Майкл Бирнс - Святая кровь
Однако за ней никого не оказалось. Донован навалился грудью и просунулся в конторку, надеясь, что портье в дежурке, просматривающейся через открытые двери слева и справа.
— Ау! — закричал Донован, не видя никого. — Эй!
И тут взгляд его привлекли отражения от блестевшей красной лужицы на плитке пола под столом. Портье раскинулся на спине, в безжизненных глазах застыл ужас, во лбу — аккуратное отверстие.
Донован отпрянул назад, грудь его бешено вздымалась и опускалась.
Блок мониторов камер наблюдения, тем не менее, был в работе, и на замкнутом контуре второго этажа Донован заметил крупного мужчину, тащившего к лифту битком набитый тюк для белья. Сегодня на нем не было лабораторного халата: отец Петр Квятковски, или как его там, нацепил серую униформу подсобного рабочего.
Донован испугался, что опоздал. Совсем рядом находились ворота Петра, а также Колокольная арка. Если Мартин устроил бандитам легальный въезд в город, они беспрепятственно минуют выставленные там посты швейцарских гвардейцев. Затем пару быстрых поворотов на виа Грегорио VII — и ищи ветра в поле.
Но если попробовать прямо сейчас предупредить гвардейцев, они могут успеть задержать нарушителей до того, как те попытаются улизнуть из города. Донован потянулся к телефону на стойке и схватил трубку. Провод был перерезан.
На мониторе только что закрылись двери лифта. Он услышал, как за спиной пришел в движение механизм.
А не полагается ли портье иметь при себе оружия? Яростный взгляд метнулся к телу: темно-синий блейзер портье распахнулся, очевидно, когда он ударился о пол. Не видно ни подмышечной кобуры, ни поясной.
Взгляд Патрика лихорадочно метался в поисках чего-нибудь похожего на оружие. Дальняя стена — красный огнетушитель и жуткого вида большой топор, закрепленные на пожарном стенде за стеклом.
43
Как только двери лифта расползлись, Донован выскочил из-за угла с огнетушителем наперевес и направленным прямо перед собой раструбом. Отлично видя Квятковски, Донован повернул рычаг (чеку он выдернул заранее) и направил струю фосфата аммония прямо ему в лицо.
Ошеломленный киллер буквально на мгновение припозднился с реакцией — руки его взметнулись к лицу уже после того, как химикаты въелись в глаза. С криком он повалился на пол, одновременно вытолкнув парусиновый тюк на Донована и сбив его с ног.
Донован отбросил огнетушитель и потянулся за пожарным топором. Вскочив на ноги, он обежал тюк, сунул свободную руку в лифт и, не глядя, ударил по щитку с кнопками. Квятковски уже поднимался на ноги и тер глаза, отчаянно пытаясь хоть что-то рассмотреть.
Как только Квятковски дернулся к закрывающимся дверям, Донован рубанул по его вытянутой руке: лезвие топора с противным чавкающим звуком рассекло толстое предплечье, и тотчас потоком хлынула кровь. Убийца взвыл от боли, а Донован крепко пнул его — он отлетел к задней стенке лифта и сполз по ней на пол. Еще один пинок по панели с кнопками закрыл двери и отправил скованного шоком киллера на пятый этаж.
Весь дрожа, Донован стянул простынку, прикрывавшую то, что находилось в тюке. Шарлотта, свернувшаяся калачиком, без сознания… Но еще дышавшая.
— Слава богу! — вскричал Донован.
Он шагнул к выключателю пожарной тревоги у выхода на лестницу, но сигнал подать не успел: на лестнице послышался шум. Опрометью вниз, к нему, бежал мужчина, и Донован узнал его. Это был партнер Квятковски.
Патрик дернул за ручку пожарной сигнализации и пробежал мимо тюка. Времени оттащить Шарлотту в безопасное место уже не оставалось, но, по крайней мере, сигнализация сработала. Ревун пожарной тревоги запульсировал с частыми интервалами и так оглушительно, что звука выстрела Донован не услышал.
Однако почувствовал силу его удара, когда пуля врезалась в левое плечо и вышла через грудь. Тело сильно дернуло вперед, развернуло и швырнуло на мраморный пол.
Последнее, что почувствовал Донован, — это лед, сковывавший все тело. Невыносимо пронзительный рев тревоги становился тише и замер где-то вдали.
44
Иерусалим
Такси свернуло с бульвара Руппина и стало взбираться по крутой трехрядной дороге к самому знаменитому иерусалимскому комплексу галерей искусства и истории — Музею Израиля.
«За сегодняшний день это третий музей», — подметил Амит.
Пока дорога не достигла вершины подъема, он смотрел в окно на здание кнессета, возвышающееся над склонами холмов в Гиват Рам: безвкусное, как бельмо на глазу, прямоугольное строение 1960 года, с плоской, со свесами, кровлей, со всех сторон поддерживаемой расширяющимися кверху прямоугольного сечения колоннами. На фоне ночного неба здание подсвечивалось, и от этого Амиту было еще тяжелее предположить, что его неестественная симметрия и резкие линии были вдохновлены храмами Египта. Но что действительно впечатляло его — так это мощная политическая база, что выстроил Аарон Коэн внутри этого однопалатного владения за время своего пребывания на посту в парламенте Израиля.
Коэн был могущественным человеком, которого многие считали провидцем. Но был он также в глубине души сионистом — чистейшей пробы, каких поискать. Амит чувствовал, что произошедшее в Кумране на его совести, не говоря уж о цепочке зловещих совпадений: смерти Йоси и последовавшим за ней исчезновением свитков. Сейчас в кармане у него лежала распечатка транскрипции, в которой могут отыскаться ответы на многие вопросы относительно мотивов раввина.
У музея Амит расплатился с водителем и вместе с Жюли проследовал через стеклянные двери главного входа.
Внимание египтолога привлекли гости, подъехавшие на лимузине, элегантно одетые в платья и смокинги. В ответ кое-кто из них принялся бесцеремонно разглядывать ее.
— Чувствую себя бомжихой, — пробормотала она. — Что здесь происходит?
— Наверное, частная ВИП-экскурсия. И не переживай, выглядишь ты классно, — добавил Амит.
Она улыбнулась.
Сам же Амит без «иерихона» чувствовал себя беззащитным, так что при виде охранников и металлодетекторов испытал огромное облегчение.
— Пока мы здесь, можем чувствовать себя в безопасности, — сказал он Жюли, узнав одного из охранников, того, что постарше, сухощавого, с абсолютно седыми волосами.
Когда охранник поднялся и протянул для рукопожатия руку, Жюли заметила, что задравшийся рукав обнажил какие-то цифры, вытатуированные сразу над запястьем.
— Амит, как поживаешь, дружище? — проговорил он с сильным польским акцентом.
— Хорошо, Дэвид. Ты как?
— Плюс еще один день жизни. — Ответ охранника был таким радостным, будто он только что выиграл в лотерее.
Когда его взгляд перешел на Жюли, он не удержался и присвистнул.
— Рядом с такой очаровательной дамой тебе грех жаловаться!
Амит официально представил спутницу.
— Знаешь, мы закрываемся сегодня в девять.
Дэвид взглянул на часы убедиться, что время уже вышло.
— Не хочу показаться грубым… — сказал он, окинув их одежду беглым, но цепким взглядом, а в это время в вестибюль просочилось еще больше благоухающих гостей в черном и блестящем. — К сожалению, у нас частное мероприятие.
— Мы не собираемся портить вечеринку. Просто хотел показать Жюли кое-что.
Посмотрев по сторонам, Дэвид подался к ней и проговорил громким шепотом:
— В списке приглашенных Амита может и не быть, но он всегда в моем списке випов.
Он подмигнул и мотнул головой в сторону экспозиции.
— Проходите.
— С меня причитается, — сказал Амит.
— Только не натвори там ничего, ладно?
— Кстати, Дэвид. Скажи-ка, ты дежурил здесь вчера, во время симпозиума?
— Ну да.
— И Йоси, разумеется, приходил?
Лицо Дэвида мгновенно омрачилось:
— Приходил. Жаль мужика… Надеюсь, Господь был готов принять его.
Амит же был уверен, что для Господа его появление стало сюрпризом, но сказал:
— Я тоже в шоке.
Он чуточку помедлил и спросил:
— Вопрос может показаться странным, но было ли что у Йоси с собой, когда он входил? Портфель, например, или что-нибудь вроде того?
Дэвид зажмурился и на секунду задумался, затем покачал головой.
— Мимо сканера ведь ничего не пронесешь.
Он показал на устройство с ленточным конвейером рядом с ним.
— Точно помню: ручка у него красивая была в кармане, зазвенела. А больше…
Он вновь покачал головой.
— Уверен, что он ничего с собой не принес?
Дэвид в шутку сделал вид, что обиделся.
— Может, я уже и не юноша, но шарики-то еще крутятся. — Он постучал пальцем по виску.
Амит точно знал, что Йоси не мог оставить свитки в своей машине. Он бы весь извелся, думая о влажности, повышенной температуре, не говоря уж о том, что их из машины могли элементарно украсть. И рассказ Дэвида полностью совпадал с воспоминанием Джошуа Коэна о Йоси, покидавшем музей с пустыми руками.
