у меня есть свои методы. Я подготовлю бумагу, очень убедительную, попрошу у судьи санкцию на ваше задержание и последующий арест. А потом в установленный законом срок предъявлю обвинение в том, что вы пособничали жестокому убийце. Зная об его преступлениях, скрывали Перцева от правосудия.
– Это плод вашей больной фантазии. Я никому не пособничала и никого не скрывала от правосудия.
– Пусть так. Но наша бюрократическая машина работает слишком медленно. Пока суд да дело, пока ваш адвокат составит кассацию, а суд ее рассмотрит, вы будете париться в изоляторе временного содержания.
– Вы на это способны?
– Послужите в убойном отделе ментовки, дорастете до майора – и вы будете способны еще и не на такое. Адвокат станет сочинять новую филькину грамоту, а суд ее отклонит. По одной причине. Когда убивают прокурора, судьи не смотрят на личности. То, что вы известная певица, ничего не значит. Для судей вы просто подозреваемая. А все наши желтые газетенки станут взахлеб пересказывать эту историю, смаковать мелкие детали. Вспомнят и о брате, подозреваемом в убийствах женщин, насочиняют таких сказок, что мало не покажется. Сами не захотите выходить на волю – стыдно будет людям в глаза смотреть. Каждый ублюдок станет на вас пальцем показывать. А особо эмоциональные граждане могут яйцами закидать. Нравится?
– Не очень.
– Повторяю: Перцев уже ищет вашего брата. И я не завидую бедному художнику.
– Что вы хотите от меня?
– Для начала расскажите мне о Перцеве. Все, что вспомните. Это неформальная беседа. Без бумажек и писанины.
