Тим Лахай - Вавилон восставший

— Уважаемые дамы, не хотите ли прогуляться со мной до Норт-Вудс, где я запущу несколько стрел в совершенно невинные деревья исключительно для тренировки меткости?

— По-моему, Шэри никогда не наблюдала тебя в роли Робин Гуда, но мы с ней уже договорились пообедать вместе. Мерф, ты, случайно, удираешь не потому, что я попросила тебя собрать одежду, которую мы предназначали для церковной благотворительной ярмарки?

— Эх, незадача! Соберу чуть позже. Он нажал на газ и был таков.

Лора покачала головой и взглянула на Шэри.

— Ну вот, посмотри, с чем мне приходится мириться. Однажды я подсчитала, что Мерфи может произнести слово «позже» на двенадцати языках, большая часть которых такие же древние, как и его обещания помочь мне в домашних делах.

— Я просила Пола, чтобы он пришел на наше церковное собрание в среду, и сказала, что ему следует принять участие в сортировке одежды в подвале, чтобы по-настоящему понять, чем мы живем.

— Вот и прекрасно. Однако нам все-таки следует подкрепиться, ведь мы должны быть сильными. Если полагаться только на мужчин, нам, скорее всего, придется самим и разбирать тюки с одеждой, и таскать их.

Коготь бросил на Чака мрачный взгляд.

— Я же сказал тебе: сбавь скорость. Мне совсем ни к чему попадать полиции на заметку.

— Хорошо, хорошо. Я просто давно не садился за руль. Вы лучше объясните мне, зачем нужно ехать за покупками до самого Роли. Здесь поблизости есть куча магазинов.

— Не хочу, чтобы кто-то из местных жителей обратил на нас внимание и запомнил, что мы покупаем.

— А зачем вы попросили подвезти сестру? Я могу сразу сказать, что вы ей не понравились.

— Ну что ж, я отвечаю ей полной взаимностью. Именно поэтому ей не следует ничего рассказывать. Она, не моргнув глазом, выдаст тебя копам. Держи язык за зубами и не говори ей ни слова по поводу того, чем мы занимаемся.

Равнодушные глаза Чака вдруг сверкнули.

— Я и сам ничего не знаю. Что я ей расскажу? Когда вы, наконец, объясните мне, что такое затеваете? Впрочем, что бы вы ни затевали, можете на меня рассчитывать.

Коготь покачал головой:

— Конечно, ты уже в деле, придурок. А теперь заткнись и поезжай по магазинам. Мы покупаем одежду. Много одежды.

— Одежду? Нормально! Мне не помешает обнова.

— Не для тебя. Мы ее раздадим.

— Не понял. Покупать одежду, чтобы затем раздавать ее? В чем тут прикол?

— А ты не слышал, как твоя сестра, сидя в машине, болтала о благотворительной ярмарке, которую будет проводить престонская христианская община?

— Ну и что? Только не говорите, что хотите заставить меня пойти в церковь! — Чак резко нажал на тормоза. — Кстати, что вы все-таки такое затеваете?

Вместо ответа Чак получил хороший подзатыльник, которого ему хватило надолго.

— Я же велел тебе заткнуться и делать свое дело. Расслабься, парень. На этой неделе мы тоже внесем свою достойную лепту в церковную общину.

— Несмотря на все мое горе, я считаю необходимым обратиться к американскому народу с предупреждением.

Шейн Баррингтон говорил, обращаясь к десяткам репортеров. Хотя до сих пор он крайне редко появлялся на экранах телевизоров, его нынешняя роль понемногу начинала ему нравиться.

Задание поступило непосредственно от Когтя: Баррингтон должен публично объявить о гибели сына. Естественно, история, которую он сейчас рассказывал, ничего общего с истиной не имела. Баррингтон ни словом не упомянул о том, каким жутким образом погиб его сын и кто настоящий виновник его гибели. Шейн разукрасил сценарий, предложенный ему Когтем, новыми красочными подробностями, представив совершенно фантастическую версию смерти Артура.

Баррингтон всматривался в объективы камер и думал, стоит ли сейчас выжать из себя для пущей убедительности скупую отцовскую слезу.

— Три дня назад ко мне в кабинет позвонили с сообщением, что мой единственный сын Артур был похищен среди бела дня на одной из нью-йоркских улиц. Похитители требовали пять миллионов долларов за возвращение Артура живым, оговаривая при этом, что я ни в коем случае не должен сообщать о происшедшем полиции. Как любой отец на моем месте, я был в полном отчаянии и готов был удовлетворить любые требования, только бы спасти жизнь сыну.

Чтобы случайно не отвлечься воспоминанием о том, как все происходило в действительности, о том, как он беспомощно наблюдал за сценой хладнокровной расправы над Артуром, учиненной Когтем, Баррингтон не отрываясь, смотрел в объективы камер.

— Отнюдь не из-за отсутствия должного уважения к нашим стражам порядка, а исключительно из стремления любой ценой спасти жизнь сына я попросил руководство моей личной охраны связаться с похитителями и организовать выплату выкупа. Однако вчера представители моей охраны обнаружили его тело, чудовищно изуродованное гнусными убийцами.

Даже у традиционно циничных бойцов телевизионных баталий перехватило дыхание от жутких откровений Баррингтона.

— Если государство не смогло обеспечить безопасность моему сыну, оно не сможет обеспечить безопасность и вашим детям. Оплакивая утрату Артура, я тем не менее решил в эти тяжелые для себя минуты собрать все оставшиеся у меня силы и инициировать общественное движение, которое положило бы конец безудержному и чудовищному росту преступности в нашем обществе. Спасибо.

От представителей прессы, последовав ураган вопросов.

— Мистер Баррингтон, — первый вопрос задавал репортер его собственного канала, — не могли бы вы более подробно остановиться на тех усилиях, которые вы собираетесь предпринять в качестве ответных мер по отношению к убийцам?

Баррингтон слово в слово повторил ответ, который ему порекомендовал дать Коготь:

— В ближайшие несколько месяцев я планирую поддержать целый ряд ответных мер общества против насилия, вышедшего в нашей стране из-под контроля. Подобно многим из вас я по горло сыт ни на что не годными политиками и их бессмысленными обещаниями.

Прозвучал следующий вопрос:

— Мистер Баррингтон, не собираетесь ли вы сами баллотироваться на высшие государственные посты?

— Моему народу, — холодный и пристальный взгляд Баррингтона был устремлен прямо в объективы камер, — я могу поклясться: если политики не способны обеспечить нашу полную и всеобщую безопасность, я отложу в сторону все дела «Баррингтон комьюникейшнс» и, возглавив руководство страной, сумею добиться в ней порядка.

— Мои коллеги в высшей степени удовлетворены выступлением мистера Баррингтона, — звучал в трубке спутникового телефона Когтя голос Джона Бартоломью, представителя СЕМЕРЫХ. — Вы очень хорошо его подготовили, Коготь. Со временем, я надеюсь, мы воспользуемся жутким убийством, которое вы совершили, для достижения новых высот политического влияния — конечно, если Баррингтон будет и в дальнейшем послушно выполнять наши инструкции.

Коготь презрительно усмехнулся:

— Вам прекрасно известно, что, если он не станет этого делать, его ждет печальная и безвременная смерть.

— Да, кстати, мы тут анализировали ваши последние сообщения из Престона, Коготь. Кое-что из того, что вы упомянули мимоходом, связано с одним из моих коллег и может очень хорошо вписаться в новый этап.

— И что же мне следует делать?

— Молодой человек, о котором вы упомянули, Уоллах, тот, что увивается за Мерфи и за сестрой вашего агента… Относительно него в план решено внести некоторые коррективы.

37

В среду вечером Пол Уоллах припарковал машину у церкви престонской христианской общины. Выбеленный фасад, крытый обшивочными досками, поблескивал в лучах заходящего солнца. Сердце Пола учащенно забилось.

Дверь была открыта, но молодой человек не торопился войти. Ему хотелось сразу же попасть в подвал, чтобы показать Шэри, что он искренне желает помочь ей в сортировке одежды для ярмарки. Пол прошел к боковой стене церкви, к стальной двери, ведущей в подвальный этаж. Открыл ее и стал пробираться вниз по узким деревянным ступенькам.

Привыкнув к темноте, Уоллах рассмотрел голый цементный пол под ногами, деревянные дощечки, аккуратно сложенные в стопки, и несколько картонных ящиков в углу. Провел рукой по стене в поисках выключателя, нащупал его, и единственная лампочка залила подвал ярким светом.

— Привет, я пришел помочь! — крикнул Пол. — Есть здесь кто-нибудь?

В дальнем углу стояло нечто, напоминавшее старый котел, а рядом располагалась арка, за которой начинался проход в другую часть подвала. Нагнувшись, чтобы не удариться головой о низкий потолок, Пол сделал шаг вперед — и чуть было не упал, споткнувшись о мешок со старьем. И тут он обнаружил, что это вовсе не мешок…

Это был… труп.

Пол опустился на колени. На него смотрели безжизненные глаза молодого человека с длинными светлыми волосами. Он инстинктивно отскочил, широко открыв рот от ужаса и неожиданности и больно ударившись головой о стену. Затем, сделав глубокий вдох, снова опустился на колени и дрожащей рукой дотронулся до сонной артерии. Ничего. Пол никак не мог собраться с мыслями. Прежде ему никогда не приходилось видеть мертвое тело. И тут с какой-то неожиданной и пугающей яркостью в голову пришла единственная четкая и абсолютно ясная мысль.