Дин Кунц - Подозреваемый
Митч рылся в ящиках кухонных столов, пока не нашел, где Энсон хранил ключи. Взял запасной ключ от дома. А также ключи от трех автомобилей, включая «Хонду», и вышел из дома через дверь черного хода.
Он сомневался, что соседи слышали выстрел, а если и слышали, то приняли именно за выстрел. Рев ветра если и не полностью заглушил его, то исказил донельзя. Тем не менее Митч с облегчением увидел, что ни одно окно в соседних домах не зажглось.
По наружной лестнице он поднялся к квартире над гаражами, попытался войти, но обнаружил, что дверь заперта. Однако, как он и ожидал, запасной ключ от дома Энсона подошел и к этому замку.
Внутри обнаружил кабинет, занимающий пространство, которое в обычной квартире отводили гостиной и столовой. И здесь стены были украшены картинами из морской жизни.
Четыре компьютера обслуживались одним оператором. Митчу не составило труда это понять, потому что перед ними стоял только один стул на колесиках. Судя по размерам компьютеров, это были не обычные «машины», которыми пользовались на дому. Эти обладали гораздо большей памятью и быстродействием.
Митч не был компьютерным гением и не питал на сей счет никаких иллюзий: прекрасно понимал, что не сможет разобраться, какой работой занимался брат и почему так быстро разбогател.
А кроме того, Энсон наверняка использовал различные пароли и системы защиты информации, чтобы отвадить и очень серьезных хакеров. Даже ребенком, составляя пиратские карты, он очень тщательно зашифровывал дорогу к кладам. Митч развернулся, закрыл за собой дверь, спустился в первый из гаражей. Там нашел «Экспедишн», на котором они ездили в поместье Кэмпбелла, и «Бьюик» модели 1947 года.
Во втором гараже одно место пустовало, а второе занимала «Хонда» Митча, которую он оставлял на улице.
Возможно, Энсон загнал «Хонду» в гараж после того, как съездил в Орандж, взял садовые инструменты и кое-что из одежды Митча, побывал в доме Дэниэля и Кэти, убил их и вернулся в дом Митча, чтобы оставить компрометирующие улики.
Митч открыл багажник. Увидел тело Джона Нокса, завернутое в брезент.
Несчастный случай в гараже произошел давным-давно, в другой жизни.
Митч вернулся в первый гараж, завел двигатель «Экспедишн» и переставил внедорожник на свободное место во второй гараж.
А «Хонду», наоборот, загнал в первый, рядом с «Бьюиком», после чего опустил ворота этого гаража.
Не без труда вытащил из багажника труп. Положив на пол, выкатил из брезента.
Разлагаться труп еще не начал, но уже сильно пованивал, так что Митчу хотелось побыстрее от него избавиться.
Ветер дребезжал стеклами маленьких окошек гаража, прилипал к ним, словно пролетел долгий путь только для того, чтобы посмотреть, а чем это занят Митч.
Но тому, конечно же, было не до ветра. Тело Нокса сковало трупное окоченение, и ворочать его было очень нелегко.
Но в конце концов ему удалось затащить покойника в багажное отделение «Бьюика»-универсала и захлопнуть заднюю дверцу. Потом он сложил брезент и положил его в багажник «Хонды». С тем чтобы выбросить в ближайший мусорный контейнер.
Он не помнил, чтобы когда-нибудь уставал до такой степени: физически, эмоционально, духовно. Глаза жгло, суставы теряли гибкость, мышцы, казалось, отслоились от костей.
Возможно, только сахар и кофеин в батончиках «Хершис» не давали сердцу остановиться. Страх тоже служил подспорьем. Но усталости он не сдавался прежде всего потому, что постоянно помнил: Холли в руках монстров.
«Пока смерть не разлучит нас» — такой они дали обет, вступая в брак. Митч, однако, сомневался, что ее гибель освободит его от обетов. Он точно знал, что останется ей верен. И будет терпеливо ждать встречи на другом свете.
Проулком он вышел на улицу, вернулся к «Крайслеру», отогнал автомобиль во второй гараж. Припарковал рядом с «Экспедишн» и опустил ворота.
Посмотрел на часы — 4.09.
Через девяносто минут, может раньше, неистовый ветер пригонит с востока зарю. Поскольку в воздухе хватало пыли, первый свет будет розовым, он начнет быстро распространяться по небосводу, теряя розоватость, но все сильнее подсвечивая небо.
После встречи с Холли от каждого наступающего дня Митч ждал много нового и интересного. Этот день обещал стать другим.
Вернувшись в дом, он прошел в комнату-прачечную и увидел, что Энсон пришел в себя и пребывает в отвратительном настроении.
Глава 44
На рваной ране на ухе образовалась жидкая корочка, быстро засыхала и кровь, проложившая дорожку по щеке и шее.
От добродушного медведя во внешности Энсона ничего не осталось, лицо дышало злобой, челюсть закаменела, глаза яростно сверкали. И он молчал.
Ветер в комнату-прачечную не долетал. Вентиляционная труба доносила какие-то звуки, но они ни в коей степени не отражали разбушевавшейся стихии.
— Ты поможешь мне вернуть Холли живой, — отчеканил Митч.
Энсон не согласился, не отказался, лишь заскрежетал зубами.
— Они позвонят через семь с половиной часов и передадут инструкции.
Парадоксально, но, привязанный к стулу, лишенный возможности двигаться, Энсон прибавил в размерах. Путы только подчеркивали его физическую мощь, и казалось, подобно герою мифов, он вот-вот разорвет их, как нитки.
В отсутствие Митча Энсон приложил немало сил, чтобы оторвать стул от стиральной машины. Стальные ножки оставили на полу глубокие царапины, свидетельствующие о прилагаемых усилиях.
— Ты сказал, что можешь перевести деньги, не выходя из дома, по телефону, через компьютер, — напомнил ему Митч. — Ты сказал, максимум за три часа.
Энсон плюнул на пол между ними.
— Если у тебя есть восемь миллионов, двумя ты можешь пожертвовать ради Холли. Когда все закончится, мы с тобой больше не увидимся. Ты отправишься в ту клоаку, которую выбрал для жизни.
Если бы Энсон узнал, что Митчу известно о смерти Дэниэля и Кэти, их трупах, лежащих в учебной комнате, ни о какой помощи не могло быть и речи. Он бы подумал, что Митч уже избавился от подложенных улик и полиции не составит труда выйти на истинного преступника.
Но пока он верил, что убийства выведут полицию на Митча, оставалась надежда, что он все-таки согласится помочь, выжидая момента, когда Митч допустит ошибку и ситуация изменится на прямо противоположную.
— Кэмпбелл не мог отпустить тебя, — просипел Энсон.
— Он и не отпустил.
— Тогда как?
— Убил тех двоих.
— Ты?
— И теперь мне придется с этим жить.
— Ты убил Воски и Крида?
— Я не знаю их фамилий.
— Это их фамилии.
— Из-за тебя.
— Воски и Крида? Быть такого не может!
— Тогда, должно быть, меня отпустил Кэмпбелл.
— Кэмпбелл никогда бы тебя не отпустил.
— Главное — я здесь, а как, значения не имеет.
Энсон мрачно смотрел на него, насупив брови.
— А теперь я даю тебе несколько часов, чтобы ты хорошенько подумал.
— Деньги ты получишь.
— Я хочу, чтобы ты подумал не об этом.
— Ты их получишь, но у меня будет несколько условий.
— Не тебе устанавливать правила, — отрезал Митч.
— Это мои два миллиона.
— Нет. Теперь они мои. Я их заработал.
— Остынь, а?
— Если бы ты был на их месте, ты бы ее сначала трахнул.
— Слушай, ты понимаешь, это всего лишь слова.
— Если бы ты был на их месте, ты бы ее убил, но сначала трахнул.
— Сказать можно все, что угодно. И потом, я — не они.
— Да, ты — не они. Но они здесь из-за тебя.
— Нет. Всякое случается. Вот случились и они.
— Если бы не ты, они бы в моей жизни не появились.
— Ладно, не буду тебя переубеждать.
— И вот о чем тебе нужно подумать: кто я теперь?
— Ты хочешь, чтобы я подумал, кто ты теперь?
— Fratello piccolo больше нет. Ты понимаешь?
— Но ты — мой маленький брат.
— Если ты по-прежнему так думаешь, то попытаешься провернуть какой-нибудь трюк в надежде, что я на него клюну, но теперь у тебя ничего не выйдет.
— Если мы договоримся, я не буду пытаться что-либо провернуть.
— Мы уже договорились.
— Ты должен меня освободить.
— Чтобы ты разорвал меня на куски?
— Любой договор подразумевает доверие.
— Ты посиди здесь и подумай, как быстро ты можешь умереть.
Митч выключил свет и шагнул за порог.
Оставшись в темноте, в комнате-прачечной без единого окна, Энсон крикнул:
— Что ты делаешь?!
— Обеспечиваю наилучшие условия для раздумий, — ответил Митч и захлопнул дверь.
— Микки? — позвал Энсон.
Микки, после всего, что произошло, Микки.
— Микки, не делай этого.
Склонившись над кухонной раковиной, Митч вымыл руки мылом, с горячей водой, чтобы смыть осязательные воспоминания о теле Джона Нокса, которые словно впечатались в кожу.
