Брайан Фриман - Казино "Шахерезада"
– Три убийства, – проговорил Страйд. – Даже четыре, если предположить, что и в Рино действовал он. Преступник набирает обороты. Торопится.
Аманда заметила вдали автомобильные фары, движущиеся вдоль тянущейся по краю озера дороге. Это возвращались домой Муз и несколько его соседей. Когда автомобиль показался под ближайшим фонарем, Аманда узнала его – тот самый лимузин, в котором она разговаривала с Тирни. Молодой, жизнерадостной.
Аманда кивнула в его сторону и сообщила:
– А вот и Муз приехал.
Страйд понимал, почему Муза прозвали Лосем. Очень высокий, он, казалось, на девять десятых состоял из ног. Шагал словно циркач на ходулях. Волосы для его возраста необычно черные, густые и длинные. Муз сидел прямо, как палка, не замечая болтающихся и бьющих по лицу прядей, уперев тонкие локти в колени и обхватив лицо длинными, похожими на вязальные спицы пальцами. Смокинг расстегнут, бабочка тоже, и она летучей мышью распласталась на белоснежном жабо его рубашки.
Страйд, Аманда и Муз расположились на заднем сиденье лимузина. Ноги Муза касались спинки переднего сиденья.
– Моя девочка. Моя маленькая прелестная девочка, – причитал Муз. – Зачем я увел ее? Нужно было оставить. Ей там лучше. Я – самовлюбленный мерзавец. Хотел иметь рядом кого-нибудь, кто бы похоронил меня. А хоронить придется ее.
Он поднял голову, обвел их затравленным взглядом. Страйд обратил внимание на его фирменный товарный знак: брови, кустистые, широкие, которые актер мог изгибать и двигать ими. Они являлись частью сценического образа. Муз был способен одной лишь пляской бровей довести публику до истерического смеха. Лет двадцать назад Страйд видел его в какой-то юмористической программе. Муз запомнился ему набором плосковатых шуток в жанре черного юмора – признака саморазрушения, – байками под видом случаев из собственной жизни, пересыпанными избитыми анекдотиками о пьянстве, разводе и супружеских потасовках. Все это сопровождалось игрой бровей, напоминавших сбившихся с курса мечущихся гусениц. Он казался Страйду чревовещателем.
Сегодня брови Муза лежали неподвижно, как две мохнатые сторожевые собаки.
– Вы можете рассказать нам, где находились сегодня вечером, мистер Даргон? – произнес Страйд вежливым, но твердым тоном.
Муз медленно сосредоточился. Он словно оцепенел от горя и выглядел искренним. Однако Страйд за свою службу в полиции часто сталкивался с супругами, напускавшими на себя и не такой страдальческий вид, который оказывался впоследствии лживым. Не единожды жертвы преступлений превращались в преступников. Муз был прекрасным лицедеем.
– Я развлекался на благотворительной вечеринке, – ответил он и ткнул пальцем в висевший на лацкане смокинга значок с портретом губернатора Дюрана.
– Почему вы не взяли с собой Тирни?
Одна из бровей Муза подала признаки жизни.
– Перед всяким шоу я становлюсь форменным мерзавцем, – проговорил он. – Ни до, ни после я ни с кем не общаюсь. Если бы Тирни отправилась со мной, ей пришлось бы сидеть в компании болтливых адвокатов, выслушивать их рассказы о недавних судебных победах, наблюдать, как я заставляю публику давиться от смеха. Подобные тусовки она не любит, потому что скучает там.
– Кто еще знал, что она останется дома одна? – Страйд сделал легкое ударение на последнем слове.
– Представления не имею. Когда я отлучаюсь надолго, Тирни, как правило, тоже уходит. Молодая девушка, ей хочется приятно проводить время. Однако сегодня она решила остаться дома, посмотреть кино.
– Она кому-нибудь сообщала о своих планах?
– Руководству охранной фирмы. Позвонила туда после обеда и сказала, что на сегодня сопровождение ей не нужно.
Страйд бросил взгляд в сторону Аманды – та быстро записывала в блокнот показания Муза. Страйд попросил его рассказать поподробнее об охранной фирме. Выяснилось, что называется она «Премиум секьюрити». Страйд вспомнил, что Карин Уэстермарк, приезжая в Лас-Вегас, тоже пользовалась услугами какой-то охранной фирмы, и подумал: «Не той же самой?»
Аманда подалась вперед.
– Мистер Даргон, вы знали Майкла Джонсона Лейна?
Муз побледнел.
– Сына старого Уокера? Его убили на прошлой неделе. Когда-то давно, в шестидесятых, я знавал его отца. С Лейном я знаком не был. А почему вы спрашиваете?
Отбросив деликатность, Аманда объяснила:
– Тирни и он были любовниками.
– А, вон вы куда клоните! – Муз, застонав, откинул голову на подголовник и уставился в потолок лимузина. – Понятно. Старый рогоносец в припадке ревности сначала убивает соперника, а потом и молоденькую супругу.
– У вас репутация человека вспыльчивого, – попытался оправдаться Страйд. – Характер тяжелый, как и рука.
Муз с печальной улыбкой посмотрел на него. Страйду бросился в глаза землистый цвет тонкой, почти прозрачной кожи, обтягивавшей лицо и череп, выступающие скулы. Такой же вид был и у жены Страйда, Синди, в последние месяцы ее жизни.
– Вы говорите о далеком-далеком прошлом, – произнес Муз. – Тогда все мы так себя вели. Пили напропалую, любили напропалую и напропалую дрались. Мы были яркими, и за это нас любили. Я пи́сал в фонтаны в «Цезаре», надирался ко всем, пока кто-нибудь не выдерживал и не отвечал грубостью, после чего крушил челюсти. Плясал на столах для блэкджека. Мои выходки составляли часть шоу. Если в шалостях заходил слишком далеко, меня хватали и волокли в камеру, где я отсыпался, а утром ко мне заходил дежурный и угощал кофе и яичницей с беконом. Я знал по имени каждого копа в городе. Они всегда приглашали меня на дни рождения детей.
– Вы хотите сказать, что постоянно играли кого-то? Хулигана. Эпатажника.
– Я хочу сказать, что был тем, кем меня желала видеть публика. Иногда я становился сукиным сыном. Мне ничего не стоило поскандалить с любым силачом. Я дрался как зверь. Но вы посмотрите, кто я сейчас, детектив. Жалкий беспомощный старик. Мне восемьдесят лет. Я болен раком. Сколько мне еще осталось? Лихое времечко, когда я любил демонстрировать свой сатанинский характер, безвозвратно ушло. И на Тирни я женился не ради секса и не для того, чтобы хвастать перед друзьями обладанием молодой девушкой. Можете не верить, но мы нравились друг другу. Стали друзьями. И я не только не возражал, чтобы она встречалась с молодыми людьми, а поощрял ее к этому. Понимал: когда меня не станет, она вернется в свою жизнь. Я никогда ни о чем не расспрашивал ее, меня не интересовало, с кем Тирни крутит любовь – с Лейном или с кем-либо еще.
Страйд прислушивался к монологу престарелого комика, стараясь уловить в его голосе фальшивые интонации, но не находил их.
– Вы помните Элен Труа? – продолжил расспрашивать Страйд. – Ее сценическое имя было Елена Троянская.
– Конечно. Она танцевала в «Шахерезаде».
– Насколько хорошо вы ее знали?
– Выпивали в баре иногда. Ее старались избегать, ведь она путалась с Лео Риччи. К чему вы клоните?
– Менее двух недель назад внука Элен Труа сбила машина. Насмерть. Потом погиб сын Уокера Лейна. Теперь – ваша жена. Мы полагаем, все три убийства совершил один человек.
Муз выпрямился и настороженно проговорил:
– Между ними есть какая-то видимая связь с казино «Шахерезада»?
– Определенно нам известно лишь одно: все три фамилии упоминались в статье Рекса Тиррелла, где тот намекал, будто Амиру Лус убили. Кстати, вам не доводилось беседовать с Тирреллом?
Губы и брови лицедея презрительно изогнулись.
– Мне? Болтать с этим навозным червем? Никогда!
– Элен Труа утверждает, что вы и еще кое-кто много выиграли от исчезновения Амиры.
– Не стану отпираться. Меня совершенно не огорчило ее исчезновение со сцены, – отозвался Муз. – Она обманула меня. Использовала. Через меня подобралась к Бони, а потом вышибла из шоу.
– Элен говорит, вы отзывались об Амире как о самой лучшей своей любовнице.
– А я и не делал тайны из нашей связи. Она действительно в постели была великолепна. Испанская кровь давала себя знать. Но по характеру Амира ничем не отличалась от уличных проституток. Она мной пробила себе дорогу на сцену. Как по лестнице по мне прошла.
– Где вы находились в ту ночь, когда погибла Амира? – спросила Аманда.
Муз рассмеялся.
– В полиции. Валялся там пьяный в стельку. В ту пору подобное со мной часто случалось. Теперь я вижу, как мне повезло. Благодаря алкоголю у меня есть алиби.
– И вы не знали, что произошло в казино?
– Позднее узнал, по слухам. – Муз пожал плечами.
– Говорили об Уокере Лейне? – предположил Страйд.
Муз кивнул.
– Да, все считали, что это он совершил. А чтобы его выгородить, придумали историю о заезжем придурке – она всех устраивала. Нужно было чучело, и его нашли. Повторяю, мне подфартило – я надрался, загремел в камеру и получил алиби. Иначе многие бы решили, что Амиру убил я.
