Владимир Алеников - Сумерки в спальном районе
Фраза прозвучала несколько пафосно. Хотя нет, если вдуматься, ничего в ней пафосного нету. Это он просто отучился от таких проявлений непосредственности.
Кирилл снова улыбнулся.
— Тебе сколько лет? — спросил он.
— Восемнадцать, — с гордостью сообщила Даша.
— Правда, что ли?
— Конечно. Мне еще два месяца назад исполнилось.
— Ну и то хорошо, — с облегчением вздохнул Кирилл. — А то не хватало еще в тюрьму угодить за совращение малолетних.
Теперь настала ее очередь улыбнуться.
— Это еще кто кого совратил! — сказала она.
Они помолчали. Кирилл отошел к окну, закурил.
— И что дальше? — наконец спросила невыдержавшая Даша.
— В смысле? — повернулся он.
— Так ты хочешь, чтобы я ушла? Ты только правду скажи.
Кирилл покачал головой. Решение он уже принял. Ровно минуту назад.
— Нет, вовсе не хочу. Оставайся. Поживи пока у меня. А там видно будет.
Даша отреагировала на эти слова мгновенно. Откинула одеяло, выпорхнула из постели и, как была голая, повисла у него на шее.
— Спасибо, спасибо, спасибо… — шептала.
— Ладно тебе, — растерялся он. — Пойдем завтракать.
Но до завтрака дело в ближайшие часы так и не дошло. Голую Дашу пришлось нести обратно на постель, а там уже, само собой, оказалось не до этого.
Когда опять проснулись, был уже полдень. За завтраком обнаружилось, что продукты заканчиваются, холодильник почти пуст. Следовало пойти в магазин, затовариться на ближайшие дни.
Она тут же вызвалась его сопровождать. Вообще была очень оживлена, глаза сияли, болтала без умолку. Ушибленная накануне коленка еще побаливала, но Даша уже не хромала. Кирилл исподтишка любовался ею, не переставал удивляться разительной перемене, произошедшей с ней за эти два дня.
Из провинциальной невзрачной девочки Даша вдруг в одночасье превратилась в юную расцветающую женщину. По-прежнему сильно напоминала Светку (особенно порывистыми своими движениями!), но в то же время было очевидно, что она — совсем другая. Куда непосредственней, романтичней, что ли. Светкин практицизм в ней совсем не просматривался.
А главное, к актерской профессии, в отличие от старшей сестры, Даша относилась просто с придыханием.
В районный торговый центр «Бирюлево» они входили, уже держась за руки. Произошло это само по себе. Ее ручка скользнула вдоль его руки, случайно задела пальцем, зацепилась и очутилась у него в ладони. На сем тут же и успокоилась, будто так и надо. Больше их руки уже не расцеплялись.
Когда вошли в здание, Даша остановилась с открытым ртом, изумленно смотрела по сторонам на роскошные витрины, бесшумные стеклянные лифты, переполненные эскалаторы. Восторженным выражением напомнила Кириллу Зайчика — Женьку Зайцева, новичка из детского дома, впервые оказавшегося на новогоднем празднике.
Правда, восторг ее несколько омрачило не совсем приятное событие. Откуда-то слева мрачного вида женщина выкатила инвалидную коляску. На коляске сидел не очень ясного возраста парень с дебильным выражением лица. Завидев Кирилла, он вдруг необыкновенно оживился, стал тянуть к нему руки и, пуская слюни, начал выговаривать что-то нечленораздельное.
— Ты чего, Костик? — нагнулась к нему угрюмая женщина.
Костик на этот вопрос никак не отреагировал, а продолжал что-то лепетать, мычать. Разобрать мычание было совершенно невозможно. Мало того, он вдруг осклабился, вроде как улыбнулся, продемонстрировав рот, полный желтых гнилых зубов. При этом изо рта вытянулась длинная нитка слюны.
Дашу передернуло. Она крепко вцепилась Кириллу в руку.
Женщина же, сопровождавшая инвалида, нисколько не смутилась, просто приостановилась на секунду, достала грязный платок и вытерла улыбающемуся Костику рот. Потом подозрительно взглянула на Кирилла и Дашу, но тут же потеряла к ним интерес, отвернулась и повезла дебила дальше. Он замычал еще громче, беспомощно крутил головой, пытаясь разглядеть оставшегося у него за спиной Кирилла.
— Кто это? — спросила Даша, брезгливо глядя вслед странной паре.
Кирилл с недоумением покачал головой:
— Понятия не имею.
— Ты его что, знаешь?
— Впервые вижу. Похоже, я ему понравился, — улыбнулся он. — Ладно, мало ли дебилов на свете! Пошли.
Их путешествие по супермаркету прошло без приключений. Даша без умолку щебетала, разглядывала невиданные доселе продукты, восхищалась их изобилием. Судя по ее реакции, криворожские магазины сильно уступали московским как в оформлении, так и в ассортименте.
Вскоре их тележка наполнилась, и они направились к кассе. Кирилл обратил внимание на идущих навстречу близнецов — на сей раз это были молодые женщины. Они напоминали две одинаковые картинки из журнала «Мурзилка», который он очень любил в детстве. Читателю обычно предлагалось найти с десяток различий в этих картинках. Он, помнится, очень радовался, когда это ему удавалось. Вряд ли у него получилось бы найти десять различий у встретившийся сейчас пары. Вообще он заметил, что последнее время близнецы попадаются ему все чаще.
Они вышли из супермаркета. Нагруженные пакетами, поднялись по эскалатору на первый этаж, где был выход на улицу, и оказались около прилавка точной оптики. Бойкий продавец, тряся рыжими вихрами, рекламировал последние достижения оптической индустрии.
— Эй, народ! — весело кричал он. — Рекомендую! Последние достижения! Дешево и сердито! Телескопы, бинокли, подзорные трубы! Все далекое становится близким! Хотите — любуйтесь на звезды, хотите — на чужие окна! С этой оптикой вам доступны любые тайны!
Даша потянула Кирилла к прилавку. Глаза ее загорелись, в который раз за этот день она напомнила ему Зайчика, рассматривавшего елочные игрушки.
— Ой, давай бинокль купим? — восторженно предложила Даша.
— Зачем? — удивился Кирилл.
— Ну, интересно же понаблюдать за кем-то… Хотя не надо… — она тут же потухла, — он, наверное, дорогой…
Но Кирилл уже завелся:
— Нет, почему же. Если хочешь, давай купим. Покажите вон тот, — обратился он к продавцу.
— Хороший выбор, — одобрил Рыжий. — Полевой бинокль. Цейсовский. Двадцатипятикратник. Легкий, удобный. Незаменимая вещь! Полюбуйтесь!
И он подал Кириллу большой, защитной окраски бинокль. Он и вправду оказался на удивление легким.
Кирилл поставил пакеты, взял его в руки, перевернул задом наперед, направил на Дашу и прильнул к окулярам. Даша сразу стала совсем крохотной, оказалась где-то очень-очень далеко.
— Вы переверните бинокль, — сердечно посоветовал рыжий продавец, видимо принявший Кирилла за полного кретина. — Давайте я вам покажу.
И он потянулся, чтобы продемонстрировать правильное положение бинокля. Но Кирилл не позволил ему этого сделать. Передал бинокль Даше, а сам полез за бумажником.
— Сколько стоит? — спросил он.
Домой они попали совсем поздно. По сути, провели в торговом центре почти целый день. Купив бинокль, зашли в отдел хранения, засунули пакеты с покупками в один из шкафчиков, заперли его на ключ и отправились бродить по этажам.
Сначала Даше захотелось блинов, после чего было решено пойти в кино: вышла новая американская комедия «Большое венецианское ограбление». В кинозале кроме них оказалось еще всего-навсего шесть человек, в том числе та самая пара близняшек. Даша ужасно хохотала, от восторга била Кирилла по коленям, с ногами забралась на кресло, подпрыгивала, шумела.
Кирилл поглядывал на нее с удовольствием, сам смеялся от души. Один он так бы никогда не реагировал. Хорошо, что народу в зале было так мало, они никому не мешали.
Вообще, это был один из самых веселых вечеров, какие только Кирилл мог вспомнить. Со Светкой они никогда так не веселились. А тут сплошной хохот. Смеясь, шли по вечерним улицам, смеясь, ввалились в квартиру, с шумом и гамом распаковывали, рассортировывали продукты.
Вновь особый интерес криворожской гостьи вызвал купленный бинокль. Даша долго с ним играла, крутила его так и сяк, смотрела в окуляры то с одной стороны, то с другой. Потом прилипла с ним к окну, разглядела кошку на крыше дома напротив, стала звать Кирилла, требовала, чтобы он непременно подошел, посмотрел.
Кирилл послушно обозрел кошку, потом перевел бинокль вниз, на улицу. Там и на самом деле заметил кое-что интересное. По пустой улице брела девочка лет десяти, в розовой курточке с откинутым капюшоном, драных джинсах (дырка на коленке очень хорошо просматривалась, все-таки классная вещь эта цейсовская техника!) и потертых кроссовках. Выражение грязного личика у нее было каким-то задумчивым. Девочка потягивала покрасневшим от холода курносым носом и что-то жевала, скорей всего резинку. Что делает ребенок в такое время один на улице, было непонятно. Девочке полагалось давно быть дома, в собственной кровати.
